ЧУБАЙС НАЧИНАЕТ

Секвестр — слово нашенское

Политика

Заметки на полях стенограммы

С большим любопытством я читал стенограмму выступления Чубайса в Совете Федерации. Его коронная, хорошо отрепетированная фраза — удар по мозгам губернаторов, сигнальная ракета, посланная телекамерам. В Чубайсе живет полководец. По крайней мере артподготовку он вести умеет. И как положено, после подготовки вводятся в прорыв основные части — сенаторов атакуют предложением провести секвестр государственных расходов.

Атака проведена мощно; ясно, что она ведется не только (и не столько) на Совет Федерации, сколько на тех, кто, по дипломатичным словам Чубайса, совершил «те ошибки, которые были допущены ранее». Кто именно совершил ошибки с бюджетом-97, тоже понять нетрудно, для верности их показало ТВ, которое дружит с Анатолием Борисовичем. Мы еще раз увидели широкую улыбку Черномырдина, когда был принят бюджет, услышали его слова: «праздновать сейчас буду». Теперь пришла пора делового праздника Чубайса: «Мы обязаны ясно признать, что действующий бюджет исполнить невозможно».

Чубайс — упорный товарищ. В лоб взять позицию не удалось — ему не привыкать. Когда Ельцин ввел второго первого зама, Чубайс уважительно оценил этот ход президента: «сильное, по-настоящему сильное решение». Задача в том, чтобы использовать это «сильное решение» в своей игре, надстроить над ним еще более сильное. Общая цель не изменилась — правительство должно быть принципиально новым, с «крышей» в виде сложенных ладоней премьера.

И он строит свою игру шаг за шагом, заключив союз (надолго?) с «сильным решением» — Немцовым, четко выдавливая совершенно определенных людей, продавливая на их место своих.

Сила (иногда — слабость) Чубайса в том, что он — идейный политик. Хитрый, жесткий, умелый интриган в тактике, он в стратегии впадает «в неслыханную простоту». Как положено настоящему кремлевскому мечтателю, он видит перед собой абсолютно простую, идеологическую и неличностную цель. Если бы ее не было, если бы он не верил ни во что, кроме карьеры, он бы непременно опустился до уровня, положим, Шахрая — тоже сильного тактика, но не отягченного никакой идеологией. Без этого балласта, слов нет, легче плавать по поверхности, но плавать в качестве... вечной щепки.

Анатолий Борисыч — иного замеса боец. У него, во всяком случае, есть идеология. В этом сила Чубайса — кошачьи движения и стальной идеологический хребет. И когда этот опытный игрок, которому, как известно, есть что скрывать, вдруг открывает всем свои главные идейные карты — его партнеры теряются, противопоставить ничего не могут.

Идеология Чубайса, как и любая сильная идеология, очень проста — обыкновенный либерализм, выступающий почти как естественный здравый смысл. Вот как он раскрывал свои идеологические карты в Совете Федерации.

Государство вечно не справляется с бюджетом — расходы всегда оказываются больше намеченных, доходы всегда меньше. Так из года в год. И всегда фактически проводится тот самый секвестр, абсолютно ничего нового Чубайс вроде бы не предлагает. Ясно — раз денег нет, урезают расходы, что же еще можно сделать? Это и делают, отсюда и неплатежи, невыплаты зарплаты.

Но всегда это урезание, как и положено любой интимно-денежной операции, производится за закрытыми дверьми да под громко включенный телевизор. Это и есть живая чиновная жизнь, тончайшая номенклатурная алхимия, бюрократический оргазм — этому дать, тому не дать.

Чубайс внезапно ставит колумбово яйцо. Секвестр? Да. Публично, внятно. «Поэтому первое, что предприняло правительство — оно завершило разработку бюджетного секвестра в строгом соответствии с требованиями закона о бюджете, а мы обязаны эту работу исполнять...

Вчера мною проведена коллегия Минфина, на которой доложены все параметры секвестированного бюджета, они Минфином и его коллегией одобрены. Через несколько дней пройдет специальное заседание президиума правительства, вслед за этим секвестированный бюджет будет внесен на рассмотрение парламента».

«В строгом соответствии с требованиями закона, а мы обязаны эту работу исполнять...» Как просто. Так и хочется спросить: ты что, А.Б., чудак что ли? Наивный очень?

Вопрос, понятно, риторический. Уже нет таких идиотов, которые считали бы Чубайса «наивным», а уж о «не в себе» чудно и говорить. Всегда ли он был таким фанатиком законности и публичной политики? Скажем, во время избирательной кампании? Но здесь, на этом примере, мы видим обнаженной всю политическую лабораторию Чубайса.

Пропагандистски выигрышный ход. Открытая политика, первый в истории России публичный секвестр. Почему любопытные и подозрительные граждане не любят скрытную политику и любят публичную — неизвестно, но факт.

Как опять же честно заявляет Чубайс: «Надо ясно понимать, что такого масштаба мера вызовет тяжелейшую реакцию и справедливую реакцию всех тех, кого она затронула». Точно. Публичный секвестр вызовет тяжелейшую реакцию, направленную — против кого? Здесь опять перед нашим мысленным взором возникают фигуры внушительных габаритов, проталкивавшие бюджет, и шумливая Дума, бюджет дружно (кроме «Яблока») принимавшая. Конечно, гнев может обратиться против Чубайса, «злого рыжего», который отбирает у нас деньги.., которых все равно нет. Верно, но раньше хоть обещали, я мог права качать — а теперь и того лишают.

Однако хитрость ведь в том, что и само секвестирование будет проводить не лично Чубайс. Нет, этот злосчастный секвестр все равно должен визировать премьер, а утверждать придется Думе. Будет ли она сама себя сечь — или предпочтет распуститься? Нелепый вопрос. Кто же это у нас добровольно секвестирует свою секретаршу, машину и кабинет?

Мораль: Чубайса все равно любить не будут, зато Дума выступает в довольно странной роли. Так что баланс прибылей и убытков тут явно не в их пользу.

И наконец, есть в идее Чубайса еще одна, идеологическая, либеральная составляющая. Согласно либеральной теории, государство должно быть компактным, любой секвестр его расходов — благо. Больше того, сам секвестр надо проводить открыто, по закону, руками парламента, чтобы уменьшить возможность чиновников влиять на этот процесс. Тут перед нами именно тот счастливый случай, когда либеральная идеология почти совпадает с простым здравым смыслом и уж точно совпадает с государственным интересом.

С таких же четких либеральных идеологических позиций Чубайс вносит еще два, как будто «самоочевидных» предложения.

Ясное Слово либерала...

Первое. О формировании бюджета на 1998-й и последующие годы. Раньше каждое ведомство формировало свои заявки на финансирование, «которые, как правило, в пять, десять, пятнадцать раз превышают реальные возможности. Затем начинается перетягивание каната между Минфином и ведомствами, которое продолжается вплоть до утверждения бюджета на правительстве.

В этом году подход будет коренным образом изменен... Минфин определит и выйдет на правительство с предложениями по структуре расходов бюджета. Вслед за чем каждое ведомство получит точно прописанную цифру лимита своих расходов на 1998 год. А дальше вопрос ставится так: либо министр, отвечающий за работу данного ведомства, предлагает полный перечень мер внутри своего министерства, которые обеспечивают выход на заданный лимит, либо министр не в состоянии работать в тех условиях, которые нам сегодня предъявляет жизнь».

Опять же и здесь — несколько планов.

Государственный — вот способ бороться с вечно уродским, невыполнимым бюджетом. Бороться с уродом, не когда он уже вырос и есть просит, а еще «на генетическом уровне», когда его только зачинают.

Ведомственно-карьерный — легко понять, что при такой системе Минфин становится над всеми министерствами и министрами и определяет, кто из них сколько раз может вздохнуть. Роль первого вице-премьера, возглавляющего (или курирующего) Минфин, при такой системе достаточно понятна.

Идеологический — это один из четких конкретных механизмов реализации идеи «дешевого государства». Далее, сама ситуация, при которой именно Минфин является решающим, абсолютно решающим экономическим ведомством, глубоко созвучна либеральной идеологии — и вовсе не только потому, что фамилия министра Чубайс.

Вторая идея Чубайса. О борьбе с неплатежами.

На вопрос члена Совета Федерации, как преодолеть неплатежи, он ответил следующее.

«Зампредов, комиссий и постановлений здесь более чем достаточно, поэтому первое, что мы сделаем здесь, уже сделали, приняли решение о ликвидации комиссии по неплатежам. Это для начала». Наверное, услышав такую штучку для начала, члены Совета Федерации покрепче ухватились за ручки кресел и стали ждать продолжения.

«Первое, что государство обязано сделать, это перестать говорить о каких-то мелких проблемах.., а сказать ясное слово. Ясное слово будет состоять вот в чем». Здесь стоит сделать паузу.

Несправедливо было бы не обратить внимание на совсем уж необычный для министра «проповеднический» стиль. Чубайс — может быть, невольно — такими своими словами мог напомнить членам Совета Федерации (ныне они все как один ходят в церковь) известное место Евангелия. «И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его. Ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи». Подивились члены Совета или нет, но слова А.Б. явно отличны от выражений прежнего министра финансов, кокетливого Лившица. И разница не только в характере Чубайса, но — почти как в евангельском случае — и в «учении Его». Еще раз повторим: сила Чубайса в том, что он опирается не только на свой бюрократический инстинкт самосохранения, но и на определенное учение. Отсюда — и ощущение «власть имеющего», говорящего Ясное Слово.

Так что же это за Слово заветное, Ясное?

«Те, кто первыми стоят в списке задолжников государству, а дальше вслед за этим — и все остальные неплатежи, в ближайшее время будут поставлены перед выбором: либо банкротство, либо действия по схеме, которая 254-м постановлением прописана и утверждена. Суть схемы состоит в том, что предприятию предлагается добровольно выпустить вторичную эмиссию, этот пакет акций размещается в Фонде имущества, то есть у государства. Далее государство утверждает график погашения задолженности, который отслеживается подекадно. Один день сбоя в графике — проданный пакет, смененное руководство предприятия. И коснется это самых авторитетных, самых уважаемых наших предприятий, без чего мы никогда не изменим ситуацию в целом».

Что ж — слово хоть и не одно, но зато вполне Ясное. Вместо бесконечных неясных уговоров по коридорам министерств, согласований, «пониманий», «особых условий», иных бюрократических деликатесов — грубый черный хлеб рынка. Долг — невыплата — банкротство. Ясно, как Божий день.

«То же самое должно касаться и ситуации, когда речь идет о задолженности не государству, а речь идет о задолженности предприятия предприятию. Государство должно обеспечить схему, при которой должник у своего кредитора в состоянии простыми способами изъять те средства, которые ему должны. И государство в этой ситуации должно быть полностью на стороне должника».

Схема, и правда, немудреная — например, ее с успехом используют рэкетиры. Если торговец не может отдать долг из текущего оборота, «пацаны» «вынужденно вовлекают в оплату задолженности стоимость имущества».

Чубайс говорит: хватит терпеть ситуацию, когда, с одной стороны, по суду никто ничего и ни с кого взыскать не может и накапливаются горы неплатежей, а с другой стороны, есть простой способ выбивания, буквально выбивания долгов. У бандитов неплатежей не бывает. Ясно, что важнейшая задача, если хотеть перейти от страны бандитской к стране правовой, — наладить жесткий, но официальный, юридический механизм получения долгов. Чубайс его и предлагает. Это тоже либеральная политика в наших условиях. Если угодно — новый русский либерализм.

Соединение жесткости «новых русских» и либеральной идеологии — это и есть стиль Чубайса, «Ясное Слово либерала — 97».

... и чуткие уши бюрократов

Самое любопытное в выступлении Чубайса — реакция его просвещенных слушателей.

Никакой корриды не было. По сути, и дискуссии не было, и обсуждения. Были довольно вялые вопросы (кстати, вопросы хоть и «на местном уровне», но достаточно толковые) — и все.

А ведь в зале сидели в большом числе губернаторы-коммунисты, для которых, точнее, для избирателей которых, Чубайс — «рыжий черт», а то и просто сам Вельзевул. Кстати, против их избрания активно, хотя и безуспешно, боролась администрация, возглавлявшаяся Чубайсом. Что мешало вскочить с места — ну хоть Стародубцеву — и запустить в проклятого, если не чернильницей, так хоть вопросом-поленом? «А-а-а, заговорили о неплатежах?! А кто виноват?! Кто развалил, к такой-то матери, матушку-Россию?! Кто остановил поезда в пути, пароходы в море, самолеты в воздухе?!»

Нет, промолчал Василий Александрович. Тихо сидел борец с сионизмом мировым и краснодарским Кондратенко. Не поднял свой геройский голос Герой Советского Союза Руцкой. Что перечислять имена — много их, но сразиться с супостатом не рискнул никто.

Коммунист Лодкин, губернатор Брянской области, сказал Чубайсу «спасибо», губернатор Ярославля Лисицин начал так: «Анатолий Борисович, вы знаете, как я к вам отношусь, поэтому у меня, наверное, есть моральное право...» — а председательствующий Строев пояснил: «Мы хорошо относимся».

Что же — действительно хорошо относятся? Уважают? Просто боятся? Или купились на кость, умело брошенную Чубайсом, — мол, надо, чтобы Совет Федерации имел возможность принимать более активное участие в обсуждении бюджета? А может, наш среднерусский губернатор — просто тайный либерал и по ночам кряхтит над А. Смитом и М. Фридманом?

Можно много гадать, отчего губернаторы вдруг явили мудрость. Но кое-что, видимо, бесспорно.

Если даже для т. Зюганова, как уверяют злые языки, коммунистическая идеология — всего лишь способ околпачивать старух, то красные губернаторы тем более не могут похвастать 40-градусной крепостью убеждений. Да и не до демагогии им — заседание-то деловое, телекамеры наехали на Чубайса и уехали, рвать пиджаки от Кардена не перед кем.

Нескрываемая сила Чубайса не могла не произвести на них впечатление, тем более что, как всегда, противопоставить ему по делу нечего.

Так что получилось занятно: если Чубайс — либерал по убеждениям, то губернаторы оказались либералами «по жизни», стихийными либералами. Оказались — по крайней мере — на время выступления Анатолия Борисовича.

* * *

Когда Чубайс пришел в правительство, я вспомнил знаменитую поговорку военных лет: «приехал Жуков — будет наступление». Похоже, что Чубайс начал. Пока что он приехал в Совет Федерации. Да, кажется, Чубайс начинает...

Фото REUTER