Тема номера
Страны — как люди, живут не по средствам. Постоянно залезают в чужой карман. То есть берут из него в долг — прямо как мы с вами, которые постоянно перехватывают у соседей и знакомых сотню-другую до получки. Одни залезают в долги, чтобы купить дешево подвернувшуюся «девятку», другие — чтобы было с чем зайти в продуктовый магазин. Одни отдают в срок, другие откладывают на «через месяц» то, что должны были отдать сегодня.
Страны — как люди. А Россия — как сосед по лестничной клетке, смущенно переминающийся в передней. Пока он говорит о вчерашнем футболе, но кончит сетованиями на жизнь, на то, что зарплату, гады, задерживают, и просьбой немного подождать с той малой суммой, которую он брал, но, увы... Беда не в том, что Россия много должна остальному миру, говорят облеченные высокими должностями финансисты. Беда в том, что в 1991 — 1992 годах страна утратила возможность обслуживать свой громадный внешний долг, то есть отдавать деньги в срок. Что толку, что подавляющее количество долгов досталось нам от коммунистического прошлого. Мировые кредиторы не добрые соседи, к процентам они плюсуют проценты, на них еще накинут, глядишь, и из экономической ямы страна переберется в долговую...
Страны — как люди. Но кто будет расплачиваться за страну, если в один совсем не прекрасный день она не сумеет расплатиться? Каждый из нас, и из собственного и без того дырявого кармана. «У нас нет налога на государственный внешний долг», — сказал на это один из высших чинов Минфина. Пока нет...
Ближе к концу 1996 года правительство приняло решение о размещении на мировых финансовых рынках российских облигаций — евробондов, что практически сразу дало стране миллиард долларов под 9,25% годовых. В начале февраля этого года стало известно, что до конца первого квартала Россия разместит за границей второй транш евробондов, получив на тех же условиях еще миллиард немецких марок. До конца года планируется еще 2 — 3 выпуска евробондов. Одни говорят об этом как об удачном ходе вице-премьера Лившица, ведь на таких условиях внутри страны подобного заема не получить — речь будет идти минимум о 40 — 45% годовых. Другие склонны называть это «евробандитизмом». Кто же прав? И кто виноват в том, что многочисленные займы и кредиты никак не сказываются на уровне жизни граждан России?
«ЗАЙМЫ — ЭТО НАРКОТИКИ»
Андрей ИЛЛАРИОНОВ,
директор Института экономического анализа:
Брать долг стране, которая не имеет нормального бюджета, где не проводится ответственная экономическая политика, — это не просто ошибочно, это преступно.
По моим сведениям, с 1985 года внешний долг России увеличился с 25 почти до 130 миллиардов долларов, то есть более чем на сто миллиардов. Куда ушли эти деньги?
Если мы оглянемся вокруг, то увидим разрушенную экономику, социальную сферу, разваленную обороноспособность... Получилось, что разрушение экономического и социального потенциала шло одновременно с гигантским увеличением бремени внешнего долга.
Иными словами, внешними займами мы не решаем ни одной из проблем, которые стоят перед страной, лишь увеличиваем долг и тем самым ослабляем экономическую безопасность.
Все, что сейчас делается (в том числе и выпуск евроакций), — это паллиативы, решения, которые не в состоянии сколько-нибудь существенно изменить экономическую ситуацию.
В течение нескольких последних лет, когда дефицит бюджета финансировался государственными ценными бумагами с доходностью чуть ли не под двести процентов годовых, творилось, с моей точки зрения, экономическое преступление. Это способ обогащения очень узкой, вполне конкретной группы лиц, причем с обеих сторон: как со стороны тех, кто дает деньги, так и со стороны тех, кто их получает.
За время существования рынка ГКО государство получило около 15 миллиардов долларов. Но за это же время оно заплатило за финансирование этого рынка около 45 миллиардов, да еще примерно 40 должно тем, кто дал эти предыдущие 15 миллиардов!
Ни с какой точки зрения такая ситуация не находит оправдания.
На этом фоне продажа евробондов выглядит вроде бы как хорошая новость. Но это то же самое, как если бы приговоренного к смертной казни обрадовали фруктами на завтрак, в то время как к обеду его ждет электрический стул. А все дело в том, что продолжается прежняя политика: внутренние экономические проблемы пытаются решить с помощью наркотиков — наркотиков но вых кредитов. В результате долговое бремя — не правительства, а всей страны, то есть всех нас — возрастает. И расплачиваться придется именно каждому из нас и нашим детям.
«ЕВРООБЛИГАЦИИ — ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОШИБКА»
Борис ФЕДОРОВ,
депутат Госдумы, бывший министр финансов:
Российские еврооблигации получили рейтинг «2Б с минусом», что на языке банкиров называется «джанк бондс» — «мусорные облигации». Великая Россия, третий Рим, выпускает «мусорные облигации»! Россия ниже по рейтингу, чем Польша, которой списали долги, чем огромное количество развивающихся стран!
Инвестиционный «верняк» — это индекс 3Б. Все, что ниже, — высокоспекулятивные бумаги для тех, кто готов рисковать, но не для нормальных людей. По мировой классификации облигации с рейтингом 2Б не рекомендуется покупать для инвестиций тем финансовым учреждениям, которые более или менее ответственно относятся к своим клиентам.
Может быть, еврооблигации — это и лучше, чем ничего, хотя не думаю, что миллиард с лишним долларов может спасти Россию. Уж во всяком случае представлять это как достижение — смешно. На мой взгляд, лучше не выпускать ничего, чем получить такой рейтинг. «Навесить» его на страну легко — снять трудно. Нельзя давать оценивать Россию по формальным признакам. Что, у нас ВВП, что ли такой, как пишут? Мы же существенно богаче! А нам присвоили «2Б с минусом» — «мусорная страна».
Это политическая ошибка.
«ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВНИЗ»
Отто ЛАЦИС,
обозреватель «Известий»:
Вообще говоря, кредит — это «смазочное масло» любого бизнеса, торговли, инвестиций. Важно лишь не влезать в долги неоплатные. А они начинаются тогда, когда сумма задолженности превышает сумму годичного экспорта.
НАСЛЕДИЕ
Впрочем, есть кредиты и кредиты. У Советского Союза вплоть до 70-х годов внешнеэкономические связи играли незначительную роль. Соотношение стоимости экспорта и импорта с валовым внутренним продуктом было на порядок ниже, чем в развитых индустриальных странах. Соответственно и долгов требовалось не особо много. При Сталине проблема решалась и вовсе просто. Когда вставал вопрос: импортировать хлеб или уморить голодом десяток миллионов крестьян, чтобы на сэкономленные деньги закупить оборудование тракторного (танкового) завода, предпочитали, конечно, завод, а не живых крестьян.
Перелом произошел в конце 50-х годов. Оказалось, что экономическая и социальная структура изуродована так, что быстро возместить потери нельзя. Возник огромный хлебный импорт, который неизбежно вытекал из особенностей так называемого планового хозяйства. Уже в 60-е годы (косыгинские реформы) надо было переходить к рыночному хозяйству. Но два обстоятельства еще на двадцать застойных лет продлили существование системы, которая на самом деле была уже мертва: страх после «пражской весны» и неожиданно свалившиеся нефтедоллары Самотлора. За десяток лет 200 миллиардов долларов дополнительно получила и промотала советская власть. Для какого-нибудь Кувейта, Саудовской Аравии или Ирака это пустяк. Самотлор же был единственным подобным месторождением за всю советскую историю. И мы его выкачали. Хищнически, варварски...
Одновременно щедро раздавали «друзьям» все, вплоть до оружия, причем оружие — охотнее всего. Создали оборонный комплекс таких масштабов, что до сих пор не знаем, что с ним делать. И, наконец, вдобавок ко всему промотали и золотой запас. И вот тогда-то не осталось ничего, кроме как брать в долг. Вопрос — подо что?
БАНКРОТСТВО
Где-то в конце 70-х годов Советский Союз имел около 15 миллиардов долларов долга. Но при этом миллиардов 70 составлял экспорт. Иными словами, вся задолженность равнялась экспортной выручке за два-три месяца. Кроме того, около семи миллиардов лежало на счетах в зарубежных банках. Ну а главное — весь мир знал, что у СССР в экспорте всегда есть такой ликвидный товар, как нефть. Это и определяло наш достаточно высокий рейтинг: мы входили в тридцатку, в лучшие времена — в двадцатку наиболее надежных плательщиков.
К концу 80-х — началу 90-х годов для Запада уже не было секретом печальное состояние дел с советской нефтью, золотом, валютными запасами. Потом пришли сведения, что государство отобрало и валютные средства у граждан, хранивших их во Внешэкономбанке, а следом и у госпредприятий. Вскоре уже невозможно стало скрывать проблемы с текущими платежами, в первую очередь — за зерно. Стало очевидно, что Внешэкономбанк, а стало быть, и государство, в общем-то, банкрот. Не мешает это помнить тем, кто сегодня пытается обвинить правительство Ельцина — Гайдара в «распродаже Родины», разбазаривании народного достояния и прочих грехах.
В октябре 1991 года реальность была такова: платить нечем, со дня на день прекращаются все кредиты, поставки, в первую очередь зерна. Для России в ту пору это означало бы немедленный голод, так как мы импортировали до 45 млн. тонн зерна ежегодно. Такова была степень зависимости Советского Союза от собственных долгов. Зависимость, которой, конечно, нельзя создавать ни при какой погоде.
Правительство Гайдара действовало в положении цугцванга, оно не могло выбирать. Либерализация цен на продовольствие была просто единственным спасением. Немедленно прекратилось расточительное потребление зерна, закрылись гигантские птице- и свинокомплексы, работавшие на импортных кормах. Народ перестал выбрасывать хлеб на помойку и скармливать его скотине. И реакция не заставила себя ждать: международные финансовые организации поняли, что в России за дело взялись всерьез, что это уже не разговоры Рыжкова или Павлова, а главное — страна будет платежеспособной. И нам возобновили кредиты. Пароходы с зерном продолжали идти... Это самый простой пример, но он как никакой другой показывает связь внешнего долга с экономическим положением государства.
ПО ДОЛГАМ НАДО ПЛАТИТЬ
Вообще говоря, лучше, конечно, быть кредитором, чем должником. Однако Россия не могла не быть должником. Советский Союз оставил, по приблизительным оценкам, никак не меньше 70 млрд. долларов долга. Заплатить его бывшие республики СССР не могли, надо было просить отсрочку. Парижский и Лондонский клубы не желали иметь дело с пятнадцатью разными режимами и соглашались вести переговоры об отсрочке только с Россией и только при условии, что Россия принимает на себя все долги СССР, а потом сама разбирается с республиками. (Кстати, Россия стала не только просителем Парижского клуба, как должник, но и официально признанным кредитором, причем крупнейшим. И вступление в клуб поможет нам получить хоть что-то из того, что должны России.)
В кредит сегодня живут абсолютно все страны мира. Без исключения. Парадоксально, но факт: самый большой внешний долг в мире имеет страна с самым высоким на всем глобусе уровнем жизни — США. Ее долг мировому сообществу исчисляется триллионами долларов! Для сведения: триллион больше миллиарда ровно на три нуля. Тем не менее Штатам охотно дают взаймы — страна исправно расплачивается по своим финансовым обязательствам.
Громадный внешний долг России при сравнении со многими другими мировыми долгами не выглядит катастрофой — например, Аргентина задолжала мировым финансовым организациям не меньше, причем каждый аргентинец, включая стариков и грудных младенцев, чтобы расплатиться по долгам государства, должен выложить из собственного кармана больше тысячи долларов. Недалеко ушли от аргентинцев бразильцы, португальцы, а также жители бывшего соцлагеря: например, государственные долги Венгрии и Болгарии с учетом набежавших процентов составляют десятки миллиардов долларов, то есть в среднем приближаются к аргентинской тысяче на душу населения.
Только одно государство мира одно время имело гордый ноль в графе «внешний долг». Это Румыния времен правления Николае Чаушеску, о вменяемости которого долгое время спорят виднейшие психиатры мира. Чтобы расплатиться с госдолгами, сделанными в основном в 50-е годы, вся страна в 70-е и 80-е работала на экспорт: в то время как в Румынии действовала жесточайшая карточная система на продукты, а в столичном Бухаресте электричество в дома подавалось не больше двух часов в день, страна гнала за границу яйца, мясо, рыбу и пшеницу сотнями эшелонов, а соседние с Румынией страны использовали румынские нефть и электричество. В итоге правительство Чаушеску было свергнуто, он вместе с женой расстрелян восставшим народом, и сегодня румынский госдолг сравнялся со среднестатистическим восточноевропейским — он составляет несколько миллиардов «зеленых».