Из человека формируют врага власти, вместо того чтобы использовать его энергию во благо
Право человека
До недавних времен два документа наделяли человека всем человеческим: паспорт и трудовая книжка. Сейчас трудовые книжки продают с рук в московских подземных переходах. Покупай и черти себе биографию. А Ю.А. Брюханов пятнадцать лет убил на то, чтобы выцарапать одну-единственную нелиповую трудовую. Липовых-то у него целых пять набралось, да ни по одной на работу не принимали. Какие-то скрепленные листочки бумаги довели человека до II группы инвалидности.
Было время, отнимали у крестьян паспорта, чтобы с земли не убегали да города исправно кормили. Юрий Александрович примерно в то время родился — в 1931 году. Его отец возглавлял колхоз. Чересчур старательно возглавлял. Решили его арестовать. Но односельчане упредили, и он успел скрыться. Прятался до тех пор, пока очередной начальник НКВД не разоблачил предыдущего. Но на должность председателя колхоза отец, естественно, не вернулся. Разрешили жить — и за то спасибо.
В 30-е годы за трудолюбие и рост благосостояния сажали да расстреливали. В 1981-м — увольняли с формулировкой: «одноразовое грубое нарушение трудовых обязанностей в порядке подчиненности». И припечатывали бронебойной фразой: «Партийные, советские и хозяйственные органы подтверждают обоснованность вашего увольнения». Ясна временная очередность? Не «хозяйственные органы» — хозяин, а тот, кто впереди, на лихом коне. И с кем ссориться в ту эпоху было равносильно самоубийству.
Итак, в 1981 году Ю.А. Брюханова уволили с должности директора совхоза. И на этом его самозабвенная трудовая жизнь, можно сказать, оборвалась. Как легко перечеркнуть листы трудовой книжки, подлежащей ликвидации, так же — крест-накрест — можно зачеркнуть человека, который начал зарабатывать на жизнь десяти лет от роду.
В 1966 году он окончил Московскую ветеринарную академию и работал зоотехником. А в 1971-м Птицепром РСФСР командировал Брюханова в Магаданскую область директором совхоза «Тенькинский». Приехал он туда, где все вокруг «покойниками пахло», где дядя его отбывал срок и где в отсталом хозяйстве требовалось поднять животноводство, птицеводство и растениеводство. 70% работников — репрессированные, уже освобожденные, но без права выезда. 30% — комсомольцы-добровольцы. Если последних питал молодежный энтузиазм, то первых этим не накормишь, не увлечешь. Потому Брюханов предпочел капиталистический стимул — деньги: рублем поощрял, им же наказывал. Пьянство, к примеру, только так побеждал.
Заработки были приличные. За три с половиной года производительность возросла в четыре раза. Из убыточного совхоз стал прибыльным. Что моментально вызвало гнев обкома партии, потому как области срезали госдотацию: вместо 45 миллионов рублей дали 30. Посмотрели в Москве на сводку по пятидесяти хозяйствам, увидели среди серой массы отстающих этакий маяк «Тенькинский» с вызывающими успехами, да и указали обкому: у вас неизрасходованные резервы. Преуспевание местному руководству было поперек кармана.
А Брюханов тем временем собрал в совхозе замечательных специалистов. Впервые в стране ввел на фермах двухсменную работу. Когда его упрекали, что по плану в хозяйстве положено иметь 300 голов скота, а у него меньше, потому что забил на мясо, он отвечал: «Вам хвосты нужны или молоко да мясо?» Председателю райисполкома мог лихо заткнуть рот вопросом: «Какая разница между скирдой и стогом?» И тот сворачивал нравоучения. Дерзок был Юрий Александрович и независим: ключ от московской квартиры в кармане лежал, в любой момент мог уехать, если не по нраву. А нрав его явно не полюбился местной власти.
Посылали его в совхоз на пятилетку, он же ее досрочно выполнил. И в 1975 году с чистой совестью вернулся в Москву, чтобы через три года опять оказаться в «Тенькинском» все тем же директором. Потому что за время его отсутствия совхоз умудрился не выполнить план. Пришлось Брюханову снова работать спасателем с нестандартным подходом к делу и начальству. Опять он вольничал. Привезли ему как-то хлопкоуборочный комбайн. В Магаданскую-то область! И заставляли заплатить: чье-то разгильдяйство прикрыть требовалось. А он ответил: я дураков не прикрываю. Валялся на земле металл, никем не востребованный, так Юрий Александрович его прибрал и забором совхоз обнес. Только от директора магаданского треста «Птицепром» А.В. Амбалова забор не защитил.
Тот активно вмешивался в жизнедеятельность совхоза. Назначал ведущих специалистов, игнорируя мнение директора. Главного инженера, к примеру, за явную профессиональную безграмотность и недобросовестность удалось снять с должности только после вмешательства райисполкома. А и.о. главного бухгалтера, окончившая курсы, не могла составить финансовый отчет.
Но никак не удавалось Амбалову побороть строптивость Юрия Александровича. В 1978 году Брюханов отказался вопреки воле директора треста принять недостроенный птичник как якобы готовый. Окончательно птичник ввели лишь в августе 1979 года. В наказание совхозу в два раза увеличили план по прибыли, хотя выполнить завышенный план было нереально, о чем Брюханов неоднократно сообщал в трест. Но от него отмахивались. И тогда он решился на поступок, который, похоже, и перевернул всю его последующую жизнь. Юрий Александрович обратился в газету «Магаданская правда», сообщив о нарушениях в работе треста, о фактах вымогательства, приписках, о вредных для совхоза назначениях. В общем, написал правду в «...правду». И еще в Магаданскую прокуратуру написал то же самое. В 1980 году!
После этого в его хозяйство зачастили комиссии — 15 за полгода. И нашли-таки уязвимое место. Главной придиркой избрали строительство котельной. Ее начали возводить не по проекту, а в более удобном, верном месте, вот только документацию вовремя не переделали.
27 января 1981 года Юрия Александровича срочно вызвали в Магадан. Поздним вечером, в метель, при 40 градусах мороза. Ему объявили выговор и рекомендовали директору треста рассмотреть вопрос о соответствии Брюханова занимаемой должности. Амбалов рассмотрел: 24 февраля появился приказ об увольнении. Сам Брюханов лежал в больнице. Вышел спустя месяц, попытался доказать свою правоту, но прокурор области по-дружески посоветовал: уезжайте отсюда, а то мы вынуждены будем вас посадить.
Из отдела кадров совхоза изъяли трудовую книжку Юрия Александровича, а спустя полгода выслали вместо нее дубликат, где отсутствовал стаж работы с 1945 по 1971 годы.
Так покоряют независимых: пусть у тебя лежит в кармане ключ от московской квартиры, мы тебя другим капканом заловим. Жить есть где, а работы у тебя не будет: никуда ты с ущербной трудовой книжкой не денешься. Это все равно, что фальшивка, следовательно, нарушение трудового режима. Тебя наказывают безработицей, которая влечет за собой уголовную ответственность за тунеядство. Когда Брюханов вернулся в Москву, его не раз вызывали в отделение милиции по месту жительства: почему не работаете? А он как мог пытался устроиться.
Начальником кинозверобазы поработал — его туда по дружбе приняли. Но когда отдел кадров возмутился отсутствием трудовой книжки и это было чревато неприятностями для друга, Брюханов написал заявление по собственному желанию. Хотя за недолгий срок его руководства зверобаза чуть ли не впервые выполнила план: пять киногрупп воспользовались услугами ее питомцев. Потому что Юрий Александрович умело организовал рекламу.
Еще дважды, по звонкам из милиции, его брали на работу, но временную, не долее двух месяцев. Так как для общества он человек, лишенный «основы социально-экономической природы» (так Брюханов называет трудовую книжку).
В 1984 году ему заменили «совхозную» формулировку увольнения на другую: «за систематические нарушения производственной и финансовой дисциплины». То есть за постоянное сопротивление хозяйской воле.
На письма Юрия Александровича в Магаданский трест и вышестоящие организации с требованием вернуть ему трудовую книжку А.В. Амбалов отвечал, что оригинал, дескать, Брюханов сам скрыл от отдела кадров, из-за чего и пришлось выдать дубликат.
Злополучную дату увольнения с директорства в последующие годы не раз уточняли, меняли формулировки, отменяли один приказ, потом приказ об отмене приказа... И так запутали все следы, что ни один кадровик, держа в руках все пять «липовых» трудовых книжек Брюханова, не мог разобраться в записях и терялся от обилия копий, от несовпадений в них, от отсутствия необходимых печатей. А в результате Юрию Александровичу отказывали в приеме на работу. И все эти годы он перебивался случайными заработками, лишь бы не умереть с голоду, прокормить семью: дочь — учительницу младших классов, жену — тоже инвалида II группы. Все эти годы ему, естественно, не оплачивали больничные листы, он не имел права на социальные блага, так как социум признает только трудящихся, чей статус подтвержден соответствующим документом.
Сейчас Брюханов получает пенсию, но ущемленную, потому что стаж работы неполон. Все заявления Юрия Александровича в суд и на имя Генерального прокурора остаются без реакции. Он настаивает на реабилитации его имени и, соответственно, снятии обвинений, ставших причиной увольнения.
За 15 лет сменились и главы организаций, и вывески самих организаций, поменялся строй в стране и само имя страны, пять руководителей приходили на смену друг другу, исчез с лица земли совхоз «Тенькинский»... А Ю.А. Брюханов течет и впадает все в то же Каспийское море. Борец не с Системой, а с конкретными злодеями, которые живут-поживают, не утруждая себя памятью о загубленной судьбе. За 15 лет потерпевший собрал 15 килограммов макулатуры — почти пуд обид, способный раздавить еще копошащегося червя по прозвищу человек. Когда-то ему светила Звезда Героя Социалистического Труда. Сейчас он подписывает свои заявления: «Ветеран труда». И это звание он выстрадал. И слово «Ветеран» с большой буквы — тоже. Человека, приносившего пользу, отбросили, потому что польза его была несвоевременна. А теперь, вышло, забота о нем несвоевременна.
Алла ПЕРЕВАЛОВАФото Ю. Феклистова