734-й московской школы «Самоопределение»:
Грань веков
На превращение Министерства образования в Министерство общего и профессионального образования я отреагировал спокойно. Мало ли у нас было всевозможных аппаратных перекроек! Так же спокойно я и мои коллеги отнеслись к тому, что Московский департамент образования стал Комитетом по образованию.
Но вот недавно слышу поразительное сообщение: оказывается, новый замминистра уже успел заявить о себе как о крутом реформаторе. Что же он придумал? А очень просто. Он решил все ПТУ назвать лицеями, а все возникшие в последнее время гимназии — профильными школами. И почти одновременно узнаю, что новый вице-мэр Москвы объявил о намерении перевести все городские экспериментальные школы под власть префектур.
Об этом в последнее время все чаще пишут, говорят, да видно и невооруженным глазом: чиновничество наступает. Но, пожалуй, именно в образовании новая, очень опасная тенденция проявляет себя столь наглядно. Похоже, чиновникам уже мало разборок и перестановок в своих коридорах, они без всякой оглядки на общественность, и уж тем более без всякого совета с ней вмешиваются в нашу жизнь, в судьбы людей, все переустраивая на свой лад. И вот я спрашиваю самого себя: почему же они так осмелели? Может, потому, что ни от кого уже не ждут отпора? Может, первыми уловили некую усталость в умах, разуверение людей в собственных силах и значимости? Или наша доблестная бюрократия уже всерьез считает себя компетентной во всем на свете? Общество, люди дела, профессионалы — в стороне. Ох, как я хотел бы ошибиться!
Лев АННИНСКИЙ, литератор:
Сегодня спеть «Интернационал» со сцены — такой же смертельный номер, как при советской власти спеть «Боже, царя храни». Однако у Спесивцева поют. Сначала, впрочем, он шокирует зрителей другим: на сцене блатная малина. Поскольку Спесивцев ставит спектакль по известному у нас роману бразильца Жоржи Амаду, то «генералы песчаных карьеров» экипированы у него в стиле «гитары и сомбреро», однако тусуются здесь же и кореша явно из Люберец и с Тишинского рынка, вызывая восторг молодежной аудитории, на которую режиссер делает ставку.
В финале — шок. Бразильские уркаганы поют: «Весь мир насилья мы разрушим» и лезут на стену, то есть на веревочную сеть (она тут вместо занавеса), намекая нам, естественно, на роммовское хрестоматийное взятие Зимнего.
А чего, собственно, удивляться. После взятия Зимнего большевики в одну прекрасную ночь перебили без суда и следствия всех анархистов, и интеллигенты вздохнули: стало можно ходить по улицам неограбленными.
Потом опять вздохнули: и за что нам диктатура пролетариата? Откуда такое берется?
А оттуда же и берется. Из неприкаянных, которым некуда деть силы. Из тех же урок. Если, конечно, удается выстроить их в «ряды». И выстраивают себя они сами.
А интеллигенция? Вздыхает и задает безответные, то есть проклятые вопросы.
Михаил ГОРЕЛИК, литератор:
Разность национальных менталитетов хорошо демонстрируется при сравнении пословиц.
Вот, например, русская: «Сытое брюхо к ученью глухо».
А вот еврейская: «Голодное брюхо к ученью глухо».
То есть с точностью до наоборот. И ведь что интересно: обе справедливы!