от Исаака Магитона
Мы случайно встретились в Дегтярном переулке.
— Мне нужны деньги, — сказал знаменитый спортивный комментатор Вадим Синявский. — Давай-ка я у тебя выиграю пять рублей.
— Не понял.
— Вот тебе бумага, — он протянул мне блокнот и ручку. — Напиши, пожалуйста: «Мао Цзэ-дун». Правильно напишешь — пятерка твоя. Неправильно — моя.
Я сразу, не раздумывая, согласился и написал: «Мао Дзэ-дун».
— Не «Дзэ», а «Цзэ», — спокойно указал на ошибку Синявский. — Гони пятерку и не расстраивайся. На этой задачке можешь разбогатеть. На днях рождения.
Он забрал деньги и ушел.
А я стал играть в «Мао Цзэ-дуна». На днях рождения. На всех праздниках.
Я раздавал гостям листки бумаги и просил написать: «Мао Цзэ-дун». Кто ошибется — рубль мне, правильно напишет — рубль с меня.
Все смелели от легкости задачи и радовались моей наивности. Чего только не вытворяли с именем Великого кормчего! То поставят черточку не там, где надо, то не поставят там, где надо, а один просто взял да и склеил: «Майзидун»...
Я показывал приготовленную газету «Правда» с правильным вариантом, но... рубли все равно не отдавали. Хвалили и делали замечания: «Классная придумка, старик! Но рубль — это смешно! Минимум десятка!»
И шли танцевать.
Потом Мао Цзэ-дун вышел из моды. А сейчас многие о нем вообще ничего не знают. Тем более, как он правильно пишется.
Сегодня для игры нужен кто-то другой.
...Интересно, на кого сейчас поймал бы меня Вадим Святославович.
И я бы снова попытался.
Никак я не мог его уговорить сняться в нашем кинофильме...
Высокий, сухой, уже старый Вертинский был неприступен. В длинном барском халате он прохаживался по большой полупустой гостиной на фоне своих портретов и отвергал все мои предложения.
И ехать в Киев не хочется, и чувствует себя неважно, и роль так себе, и жена против, и денег мало платите... Никак не получался разговор.
Тогда я зашел с неожиданной стороны — восхитился одним из портретов. Назвал его божественным.
— Это? Как раз мазня! — сразу закрыл тему Вертинский.
Запахло безнадежностью. И я нараспев прочитал:
— В бананово-лимонном Сингапуре, пуре...
— Не «пуре», а «в буре», — холодно поправил Вертинский и пошел к двери.
Я лихорадочно думал, как растопить лёд.
И вдруг, на моё счастье, в коридор выбежали две очаровательные девчушки в школьной форме.
— Это ваши внучки? — восторженно спросил я.
— Это мои дочки! — он с сожалением посмотрел на меня и даже не попрощался.