ЗАТЕРЯННЫЙ ГОРОД

За рубежом

Песок красный. Особенно когда красное солнце падает в ущелье Сик — узкий и глубокий развал в громаде нублийского песчаника. Горы тоже красные. Они нависли с двух сторон неровными отвесными скалами. Высоко наверху, где они кончаются, — узкая голубая прорезь неба

У бедуина почти не видно лица. Сквозь запыленный платок — только черные ирисовые глаза. Я боюсь заглянуть в них. А он, свесившись в мою сторону с безгорбого желтозубого верблюда, просит у меня доллар.

— С какой это стати? — говорю я почему-то по-русски и достаю мятую американскую бумажку.

Он прячет ее в складки своей необъятной одежды, так же желтозубо, по-верблюжьи улыбается и поворачивает это мозоленогое животное ко мне задом.

Раньше они сюда никого не пускали. Петра и теперь, как много веков назад, — владение бедуинов, некогда грозных кочевых жителей песков и гор. Они тысячелетиями верили, что прежние хозяева этого города оставили здесь золото, найти которое до сих пор никто не может.

В Петру — столицу страны эдомитов, древнего исчезнувшего библейского племени, спрятанную километрах в ста от Аравийского залива, у восточного склона горы Гор, в раскаленной долине, окруженной скалами, бесконечным небом и вечностью,— до начала прошлого столетия не ступала нога пришлого. Бедуины хранили тайну этого места. Любого забредшего сюда убивали и оставляли сохнуть в песках среди верблюжьих колючек, морщинистых варанов и раскаленных камней.

Да и у самих бедуинов, кажется, в крови легендарный страх, который нагоняли эдометяне на обитающие когда-то здесь народы. В период своего расцвета они были непобедимы. Город, вырубленный в розовых скалах, город на пересечении торговых путей, жил только сбором дани с проходящих через него караванов. Парадокс — эдометяне, питавшие родовую ненависть к евреям, прекратили свое существование после разрушения Иерусалима римлянами. Появление здесь набатеев — кочевого семитического племени, выходцев с севера Аравийского полуострова — стало первой фазой арабского заселения этих мест.

Риму нужна была Петра.

По легенде, после многомесячной безрезультатной осады римляне подкупили одного из рабов. Он выдал им тайну керамического водопровода, по которому из резервуаров, собирающих ночную влагу с гор, вода поступала в город. Петра лишилась воды и пала.

Город затерялся в песках, когда спустя века пришли на его улицы магометане. Они назвали его Вади-Муза — долина Моисея. Они не жили здесь, они искали золото.

В конце ущелья, где скалы делают последний изгиб, где глаза, уже привыкшие к полумраку, мгновенно слепит солнечный свет, путь преграждает величественный дворец, высеченный в цельной скале. Это — Эль-Хазне. Дворец казны, значит.

Я, щурясь на солнце, ищу ту колонну, в полости которой, по рассказам бедуинов, спрятаны сокровища. В поисках золота они не разрушили дворец только потому, что суеверный страх, пришедший сюда из тысячелетий, останавливает их.

Они уверены, что место это заколдовано, что некие силы хранят его тайну. Они рассказывают, что еще совсем недавно кто-то из них, гонимый корыстью, презрев суеверие, оставил своего скакуна в тени ущелья, дабы не пугать выстрелами, всадил несколько пуль в изъеденный ветрами и временем песчаник, ожидая, что оттуда посыплются к храмовым ступеням сокровища или под отколовшимся куском камня заблещет солнечно золото. Ничего не случилось. А когда он стал перезаряжать ружье, его смертельно укусил скорпион.

Но кое-какую прибыль извлекают бедуины из самой известной достопримечательности Иордании. Они на ослах, мулах, верблюдах за пару долларов с готовностью провезут любого желающего по раскаленным улицам города, нальют из кожаных бурдюков пепси-колы. На крутых поворотах ущелья лениво торгуют различной бедуинской утварью десятки лавчонок. Купить здесь можно все — от забитых и раскуренных уже кальянов до художественно вытканных ковров с портретами короля Иордании Хусейна и его четвертой жены, американки по происхождению, королевы Нур.

Раньше бедуины торговали еще грязью и бальзамирующей смолой с Мертвого моря. Теперь это труднее — богатые люди взяли этот бизнес под свой контроль. А еще раньше кто-то из них продал европейцам вход в Петру. Сейчас 30 долларов с каждого любознательного, посещающего древний город, поступает в казну Иорданского Хашимитского королевства.

Я устал подниматься в гору. Мне надоело смотреть на стертые ступени. Я иду к падающему солнцу. Оно прячется в колоннаде, вырубленной на вершине скалы усыпальницы. Внизу — песок. Наверху — небо и уже звезды. Те, кто здесь жил, несли своих мертвых к небу.

Лучше бы я смотрел под ноги. Я споткнулся и лежу, замер. Потому что перед носом хвостатый скорпион. А потом чья-то грязная нога в плетеной сандалии его с хрустом раздавила. Грязная девочка-бедуинка смотрит на меня и крутит ногтистым пальцем у виска.

Этот жест тоже из вечности.