Вчера президент России Владимир Путин в Ижевске осмотрел новую линейку вооружений концерна "Калашников", а специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ выяснил у главы "Ростеха" Сергея Чемезова, чего ждать и особенно чего не ждать концерну "Калашников" в ближайшие годы.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Цех механообработки концерна "Калашников" (бывший "Ижмаш"), конечно, одна из самых защищенных территорий в мире: если что, будет держать оборону до последнего. А последнее не наступит: если надо, оружие изготовят прямо в цехе и применят. Патроны закончатся — изготовят приклады. Закончатся приклады... Нет, приклады не закончатся.
Выставка вооружений, а вернее, новая линейка продукции концерна растянулась метров на 60 при входе в цех, причем автоматы, пулеметы и пистолеты лежали тут, можно сказать, вповалку. Оружие блестело алюминиевым и светилось матовым, холодило пластиковым.
Сотрудникам цеха предстояло, впрочем, выполнить не только программу вооружений, но и мирную программу тоже: 21 октября — выезд в дельфинарий, 26-го — фестиваль "Зажги звезду!" (не подумайте ничего разрушительного: фестиваль для тех, кто "умеет разговаривать языком зверей и птиц").
Огромный цех разделен на две неравные части: одна, которую показали Владимиру Путину, напичкана новыми швейцарскими станками. Другая, впятеро больше,— ощерилась советскими шестидесятилетней давности, которые выкрашены в предупредительный желтый цвет. Эти станки, впрочем, тоже до сих пор сражаются за родину. Подход к ним ограничен зеленой проволокой, но исключительно в целях сохранения информационной безопасности: ведь про тетенек, сидящих за этими станками и любовно вглядывающихся в прицел авиапушки на предмет его соответствия ГОСТу, не стоит писать, если честь родины дорога тебе так же, как и им.
Генеральный конструктор концерна Владимир Злобин рассказывает про АК-12, который когда-нибудь все-таки придет на смену настолько легендарному АК-74, что он уже никому не нужен. Владимир Злобин рассказывает про АК-12 уже не в первый и не в пятидесятый раз. Он будет рассказывать про него, пока концерн и в самом деле не запустит в производство новый автомат.
Владимир Злобин говорит о том, что надо избавляться от производства нерентабельного оружия и переходить к производству высокорентабельного и что в этом смысл того, что будет происходить в концерне в ближайшие годы.
— А нерентабельное — это какое? — аккуратно интересуюсь я.
— А вся пневматика,— пренебрежительно пожимает плечами генеральный конструктор.
То есть спортивное, прежде всего, оружие.
— Но его же, наверное, не так уж много? — осторожно продолжаю интересоваться я.
— Ну как? Сотни тысяч в год. Причем одна винтовка в магазине стоит почти столько же, сколько мы тратим на ее производство.
— А высокорентабельное тогда что?
— У нас просто огромные заказы на "Сайгу". В США есть заказчики, которые готовы взять сейчас партию в 200 тыс. штук. У них в Штатах даже полиция закупает нашу "Сайгу".
— А есть самое высокорентабельное производство? — продолжаю мучить я генерального конструктора.
— Есть,— сознается он как под дулом пистолета.— Это ракеты. Высокоточные ракеты.
Действительно, концерн давно лоббирует идею строительства в Ижевске завода по производству этих ракет. И от вчерашнего заседания концерн ждал, прежде всего, подтверждения именно того, что завод будет построен.
Впрочем, глава "Ростеха" Сергей Чемезов рассказал мне другое. Это было перед заседанием, пока президент в цехе механообработки осматривал пулеметчицу Лену, одетую по последней моде концерна, то есть в каску, бронежилет, рацию "Азарт" (гендиректор концерна господин Бусыгин потрогал рацию, укрепленную на груди пулеметчицы, с таким чувством, как будто она была живая) и десятикилограммовый пулемет.
Сергей Чемезов тем временем пояснял, что на заказ по производству высокоточных ракет Ижевску рассчитывать вряд ли приходится: основное производство сосредоточено и будет сосредоточено в Туле. Но часть от госзаказа концерну "Калашников" все-таки достанется: здесь, очевидно, будет вспомогательное производство.
Владимир Путин очень внимательно осмотрел линейку нового вооружения в цехе механосборки. Больше всего его отчего-то заинтересовал облегченный пистолет Ярыгина (возможно, именно потому, что он был облегченный). Казалось, Владимир Путин с большим сожалением выпустил его из рук.
Молодым рабочим цеха, которые ждали его возле образцов нового вооружения, Владимир Путин рассказал, что проблемы со стрелковым оружием есть, и большие: тем, которое находится сейчас на складах Министерства обороны, можно вооружить несколько крупных армий мира, так что концерну придется постараться, чтобы делать такое оружие, которое армия будет покупать.
Президент обнадежил насчет ракет "Вихрь-1": концерн выиграл тендер на их производство (а вместе с ним и 13 млрд руб.), и президент заявил, что нужда в этих ракетах не исчезнет и через три года, которые потребуются, чтобы 13 млрд были освоены.
Лица рабочих посветлели. Это было так, как если бы им сейчас сказали о бессрочном продлении акции "материнский капитал".
Потом на совещании, которое оказалось закрыто для журналистов, президент говорил прежде всего о проблемах, и в основном в системе вооружений сухопутных войск. Если само оружие в целом на уровне, то "средства разведки, управления, тылового обеспечения пока еще требуют доработки".
Но на встрече с молодыми рабочими президент говорил о более приятных вещах, то есть все-таки о материнском капитале, конечно. Всех и везде интересует, продлит ли правительство акцию и после 2016 года.
— Боимся, можем не успеть! — призналась одна девушка.
— Почему? — искренне удивился господин Путин.— Еще же три года есть.
Я потом выяснил, что имела в виду эта девушка. Она не только второго еще не родила (за которого можно начинать получать материнский капитал), но и первого, да и вообще еще не замужем.
Господин Путин намекнул, что, скорее всего, акция продлится и после 2016 года, но на всякий случай надо, по его мнению, поторапливаться:
— Пока программа работает, и пока все остальное... работает,— конечно, не удержался он.
Потом я подошел к пулеметчице Лене, которая не могла пока расслабиться даже после команды "вольно!".
У меня к ней был только один вопрос:
— Скажите, Лена, а у вас молодой человек есть?
— Есть,— со странной насмешливостью ответила она.
— А вот это?..— машинально поинтересовался я, кивнув на, так сказать, другую сторону груди (не на ту, на которой крепится радиостанция).
— Это штык-нож,— пожала она плечами.
Лезвие ножа при этом блеснуло под ярким светом телевизионного софита.
— А он кто? — спросил я.
— В смысле?
— Ваш молодой человек. Ну — менеджер... учитель...
— Извините,— неожиданно ответила Лена,— я слухи не комментирую.