Национальный стиль в гастрольном исполнении
Культура
«Поднять такую глыбину — это действительно художнический и гражданский подвиг. Без преувеличения» («Культура», 23 ноября).
«Наверное, нет сегодня на земле музыканта, кроме Ростроповича, кто бы с такой эмоциональной силой и конструктивной мощью дирижера-строителя воплотил бы в музыкальном звучании все разительные контрасты... трагедии-сатиры» («Литературная газета», 20 ноября).
«Этот человек бесспорен, безусловен и неподражаем» («Московские новости», № 46).
«Благодаря Ростроповичу, его неистовому таланту прозвучала квинтэссенция дурных страстей человеческих. Не по себе что-то от этой любви» («Вечерний клуб», 19 ноября).
«Трудно представить более неподходящий оперный шедевр для концертного исполнения: «Леди Макбет»... требует воплощения сценического. (Правда, здесь скорее стоит винить дирекцию Большого театра, отказавшую Ростроповичу в постановке оперы.)» («Независимая газета», 19 ноября).
Концертное исполнение первой редакции оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», посвященное 90-летию со дня рождения композитора и 60-летнему юбилею знаменитой статьи «Сумбур вместо музыки», естественно, стало одним из центральных событий ноября. Поскольку сбор от концерта целиком поступил в фонд строительства храма Христа Спасителя, стоимость почетных пригласительных билетов доходила до 1000 долларов, а своим посещением Большой зал консерватории удостоили различные VIP-персоны (обычные билеты были проданы подчистую), можно было предположить, что концерт не просто хорош, но как бы презентирует уровень высших достижений российской культуры.
За несколько последних лет мы уже привыкли к тому, что концерт Ростроповича — больше чем концерт...
Памятные появления великого музыканта с автоматом в Белом доме и с виолончелью у Берлинской стены положили начало его российскому музыкальному марафону, посвященному реабилитации исторической правды и возданию должного русской культуре, символами которой были объявлены разрушенный храм и исковерканные судьбы национальных гениев.
Торжественные концерты на Красной площади и в Большом театре. Прошлогодняя благотворительная акция, посвященная Ростроповичем «Не нам, не нам, а имени Твоему» и включившая концерт в строящемся храме Христа Спасителя. Постановка «Хованщины» Мусоргского в Большом. И наконец, концертное исполнение восстановленной первой редакции оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» на филармонических сценах двух столиц.
...Своим располагающим обликом и общественной значимостью дел он создал некое подобие парадного национального стиля в демократическом варианте. Ему удалось построить образ патриотизма, чурающегося коммунизма и национализма.
Сегодня муляжи и новоделы, заполняющие центр Москвы, объявляют себя возрожденными святынями истории, веры и государства. Но в отличие от «плана монументальной пропаганды» все сделанное Ростроповичем обязано его личному чувству — будь то участие в юбилее Шнитке, который именно благодаря стараниям Ростроповича стал событием культуры, или выступление на юбилейных концертах квартета имени Бородина, в котором прославленный виолончелист начинал свою деятельность. Его тоска по доброму, ясному и заметному символу, каким должен стать храм, тоже личная — как и непроходящее юношеское чувство к главному музыкальному кумиру, Шостаковичу.
Между тем Ростропович — один из немногих артистов высшего международного уровня, кто занят далеко не только прошлым.
Однако создается впечатление, что нашей нынешней культуре именно до этого и нет никакого дела. Исполнение опер или виолончельных концертов Шнитке, Щедрина, Кнайфеля, Канчели, а также западных авторов Ростропович осуществляет не у нас. Премьеру оперы Слонимского «Иван Грозный» он смог запланировать только в Самаре — но ни в одной из российских столиц.
Но национальная культура не может сложиться из запоминающихся однодневок, которыми в последнее время стали даже его высшие достижения на родной земле. По музыкальному уровню «Хованщина» в Большом была работой высшего класса, но проект изначально был обречен на недолговечность. Второй дирижер и второй состав певцов, которые неизбежно должны были прийти на смену первому, а также обычная театральная инерция быстро опустили спектакль на уровень рядовой текущей постановки.
В последнем проекте Ростропович сделал ставку на Петербургскую филармонию. Но ни филармония, ни работавшая вместе с ним Галина Вишневская не смогли обеспечить свой план соответствующими творческими силами. «Леди Макбет» Шостаковича была дана со средними певцами; впрочем, в Петербурге из имеющихся средств было как будто добыто максимум возможного — в Москве не произошло и этого.
Шаткость ситуации вынуждает его связывать все свои порывы в единый узел, причем довольно искусственным образом. Сбор с московской премьеры «Леди Макбет...» был снова предназначен на строительство храма. При этом новшества, обнаруженные в восстановленной первой редакции оперы, в немалой степени касались сексуальных откровенностей в сюжете и музыке, что Ростропович не упускал случая лишний раз подчеркнуть, проявляя игривую гневливость в адрес ханжей и моралистов. Единственное, что позволяет свалить Шостаковича, православие и секс в одну кучу — их общая злая доля при сталинизме.
Претензии, которые можно предъявить к деятельности Ростроповича с точки зрения строгого вкуса, лежат на поверхности: в его «политико-музыкальных» акциях политика слишком смело вторгается в область чистой музыки.
Важнее другое. Святославу Рихтеру удавалось, ничем не вторгаясь в сферу общественной деятельности, быть символом высших человеческих ценностей. Ростропович идет иным путем. Влюбленный в музыку, он старается не жертвовать ее существом. Но, оставаясь последним представителем старой русской исполнительской школы, отдает дань и традиционному русскому «долгу художника», полагающему ценности слова и поступка выше чистого искусства. Сегодня эта позиция терпит серьезное испытание.
Петр ПОСПЕЛОВ