ПОКУШЕНИЕ

На Рязанском нефтеперерабатывающем заводе зарплату не выдают уже много месяцев. На Саратовском нефтеперерабатывающем, брате-близнеце рязанского, ее получают вовремя. Почему?

Экономика

Юрий Вершинин, президент Тюменской нефтяной компании, в 20 часов 40 минут 18 сентября прошлого года опрометчиво вошел в лифт своего дома без охраны. Молодой незнакомец шагнул за ним и спросил: «Вам какой?» «Девятый»,— ответил Юрий Николаевич. Неизвестный нажал кнопку четвертого этажа, а затем выстрелил Вершинину в живот.

Позже выяснилось, что стрелял он из малокалиберного, вероятно самодельного, оружия. Пуля той же ночью была извлечена из Юрия Николаевича, и через неделю он уже давал интервью, которое впоследствии появилось под заголовком «У Тюменской нефтекомпании огромный потенциал для развития».

Еще позже выяснилось, что тюменская милиция не может найти преступника, несмотря на показания потерпевшего и составленный фоторобот. Правда, часть заслуженного наказания злодей все же понес. Когда он выскакивал из лифта на четвертом, Юрий Николаевич успел пнуть его ногой.

Их едят, а они глядят

Мне говорили — не лезь в это дело. В Рязани, на берегу прекрасной Оки, говорили, и в Саратове предупреждали, на берегу великой Волги. Я вовсе не юный друг милиции. Но когда по всем нашим берегам что ни день, то покушаются на кого-то или на что-то, то рано или поздно обнаруживаешь в себе желание все-таки разобраться.

Кое-что мне удалось. Я, правда, не привел в милицию никудышного стрелка с отпечатком ботинка на заду, но кое о чем доложить могу. Силы и время сберег следственным органам, которые, кстати, склонны это покушение считать безмотивным, — стрелял-де хулиган или ненормальный. Я полностью отработал две версии. В результате совершенно ответственно заявляю: ни Ирочка Гришакина, ни Софья Ивановна Стрельцова к данному преступлению никакого отношения не имеют.

Обе живут в Рязани. Ирочке семь лет, и она замечательно танцует в ансамбле «Капелька». Софье Ивановне гораздо больше, она бригадир уборщиц. Только, кажется, обеим этим карьерам — и артистической, и служебной — пришел конец. Карьеры вершились во Дворце культуры «Нефтяник», принадлежавшем Рязанскому нефтеперерабатывающему заводу. В прошлом году постановлением правительства России завод был включен в состав образовавшейся Тюменской нефтяной компании. Компания, похоже, с самого начала рассматривала завод как некую нагрузку к полученной от правительства нефти. Теоретически ожидаемого притока инвестиций разгосударствление не принесло, ни реконструировать завод, ни даже просто снабдить его нефтью для переработки новые хозяева не собирались. Нефть преотлично шла «за бугор» сырьем, поэтому чихать было компании на то, что после паралича «оборонки» нефтезавод, главный кормилец бюджета, дышит на ладан.

К минувшей осени долги завода достигли 1 триллиона 670 миллиардов рублей, зарплату работникам, как водится в этих случаях, не платили. Зашла речь о банкротстве, завод начал распродавать имущество. ДК «Нефтяник» оценили в 12 миллиардов рублей, и какая-то московская фирма «Айсберг» привезла эти деньги наличными в джипе с затемненными окнами. Представитель «Айсберга» (такой холодный, 9/10 — под темною водой) дал очень невнятное интервью местной прессе, и «Вечерняя Рязань» вышла с заголовком «Быть «Нефтянику» стриптизным домом». «Айсберг» тут же отчалил, но ДК считает дни.

Прояснить ситуацию у рязанского нефтеперерабатывающего начальства не удалось — директор НПЗ встретиться со мной отказался категорически. Предшественника его пытались взорвать, опустив адскую машину на веревочке с крыши дома до окна его кухни, в которую он не успел войти, почему и выжил. Нынешний директор мне объяснил, что здоровье ему дороже славы и что мне он советует разделить это убеждение. Оставшийся в живых предшественник отказал в свидании по тем же причинам. Зато еще один бывший хозяин завода, Софья Ивановна, не побоялась и все рассказала.

Промыла она там полы без малого двадцать лет, после чего поменяла пять своих семейных ваучеров на двадцать голосующих акций родного НПЗ. И вот не так давно пришли умные люди (сама-то она их не видела, другие рассказывали) и спросили: вы про банкротство завода слышали? Как не слыхать, отвечали рязанцы. А что это такое, знаете? Тут работяги замялись, и правильно сделали, потому как в нашей нынешней экономике на такой вопрос не ответит и сама ВЧК. Но умные знали: это, говорят, взыскание долгов. Вот купит вас крутая фирма, пересчитает всех, четыре с половиной тыщи голов, да у кого сколько акций — с того столько и потребует, а им попробуй не отдай. Софья Ивановна посчитала, что с нее долгов будет 740 миллионов рублей, и потеряла сон. Когда прошел вскоре слух, что какой-то банк недалеко от Соборной, бывшей площади Ленина, за их акции еще и деньги дает, Софья Ивановна попросила отгул, что делала редко и приехала раньше открытия. Получила за свои двадцать именных голосующих около миллиона рублей — и до сих пор уверена, что ее доход от удачной операции с акциями составил почти 741 «лимон». Деньги все перевела сыну, полгода в Питере не получавшему стипендии. Когда я сказал Софье Ивановне, что ее хитро обманули, скупив акции по дешевке, она не поверила. Не поверила и моему объяснению, что таким образом «умные люди» прибирают завод к рукам.

«Что делать» по-саратовски

Саратовский нефтеперерабатывающий тоже включили в созданную постановлением правительства вертикально-интегрированную нефтяную компанию — Сибирско-Дальневосточную. Обошлась «Сиданко» с саратовским заводом так же, как Тюменская нефтекомпания — с рязанским. Чуть помягче, правда, — рязанцам нефтепоставки сократили почти в десять раз, саратовцам примерно впятеро, но это не важно, так как и тот и другой паек для подобных предприятий — голодная смерть.

Важно другое — какой пинок получила компания от саратовцев за покушение на областной бюджет, на рабочие места, на зарплаты.

Губернатор Аяцков сделал борьбу с обидчиками главным ходом своей предвыборной кампании, длившейся все лето. Удивительно не то, что на выборах он — президентский ставленник — получил в итоге почти фантастические 82 процента голосов. Удивительно то, что предвыборное обещание «разобраться с московскими акционерами, неэффективно управляющими саратовскими предприятиями», победивший губернатор сдержал. Хотя в это мало кто всерьез верил.

Тут нужно пояснить. Названия нефтекомпаний — тюменская, сибирская и т.п. — мягко сказать, условность. Их контрольные пакеты акций на залоговых аукционах взяты крупными банками. А основные крупные банки находятся в Москве. Так что под новыми терминами кроется старый конфликт «центр-регионы». Бывший командно-административный диктат центра сменил форму одежды и лексикон, сделавшись командноэкономическим. Экономической демократизации, скажем прямо, не случилось. Как уходила прибыль мимо кармана Софьи Ивановны, так и уходит. Правда, — и саратовский пример в этом убеждает — в новых условиях диктату все же появилась возможность сопротивляться и даже его победить. А это значит, что на саратовском нефтеперерабатывающем, в отличие от рязанского, хоть зарплату платят.

Потому что надо знать правила — как пинать, куда пинать. И не надо трусить.

«ОНЭКСИМ-банк» на залоговом аукционе выложил за контрольный пакет акций «Сиданко» 138 миллионов долларов. Вроде бы много. Но всем понятно, что через три года правительство эти деньги банку вернуть не сможет, следовательно, за 138 «лимонов» банк, по сути, купил «Сиданко» у государства. За сумму, примерно равную цене 1 миллиона тонн нефти. А разведанных и подтвержденных запасов нефти в месторождениях, отданных государством госкомпании «Сиданко» — более миллиарда тонн. Тысячная часть истинной цены — согласитесь, это не очень много, сколько бы нулей ни было в цифре.

Но говорить об этом сегодня моветон, потому что президент «ОНЭКСИМа» Владимир Потанин стал вице-премьером правительства России. Можно промолчать — и это будет рязанский вариант. А можно обратиться к В. Потанину как к вице-премьеру и попросить помощи федерального бюджета, чтобы возместить областному бюджету тот урон, который нанес «ОНЭКСИМ», излишне корыстно управляющий «Сиданкой» и ее дочерним предприятием, Саратовским НПЗ. Заодно между делом обмолвиться, что областная администрация за долги в областной бюджет и долги по зарплате собирается объявить завод банкротом — то есть отобрать завод и у компании, и у банка.

А чего стоит такой саратовский ход... Помните, как «кинули» тетю Соню-уборщицу с ее акциями? На Волге тоже чуть не «кинули», но саму акулу посткоммунизма — «Сиданко». Собрание акционеров, осмелевшее от твердой позиции губернатора, не только отказалось продавать свои акции москвичам, но и пригрозило принять решение о невыплате дивидендов по привилегированным акциям. Все эти экономические тонкости очень понятно объяснила местная пресса — как едко выразилась саратовская газета, «карета «Сиданко» превращается в тыкву»: от 51 процента акций у «акулы» остается 38. Завод уплывал из владений. Чтобы не допустить такого, у компании был один выход — дать заводу нефть, то есть прибыль, то есть зарплату и премии работникам.

И еще одно политико-нефтяное сальто — в разгар выборной гонки губернатор Аяцков объявляет о создании Саратовской государственной нефтекомпании и ее директором назначает своего главного конкурента на губернаторский пост, местного «нефтебарона» В. Родионова, одновременно производя его в первые вице-губернаторы. Результат — бывший соперник говорит мне так: «Напишите: если во всех отраслях Аяцков поставит на людей так же точно, как в нефтебизнесе — будет управлять самой богатой губернией России!».

Во все времена «разделял и властвовал» центр. Сегодня, при умении и риске, можно проделать с ним то, что он привык делать с регионами. Когда заключать договор о сотрудничестве с Саратовом приехал мэр Москвы Лужков, с ним прибыл и В. Алекперов, глава «ЛУКойла», еще одного гиганта нефтебизнеса. А несколько позже в объявленном областью конкурсе лицензию на освоение самого богатого здешнего месторождения нефти получил — правильно, тоже «ЛУКойл»! И не надо думать, что страшней «Сиданко» зверя нет — пусть пободаются...

Не делайте нам больно, господа!

...Стою за кулисами рязанского ДК «Нефтяник», смотрю, как пляшет Ирочка Гришакина. Разве этой ножкой в чешках дашь пинка? Тут нужны тяжелые башмаки тренированных, изворотливых, честолюбивых и опытных профессионалов власти. Экспорт тонны непереработанной нефти всегда давал не меньше 5 долларов прибыли, а прошлой весной из-за «иракского фактора» — до 30. Вот и уходила она «налево» без переработки, минуя Рязани и Саратовы с их бюджетами, заводами и бедами. И деньги за нее оседают там же, куда рассчитывают успеть продающие, когда здесь начнется.

Сколько лет мы писали о необходимости рынка! Обдирали бока о цензуру, доказывая: примат политики губит экономику. И вот он пришел — дикий сегодняшний рынок. Говорить, что он плох, доказывать, как грабит он тысячу, обогащая одного, можно бы, да он уже состоялся. Становится ясно, что сегодня оградить страну (или хотя бы свою область, край, район) от тупой, близорукой, акульей жадности частных компаний под силу только честолюбивым политическим профессионалам. Признать это — не ренегатство, не измена идеалам. Диалектика.

Во всем мире считается социально опасным разрыв в доходах самых бедных и самых богатых 1:10. У нас в 1994 году было 1:15. С тех пор считать перестали...