В Москве насчитывается около 60 тысяч так называемых социальных сирот. Их родители живы, они просто не выполняют своих обязанностей перед детьми. Однако прав родительских не лишены. Без официального статуса сирот маленьких беспризорников не принимает ни один детский дом. Остается два варианта: либо единственный в Москве детский приемник-распределитель за колючей проволокой на Алтуфьевском шоссе, либо приюты — их сегодня в столице 11.
Из первых рук
Президент США — их последняя надежда
ЕСТЬ такой остров
Наташе Неофитовой 17 лет, и она учится на юридическом факультете МГУ. На ближайшей к ее дому станции метро каждый день стояла маленькая побирушка, и каждый день Наташа протягивала ей тысячу. Побирушке на вид было лет десять, и в самое душное, летнее время она стояла в теплых видавших виды высоких сапогах. Однажды Наташа с ней разговорилась. И узнала, на что шли ее тысячи — на водку для мамы. И для дружков мамы. Девчонка на ногах едва держалась, бледная, под глазами круги. В сумке у нее была черствая булка: «Отщипну крошечку, а больше не хочется».
Девочка ни о чем не просила. У нее был такой безразличный взгляд... Наташа простояла с ней еще час. И узнала: очень бы хотела Вика попасть в «Остров Надежды». Есть такой девичий приют, ей об этом рассказал человек, который подошел к ней однажды так же, как Наташа, и долго разговаривал. Он сказал, что сам работает там добровольцем. И дал ей адрес. Но Вике страшно так вот взять и поехать.
— Знаешь что? — сказала Наташа, сама еще не понимая, что говорит. — Я тебя украду! У этой твоей матери!
И они пошли. Точнее, поехали. Наташа так точно «поехала». Во всяком случае, вся ее жизнь с той минуты перемени-
лась — она теперь работает и учится. Работает в приюте «Остров Надежды» референтом директора Александра Огородникова. А Вика здесь живет, она теперь розовощекая, веселая, озорная девчонка...
ЕСТЬ такие люди
Александр Иванович — коммерсант. Он встречал западного партнера по бизнесу, а партнер, приехав, бизнесу посвятил минут 15, и первое, что после этого сказал: «Я приехал в Москву прежде всего, чтобы увидеть живую легенду — Огородникова». У Александра Ивановича память хорошая, и он помнил сообщения застойных времен по радио «Свобода» о тройке «отщепенцев»: Гинзбург и Орлов посажены за валюту, Огородников — за религиозную пропаганду. Больше он об этом человеке не знал ничего. Западный партнер изумился:
— Александр Огородников — узник совести. В США его знает каждый. Это герой. Восемь с половиной лет в лагерях за свои убеждения!
Делать было нечего, бизнесмен разыскал и отвез партнера к живой легенде. Партнер потом уехал, а Александр Иванович не смог, остался — сегодня он первый заместитель Александра Огородникова, директора девичьего приюта «Остров Надежды». Работает бесплатно каждый день. Да разве только он? Николаю Середе 28 лет. В апреле прочитал в газете «Московский комсомолец» заметку о приюте. Пришел помочь — и остался. Теперь он здесь каждый выходной. Возил девчонок в цирк, на концерты, катал на теплоходе. А вот история сотрудника, чье имя я не назову, — бывшего полковника КГБ, который уверовал в Бога, читая в свое время по долгу службы личное дело Александра Огородникова. Сегодня этот человек ищет в архивах КГБ изъятые когда-то им рукописи и возвращает владельцам. И помогает приюту: собственноручно чинил двери, таскал матрацы для детей...
ЕСТЬ Александр Огородников
Ему 46 лет. Учился на философском факультете Уральского университета. Решением комитета комсомола был объявлен антисоветчиком, изгнан из ВЛКСМ и
вуза. Вскоре был арестован как основатель христианского семинара по проблемам религиозного возрождения и как автор статей о правах человека. Пять лет сидел в ставшей теперь знаменитой политзоне 9.36 на севере Урала. Три с половиной года — в зоне на Дальнем Востоке. Сидеть должен был пожизненно, так как не успевал закончиться один срок — суд тут же определял новый.
Всякий раз оставлялась возможность: надо было только признать, что все, что он говорил и писал, — вранье и клевета. За это обещали свободу.
В 1987-м в изменившейся стране неожиданно был из карцера переведен в больницу. Крайне истощенного, его старались здесь откормить, прежде чем представить журналистам и общественности. Был выпущен. В 1989 году организовал Христианско-демократический союз России (ХДС). Открыл первую в стране бесплатную столовую. Через нее он и сотрудники ХДС увидели отчаянную проблему: дети на улице. Бросились помогать самым уязвимым и создали девичий приют.
К тому времени у них уже был выигранный лот на право аренды двух этажей трехэтажного особняка по адресу: Попов проезд, 2. Первый этаж занимала фирма, торговавшая запчастями. После трехлетней борьбы ХДС удалось добиться решения правительства Москвы за подписью Лужкова о передаче уже всего здания приюту «Остров Надежды».
ЕСТЬ человеческая жизнь
Была пятница. Девчонки репетировали сценку, которая называлась «Бродяга». Они кинулись врассыпную, когда я вошла: спектакль еще не был готов. Я достала диктофон: «А хотите записаться?» Окружили: «Ух ты! Правда? Можно будет послушать, что скажем? Я первая!»
— Меня зовут Марина Иванцова Игоревна! Мне 12 лет. Я до пятого класса училась, только редко. И ничего не помню поэтому. Я сестры своей Любы на две минуты старше. А привела нас сюда бабушка с Кунцева. Она была нашей соседкой и всегда нас кормила. Но денег у нее немного было, да и болела она часто. И она нас сюда привела.
— А мне 8 лет, я Лена. Вокзал помню, маму. Она ко мне сюда приходила. Уже не пьет. Я сначала была в приемнике, там, если ночью не спится и ты с кем-нибудь говоришь, сразу в угол до утра.
— Меня зовут Софа, мне 10 лет. Маму не помню, помню вокзал. В приемнике к стене ставят: вот так! Ноги в стороны, пока не простят. И дубинками били.
— Мне 14 лет. Меня тоже милиция с вокзала привезла в приемник. Там дубинками больно бьют. Я четыре недели там провела. Если опять туда — жить не буду!
Все — упразднить!
Поначалу они сотрудничали: спецприемник и приют «Остров Надежды». Оттуда сюда девочек привозили органы опеки. А потом потребовали вернуть детей назад. Но девочки не захотели возвращаться. Пришли за одной: она нужна в приемнике, чтобы продолжить поиск ее родителей. Подружки встали вокруг живым щитом.
— Понимаете, — говорил мне Огородников, — дети знают, что их там ждет. У нас есть девочка, которая из-за стресса страдала ночным недержанием мочи. В спецприемнике ее поднимали, обматывали простынь вокруг лба и она должна была стоять так, пока не высохнет. А первый акт унижения там — стрижка под ноль. Девочку! Видели бы вы, какими они к нам оттуда приходят озлобленными, надломленными. Как долго их потом исцелять.
После того как не отдали девочку, воспитанниц приюта стали отлавливать на прогулках. Милиция требовала, чтобы дети дали показания против своих воспитателей. Их запугивали, держали целую ночь в «обезьяннике». Только утром Огородникову удалось высвободить своих подопечных. Ни один ребенок показаний против него не дал.
Тогда посыпались комиссии одна за другой: СЭС, противопожарные службы, всевозможные инспекции. И появилось решение о закрытии приюта. Вот передо мной очередная бумага — распоряжение префекта восточного административного округа за № 1670.
— Будет снова, как весной, — автоматчики, штурм. Потому что по доброй воле дети отсюда не уйдут. И ведь как подло, нам оставлен один неполный рабочий день. Чтобы мы не успели поднять на ноги общественность!
Причина закрытия? На бумаге она звучит так: антисанитария, нарушение правил противопожарной безопасности.
— Когда мы получили здание, оно было в плохом состоянии, оно и остается отчасти в плохом, — объяснял Огородников. — Но мы исходили из того, что девочкам здесь все же значительно безопаснее и чище, и сытнее, и лучше, чем на вокзалах, чердаках, в подвалах. Оттуда они поступали к нам в струпьях, с чесоткой. И вы видите их сегодня — ухоженные, веселые. Да, у нас идет ремонт, но их комнаты чистые... Ну не хотят они в спецприемник! В день, когда пришел вооруженный ОМОН, чтобы насильно забрать их туда, одна из девочек вскрыла себе вены. А остановить штурм весной удалось только звонком из администрации президента.
Но комиссии сыпались по-прежнему каждый день, а иногда и ночью. Поделать с этим, казалось, ничего уже было нельзя. Как вдруг в апреле в Москву с официальным визитом прибыл Билл Клинтон. Огородникову удалось с ним встретиться, а его воспитанницам — сфотографироваться. Клинтон сказал, что говорил уже в Кремле о бедах приюта. И теперь все будет хорошо.
И в самом деле, их оставили в покое. Но не надолго.
Из-за чего власть воюет с детьми?
— У меня есть две версии причин происходящего, — говорит Александр Огородников.— Первая — наша независимость. Мы не заглядываем чиновникам в глаза, не лебезим, не высиживаем в приемных. Для них это — нож острый. Приходят: «Кто разрешил открыть приют?» А никто. Приют учрежден ХДС России и в этом качестве не нуждается в регистрации. И вторая версия: мы оказались, по признаниям самих чиновников, единственной в Москве организацией, которая получила здание, не дав ни рубля взятки нигде, ни на одном этапе. В приватных беседах официальные лица изумляются: «Как вам это удалось?» Конечно, хочется здание отобрать.
Я не знаю, верны ли версии Огородникова. Но я видела неподдельный ужас в глазах девочек, когда речь заходила о спецприемнике. И не понимаю: если дети уже полюбили приют, если им здесь хорошо, почему бы властям просто не помочь Огородникову справиться с этой самой антисанитарией и пожарными проблемами?
Спаситель — за океаном
Девочки писали письма. Они знали: через два дня может повториться весенняя история, чтобы «обеспечить их устройство», придет ОМОН. Они много видели «проверяльщиков», но лишь один смотрел на них по-доброму. Он был американцем. Вот ему они и писали. Я заглянула в один из тетрадных листков: «Уважаемый дядя Клинтон! Пишут вам дети из приюта города Москвы...»
Галина МУРСАЛИЕВАP.S.
21 октября штурма не было. У приюта дежурило несколько телевизионных команд, как российских, так и западных.
— 17 девочек мы спрятали, — сказал он мне позже, — а то они очень нервничали. У них сносные условия, вкусная еда, есть душ, но настроение тягостное. Просятся домой — так они называют приют. А мы не можем вернуть их до разрешения ситуации. Как только узнают, где они, их тут же заберут.
Так оно и случилось. 6 ноября в 18 часов сотрудники милиции взломали замок и проникли в помещение благотворительной столовой, где были дети.
В документах, отправленных в спецприемник, указывалось, что детей как бы просто нашли в каком-то подвале. Когда девочка Вика сообщила, что они из приюта Огородникова, им сказали: «Так что же вы тогда здесь делаете». И милиционеры, посадив детей в машину, привезли их обратно в столовую...
Люди с «Острова Надежды» не теряют надежды: американское посольство подтвердило, что письмо девочек через госдепартамент дошло до Клинтона. С сопроводительной справкой, составленной сотрудниками посольства.