«Золотой Остап — 97»
Культура
Так как «Остапа» покажут в один из вечеров телезрителям (считай, почти всей стране), автор ограничится сценами фестивальной жизни, недоступными для беспристрастной дырки объектива. Для тех, кто не поймет, объясняю заранее. Сценки эти окрашены личными взаимоотношениями героев, многолетним (увы) существованием автора среди них, и вообще посторонних туда, тем более с камерой, не пускают.
11 апреля. 9.30. Стайка узнаваемых знаменитостей: Ширвиндт — Державин, Мишин — Инин, Данелия — Сурикова, отдельно Токарева и еще кое-кто мирно идут по санкт-петербургскому Московскому вокзалу. Недалеко промышляет Ян Арлазоров, задирая мирных горожан, не обращающих никакого внимания на делегацию. Играет гимн Великому городу, а в центре зала вместо доброго Ленина возвышается бюст сурового Петра. Все же провинция. Не смогли поставить памятник любимому царю на Неве, против Петропавловской крепости, на худой конец, прикрыть им Зимний дворец.
10.20. Грустный Мишин объясняет автору, что завтракать не хочется, но шведский стол к этому обязывает. «Я даже видел, — печалится Мишин, — как люди из высшего общества сметали за минуту бесплатную еду. Это все же какой-то инстинкт». Тему о еде подхватил Михаил Державин, рассказавший страшную историю о том, что в «Кубанских казаках», чтобы массовка при первом же дубле все не съела, сказочно-богатую на экране еду поливали перед съемкой керосином.
17.30. В зале Союза композиторов идет мировая премьера маленькой оперы для взрослых «Царь Никита и сорок его дочерей». Сказка Пушкина про царевен, родившихся без самого интересного места на теле. Музыку написал Александр Чайковский, наш современник, не нашему, надо полагать, подобное бы в голову не пришло. Исполняет мировую премьеру «Терем квартет» (домра-альт, домра-малая, баян и балалайка-контрабас) с двумя солистами Мариинского театра. Зал мест на семьдесят. Мировую премьеру олицетворяет прапрапраправнучка Пушкина г-жа Кроули, приехавшая из Англии с мужем и детьми. Потрясенные дети сидели по-английски, не шелохнувшись, уставившись на домру-альт и балалайку-контрабас. Хорошо, хоть текста не понимали. Впрочем, мальчик был похож на своего прапрапрапрапрадедушку.
Уходила английская семья, родственники герцогов Виндзорских, так скромно одетая, будто до сих пор выплачивают долги своего гениального, но неэкономного предка.
23.25. В профессиональном клубе «Мечта идиота» торжественный прием с концертом. В зале не меньше полутора тысяч профессионалов. Идет соревнование, какой стол за минуту соберет больше денег. Наш стол: Арканов, Грачевский, руководитель «Ералаша» (он и обходил всех, для него это дело привычное, «Ералаш» горит без денег), Токарева, Сурикова, автор этих воспоминаний, а также еще ряд деятелей российской культуры собрали 130 тысяч. Аркан положил доллар. Издалека же не понятно, а может, сто? Они специально так сделали, напечатав деньги одного размера, чтобы наш брат дурил нашего же брата.
Стол рядом с нами собрал 17 миллионов. Его возглавлял директор ликеро-водочного завода. И это лишний раз подтвердило правило, что искусство всего лишь отражение настоящей жизни.
12 апреля. 10.00. Потрясает правильность «теории Мишина». Несмотря на то, что ужин кончился в три ночи, вся делегация уже на завтраке.
15.40. Обед. Клара Новикова рассказывает, что выпустила книгу, где о всех написала честно и хорошо, но все почему-то обиделись. Появился прилетевший из Москвы мэтр, отец всех советских сатириков и нескольких настоящих детей М.М. Жванецкий.
Михал Михалыч: «О чем говорим?»
Все хором: «О сексе!»
Михал Михалыч: «Да, лица у вас такие, что вы о нем теперь только и можете, что говорить. И сколько раз в день говорите?»
Все хором: «Два-три раза в день».
Михал Михалыч: «Позвоните завтра утром, я тоже зайду поговорю».
18.30. Отъезд на торжественную церемонию награждения лауреатов. Выхожу из гостиницы «Санкт-Петербург» и первое, что вижу, — весеннее закатное солнце, отраженное вместе с крейсером «Аврора» и гостиницей в черных лакированных башмаках Аркадия Арканова. «Аркадий, — спрашиваю я, — это, наверное, еще свадебные башмаки?» «Свадебные я сносил!» — гордо и медленно отвечает Арканов.
19.45. В фойе Концертного зала «Октябрьский» разгуливает Ширвиндт-младший со своей командой. Миша вырос на глазах автора на соседнем дачном участке и довольно настороженно относился к нашему догу. Теперь он чуть ли не главный специалист по собачьей дрессуре и свою передачу, видимо, в память о детстве, назвал «Дог-шоу». Как жизнь меняет человека.
13 апреля. 2.45. После приема в честь лауреатов небольшая спевка в холле второго этажа. Юрий Рост солирует, исполняя матерные частушки, группа товарищей подпевает, президент Академии юмора Ширвиндт-старший дирижирует. На столе не переводятся бокалы с дорогим виски. Их поставляет личный телохранитель господина Леона Кандельмана, а сам господин Кандельман — владелец фирмы «Ле Монти» — скромно сидит на спинке дивана.
10.00. Все уже на завтраке. Трижды прав Михаил Мишин. Это инстинкт.
Мимо проходила Алла Сурикова, Жванецкий обнял ее за талию: «Когда-то она вся помещалась в этой руке». Сурикова обиделась. «Как же ты, Миша, усох», — успокоил Сурикову Ефим Смолин.
«Все, я ухожу, — встал Борис Грачевский, — у меня встреча с детьми, а все лучшее — детям!» «Бедные дети», — заметил вслед Грачевскому Аркадий Инин.
14.00. Обед. Токарева, Жванецкий и корреспонденты «Огонька». Сперва разговор о литературе.
Жванецкий: «Каждый раз, когда я вижу тиражи твоих книг, я расстраиваюсь, мои тиражи — это поездки. Сегодня Нальчик, завтра Норильск».
О политике:
Жванецкий: «В Одессе нет трамвая. Предвыборная кампания мэра — «Бесплатный проезд!». В результате есть мэр, есть бесплатный проезд, нет трамвая».
Токарева: «Я встретила в Швейцарии Говорухина. Он мне говорит: «Ты за Ельцина, значит, ты политизированная». Я ему: «Но у тебя же нет никаких лозунгов, ты только всем недоволен, больше ничего — я за тобой пойти не могу!» Он подумал и сказал: «У меня есть лозунг «Жить не по лжи!», а под носом у него просто какая-то детская неожиданность».
О фестивале:
Жванецкий: «Стоит рядом со мной начальник, и я чувствую, как ему хочется сказать, что уж слишком много собралось людей одной национальности, а мне хочется ответить, что в баскетбол одни негры играют — его это не смущает?»
Тут фотограф Феклистов, который снимал эту беседу, извинился и ушел.
Жванецкий (оставшемуся корреспонденту о Токаревой): «Посмотри, как она потухла, я ее зажег, я раздувал огонь, а оказалось — все это не для меня, а для камеры!»
19.00. Концерт всех упомянутых в тексте и еще многих не названных. Но это вы увидите по телевизору, а из журнала можете вырезать список лауреатов, так как на слух запомнить трудно.
Виталий МЕЛИК-КАРАМОВФото Юрия ФЕКЛИСТОВА
Лауреаты премии «Золотой Остап — 97»
- Номинация «Юмор, найденный в капусте» --Б. Грачевский, А. Инин
- Номинация «Юмор на вырост» — Художник В. Чижиков
- Номинация «Писатель» — Г. Дробиз, М. Мишин, В. Шендерович
- Номинация «Настоящий цирк» — А. Емелин, С. Загорский
- Номинация «Ироничная компания» — «Времечко» (Л. Новоженов)
- Номинация «Любимцы публики» — И. Олейников, Ю. Стоянов
- Номинация «За собачье отношение к юмору» — М. Ширвиндт
- Номинация «Карикатурист» — С. Тюнин
- Номинация «За преданность жанру» — Журнал «Крокодил» (А. Пьянов)
- Номинация «Смех в зале» — «Театр Буфф» г. Санкт-Петербург
- Номинация «Бесспорный» — А. Арканов
- Номинация «Легенда» — Г. Данелия
Всем вышеперечисленным вручили статуэтки, очень похожие на американского «Оскара», только в фуражке-«капитанке». Поживем посмотрим, чей приз будет дороже.