Последний из первой тройки европейских фестивалей года — 70-й Венецианский — начался юбилейными торжествами, а завершился конфузом. Жюри во главе с ретроградом Бернардо Бертолуччи наградило не тех, не так, не теми призами — и в результате привело фестиваль к закату, к смысловой катастрофе. Именно такой вывод можно сделать из откликов российской прессы в жанровом диапазоне от апокалипсиса до анекдота.
Андрей Плахов
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ / купить фото
Бертолуччи обозвали завистником, который ненавидит чужие открытия и думает только о том, чтобы "Последнее танго в Париже" осталось последним в истории официальным достижением авангардного кино. Режиссеру вменили в вину, что после провала в Канне "Ускользающей красоты" он вот уже 17 лет ненавидит человечество и празднует труса, отказываясь от участия в фестивальных конкурсах.
Тут логика особенно диковинная. Это личное дело режиссера и продюсера — отдавать картину на суд очередного "дебильного жюри" либо нет. Кинематографисты, достигшие определенного статуса, как правило, не отдают: так поступали и Бергман, и Скорсезе, похоже, по этому пути двинулся теперь Ларс фон Триер. Те же, кто упорно отдают, не понимая, что перестали с возрастом быть конкурентоспособны, ставят себя в смешное положение.
Проблема Бертолуччи несколько сложнее. Тот чувственно-лирический и мощный революционный режиссер, которого целые поколения любителей кино готовы были носить на руках за "Конформиста", "Партнера", "ХХ век" и "Луну", кончился на пятом десятке лет, когда ему было еще далеко и до старости, и до физической немощи. "Последний император", принесший его создателю коллекцию "Оскаров", стал, по сути, завершением блистательной карьеры итальянского вундеркинда в далеко не климактерическом возрасте. Окончательную точку поставил фильм "Под покровом небес", в котором все еще есть отблеск прежнего Бертолуччи. Начиная с "Маленького Будды" его уже практически не видно. А после затянувшегося путешествия по чужим культурным территориям возвращение Б. Б. на родину, где кино измельчало и он остался без всякой конкуренции, "один в поле воин", стало печальной стадией славной биографии. Он продолжает снимать, кому-то его фильмы даже нравятся, но это другой какой-то Бертолуччи. Не мой. Могу поделиться личной историей. Мне очень хотелось написать книжку о нем, и все уже было к этому готово, расшифрованы интервью, проработаны первоисточники, но с каждым новым фильмом некогда любимого режиссера желание таяло, пока не истаяло совсем. Когда мы в очередной раз где-то встретились, у меня не было ответа на вопрос "Где же книжка?". Она просто умерла, не родившись.
И все равно меня возмущает, когда на Бертолуччи вешают всех собак в поисках виновного, якобы погубившего старейший в мире Венецианский фестиваль. Да ничего подобного: жив и еще, глядишь, всех нас переживет вместе с преждевременно похороненным кинематографом. Не говоря уже о том, что Андреа Арнольд, Рюити Сакамото, Пабло Ларрейн и другие члены жюри не марионетки: трудно представить, чтобы сидящий в инвалидном кресле Бертолуччи выкрутил им руки и заставил принять негодные, но угодные только ему решения. Из того, что наградили итальянский фильм, не следует, что награду лоббировал именно Бертолуччи. Из того, что целыми двумя призами наградили вторичную греческую картину, можно предположить, что у нее в жюри нашлись приверженцы, и не один. А сумбурное решение стало результатом компромисса, как и бывает в 90% фестивальных жюри.
Говорят, что кино сегодня в трудном положении и что неправильно присужденные призы отвадят нормальных зрителей от экрана. Все это полная чушь: на призы уже давно никто из понимающих людей не обращает внимания, а остальные в данном случае не так уж важны. Тем более что у них есть прекрасная замена в виде сериалов, "коубов", "инстаграмов" или на худой конец 100 граммов. Возможно, и фестивали перейдут в виртуальный мир: каждый киноман будет, сидя со стаканом перед монитором, сам себе куратор и сам себе жюри, тем более что уж так волноваться из-за чьего-то неверного выбора?
Взглянем на список венецианских "Львов" последних десяти лет. Исключив "Возвращение" и "Фауста" (тут мы слишком пристрастны) и положа руку на сердце, можем ли мы назвать "Рестлера" Даррена Аронофски, "Где-то" Софии Копполы, "Пьету" Ким Ки Дука, "Ливан" Шмуэля Маоза, "Вожделение" Энга Ли нетленными шедеврами или прорывами в новый век кино? Сомневаюсь, и отношу к этой редчайшей категории только "Натюрморт" Цзя Чжанкэ, победивший в 2006 году. Так что утверждать, будто Венецианский фестиваль был движим все эти годы исключительно логикой инноваций,— явное преувеличение. Ошибочные или спорные решения принимались гораздо чаще, чем безупречные. Но сами венецианские программы при двух последних директорах действительно отличались инновационностью. Поэтому наезды на Альберто Барберу, создавшего в Турине фестиваль молодого кино и лучший в Европе киномузей, а ныне курирующего Венецию, просто нелепы.
Небезгрешен и великий Каннский фестиваль. В 2002 году его итоги оказали особенно травматическое воздействие на российских критиков. Решение жюри наградить "Слон" Гаса Ван Сента и прокатить "Догвиль" Ларса фон Триера было представлено как злокозненная акция, уничтожающая престиж фестиваля и кладущая конец каннской гегемонии. Даже если Канн исправится, уже поздно: невинность утрачена. Рухнул оплот фестивального движения! Однако пролетел десяток лет — и все оказалось в полном порядке: на Круазетт побеждает "Жизнь Адели" Абделлатифа Кешиша, а Канн у нас вновь форпост всяческого прогресса.
В Венеции в этом году не было прорыва, равного "Догвилю". Самые значительные фильмы — "Бродячие собаки" Цай Минляна и "Жена полицейского" Филипа Гренинга — как никак отмечены специальными призами. А ненаграждение попсово-инстаграмных Долана и Глейзера, может, и обидно, но по разряду смысловой катастрофы явно не проходит.
Ровно 30 лет назад Бертолуччи уже возглавлял жюри Венецианского фестиваля. Тоже юбилейного, 40-го. И наградил "Имя: Кармен" Жан-Люка Годара — одним из мотивов было то, что великий реформатор киноязыка оказался обойден важными призами. Это относится и к самому Бертолуччи. Его шедевральный "Конформист" в 1969-м отметили в Берлине лишь "упоминаниями" религиозного и критического жюри, главное же вообще отказалось присуждать "Золотого медведя", не найдя достойных кандидатов. А 1990-й не кто иной, как Бертолуччи сделал "годом Линча", наградив в Канне "Диких сердцем". Так что не надо насчет зависти и прочего. Вы скажете, это был другой человек? Другой режиссер — да. А человек — он так быстро, в течение всего одной жизни, не меняется.