РУССКИЕ НА РАНДЕВУ С АТЛАНТОЙ

«Запрещается проносить наркотики и ядерное оружие»

Из первых рук

В эпицентре Олимпиады побывали специальные корреспонденты «Огонька»

Рядом с музеем Кока- Колы во всю мощь фонтанировали около- олимпийские страсти.

— А простые бомбы можно?

— Конечно, лишь бы не атомные, — шуткой на шутку ответил нам здоровенный охранник из «Хард-рок кафе», за спиной которого висел этот запрещающий плакат. — Проходите. Вам пива?

Эту кружечку — за рок. Эту кружечку — за кинозвезд. Что еще нужно русскому человеку жаркой ночью в центре города, уже две недели живущего в духоте сплошного праздника, рассуждали мы, перебравшись вскоре в соседнее кафе «Планета Голливуд».

— Сэр, еще по одной, плиз.

Подсевший к нам страховой агент из пригорода Атланты Джордж Хоган показал пивной бутылкой на соседнюю стойку, где расслаблялись джентльмены в форме добровольцев-охранников: «Господа, если вы надеялись увидеть здесь сцены из боевиков, то вы явно ошиблись адресом. Полицейских, военных и прочих служб безопасности столько в городе, что только полный идиот рискнет учудить здесь что-нибудь не то».

Норвежские викинги так и не поняли шутку про рогатых мужей. Но очень долго смеялись...

Да, шумно разрекламированная по всему свету «Планета» оказалась достаточно тихим местом. О полной драк и взрывов киношной жизни лишь с большим трудом могли напоминать «окровавленные» манекены Рокки и Терминатора.

И только выйдя из голливудского мира в реальный, мы стали свидетелями сцены, достойной настоящего боевика. На подходе к Олимпийскому парку нас вежливо остановил полицейский: «Тут только что произошел взрыв. Пожалуйста, в целях вашей же безопасности, покиньте эту территорию. Мы не исключаем, что возможны еще взрывы».

Автоматически сверяем время: час двадцать пять ночи, суббота, 27 июля. Ничего себе кино! А ведь предупреждал нас накануне вечером молчаливый таксист, которому пятерка «на чай» развязала язык: больше всего преступлений совершается в Атланте именно в ночь с пятницы на субботу!

Слезоточивая ночь

Через несколько минут после взрыва в самом центре города

Уже через пару минут мимо нас пронеслись десятки машин «скорой помощи», под вой сирен и тормозов обгоняя на поворотах пожарных. Бесчисленные патрули, сверкая мигалками поярче рождественских елок, теснили к обочине «Форды» и «Бьюики» телерепортеров. К автомату, продающему рядом одноразовые фотоаппараты и пленку, выстроилась длинная очередь из случайных прохожих — оказавшись в нужный час и в нужном месте, каждый старался запечатлеть историческое событие.

— Мисс, вам плохо? — Один из нас успевает подхватить девушку, когда та на подкашивающихся ногах стала опускаться на землю прямо перед шеренгой полицейских в заграждении.

— Там, в парке, мои родители, — только и смогла прошептать сквозь слезы та.

На помощь подоспели местные телерепортеры. Кто-то побежал за врачом, кто-то протянул девушке трубку сотового телефона: «Позвоните им, вдруг повезет».

Повезло — ее родители захватили с собой переносной телефон, и вот маленький хеппи-энд: «Мама, ты жива?! А папа? Все в порядке? Как я счастлива!!!»

Не менее счастливым казался и оператор, все время снимавший эту сцену — столь трогательный эпизод украсит первый выпуск утренних новостей.

Свидетели, выбравшиеся с места взрыва, все так же эмоционально рассказывали по третьему--пятому разу, что они видели и слышали в парке.

— Я ранена, я все видела, я там была. — Дженнифер Эллис умудрялась перекрикивать шум пролетавшего вертолета, показывая сразу перед тремя видеокамерами ссадину на коленке. Потом и эту коленку, и саму Дженнифер, ставшую телезвездой той ночи, по нескольку раз «прокручивали» все местные и национальные телестанции. И, что интересно, раз от разу ее рассказ обрастал все новыми и новыми подробностями.

...Корреспонденты «Огонька», которые едва ли тянут даже на звание спортсменов-любителей, установили в ту ночь в олимпийской Атланте собственные рекорды. И если не в марафоне, то уж точно в спортивной ходьбе или беге на длинные дистанции. Перебегая с одной улицы на другую, мы «накручивали» километр за километром в поиске хоть какой-нибудь бреши в армейских заграждениях, кордонах из полицейских и агентов ФБР.

«Господа журналисты! Ну сколько раз вам можно повторять — проход в Олимпийский парк временно закрыт?!»

— Давайте сделаем так: вы на секунду отвернетесь, а мы в это время незаметно для вас проскочим мимо, — предложили мы сделку одному из охранников.

— Бесполезно, ребята, — посоветовал нам неподкупный детектив, назвавшийся Филом. — Парк окружен в несколько рядов, сюда согнали все силы, расквартированные в Атланте. И нам сегодня приказано не пропускать журналистов. Извините.

И для выполнения приказа любое средство считалось допустимым. Пока один из нас часа в три ночи требовал встречи хоть с кем-нибудь из чиновников, ответственных за связь с прессой, другой вместе с кучкой американских журналистов вступил в слишком близкий контакт с правоохранительными органами, за что и получил в лицо струю слезоточивого газа.

А поутру они сошли с ума...

Скорее глупым терактом, чем высокими спортивными достижениями, запомнится Олимпиада многим людям, попавшим в ее эпицентр.

Олимпиада многое перевернула в Атланте вверх ногами. Так что голова шла кругом...

Десятки, если не сотни тысяч человек, узнав о ночном взрыве, с раннего утра заторопились к Олимпийскому парку. И охранникам, заграждавшим доступ в парк на всех примыкающих улицах, едва удавалось сдерживать это вавилонское столпотворение разноязыких паломников, которым во что бы то ни стало надо было сфотографироваться у «террористической Мекки» Олимпиады.

Абсурдная ситуация: взять машину напрокат стоило дешевле, чем оставить ее на пару часов где-нибудь на платной стоянке! Подзаработать в такой ситуации не считали зазорным даже владельцы шикарных домов в колониальном стиле, соседствующих с небоскребами, — перед некоторыми из них мы видели объявления, написанные от руки: «Сдается место для парковки. 1 час — 40 долларов».

Даунтаун, или центр города, превратился в одну сплошную пробку. На станциях метро горожане и туристы в изнеможении рассаживались прямо на платформах, устав ждать по тридцать--сорок минут своего поезда.

— Эй, народ, кто здесь оставил сумку? Или заберите ее, или хотя бы выключите у своей бомбы часовой механизм: мне надоело ее тиканье! — Шутка, выкрикнутая в переполненном вагоне метро, кажется, понравилась только подружкам придурка-тинэйджера в звездно-полосатой футболке.

Еще около сотни таких же шутников позвонили в тот субботний день по телефону 911 и сообщили о готовящихся взрывах на стадионах, в магазинах или в метро. Журналисты, перехватывавшие переговоры полиции по рациям, разносили «утки» в эфир быстрее, чем службы безопасности успевали на всякий случай эвакуировать людей из «заминированных» мест.

В ритуальных плясках болельщиков мира были и свои непревзойденные чемпионы.

Непонятные дела творились и с билетами на соревнования. На одном квадратном метре перед любой спортплощадкой можно было одновременно встретить и продавцов билетов, и их покупателей. То ли они в цене не сходились, то ли работали на одну спекулянтскую контору?

Некоторым сотрудникам службы безопасности выдали бронежилеты. Резко была усилена охрана всех более или менее значимых объектов. Даже чтобы пообедать в ресторане, что рядом с пресс-центром, нужно было проходить через металлоискатель, показывать содержимое сумки и доказывать, что твой портативный компьютер на самом деле компьютер, а не закамуфлированная бомба.

В знак траура везде приспустили флаги, закрылись все увеселительные заведения и даже на площади перед любимым всеми детьми музеем Кока-Колы перестал бить разноцветный фонтан и погас огромный телеэкран, а народ все стекался и стекался в даунтаун в поисках новых приключений.

— Месье, не хотите ли посетить ночное зрелище, достойное настоящих мужчин? — окликнул нас на светофоре живописный ковбой.
— А как же траур?
— А вы что, не французы?..

У постсоветских — собственная гордость

— Представляете, я звоню в Олимпийскую деревню, спрашиваю у русской делегации, где можно купить российский флаг, так меня послали оттуда... в Москву! — с удивлением рассказывал нам молодой программист из Атланты Павел Стрижевский, которого мы случайно встретили на выходе из метро. И, развернув огромный триколор, добавил: — Если русским не нужны деньги, их с удовольствием возьмут американцы.

«Пользуясь случаем, хочу передать всем россиянам свой горячий привет из Атланты. I love you, Russia!»

Это правда: за свои бело-красно-синие флажки, равно как и футболки с русской символикой, мы выложили по двадцатке американским лотошникам — руководители нашего олимпийского комитета почему-то не догадались продавать многочисленным российским туристам те же футболки, кепки и флажки.

Впрочем, злые журналистские языки утверждали, что некоторые русские чиновники от спорта и даже члены их семей в проигрыше все же не остались и только на одних значках и сувенирах «наварили» хорошую прибавку к своим суточным.

И если по своей экипировке российские болельщики явно не выделялись на трибунах, то по тому, как они болели, своих найти было очень просто — и на соревнованиях по боксу, и на теннисных турнирах, на которые мы смогли достать билеты...

«Левой, левой ему, сынок, а потом правой», — идя на эти подсказки, перекрывавшие общий гул зала и обращенные вообще-то к российскому боксеру, мы встретили целую группу туристов из Москвы и Сибири. И когда за восемь секунд до финального гонга Олег Саитов окончательно уложил на ринге своего соперника и рефери объявил россиянина победителем, восторженный вопль русских фанатов во всю мощь своих легких подхватили и американцы с соседних трибун, «заведенные» нашим дружным «ура!».

— Это еще что, — спокойно заметила Елена Никитина из турфирмы «Ланта-Тур», сопровождавшая на Олимпиаде «заводных» болельщиков. — Если б вы только слышали, как мы болели на легкой атлетике!

И каково же было удивление американцев, когда через несколько минут тот же голос с тем же напором подсказывал уже украинскому боксеру: «Левой, левой ему, сынок...»

— Эй, фолкс, что-то я не пойму, за кого вы тут болеете? — забыв про свой гамбургер, все пытался выяснить у нас толстяк с переднего ряда. — То вы за русских, то за украинцев, а теперь вообще за казаха.

Чемпион мира Виталий Щербо (слева) — трени- руется в Америке, выступает за Белорус- сию и болеет за Россию. (Справа — «огоньковец» Александр Корзун)

Да мы и сами толком не понимали — в то время как обозреватели подсчитывали, сколько медалей взяли бы спортсмены из СССР, мы просто поддерживали всех своих, из бывшего Союза. Кто вспоминал там, на трибунах, что мы теперь из разных стран? «Перед финалами у меня появилась пара свободных дней, вот впервые выбрался поболеть за наших», — признался нам многократный чемпион мира из Белоруссии Виталий Щербо, уж слишком активно переживавший рядом с кортом за российского теннисиста Андрея Ольховского.

На следующий день над Атлантой прошел дождик. Страсти после взрыва несколько поутихли. Еще через день следователи ФБР назвали журналистам имя подозреваемого террориста. Во вторник наконец-то открылся Олимпийский парк. Стали рассасываться дорожные пробки. Спортсмены, еще недавно безусыпно охранявшиеся секьюрити, вышли на шоп-пробежки по магазинчикам даунтауна. В общем, провинциальная Атланта, ставшая на три недели столицей Олимпиады-96, возвращалась к своей нормальной сумасшедшей жизни.

Мы же возвращались домой...