Москва 1908-го. До Великой Октябрьской революции девять с половиной лет — большие беды еще впереди. Со времени написания великим Пушкиным «Медного всадника» — народной трагедии о том, как вода украла любимую у Евгения, — прошло больше века. Москва чуть было не отняла у Питера лавры дьявольского города. В порту пяти морей произошло наводнение — самое значительное за всю историю государства российского. Суровая и снежная зима была провокатором, как и в этом году в Восточной Сибири. Еще, как и в Сибири-97, подстрекателем была резкая весна. Знающие люди говорят, что бурное таяние началось 18 апреля, а к 24-му половодье уже достигло своего пика. Вот она — хроника дореволюционных столичных кошмаров: вода поднялась на 8 — 9 метров, даже набережные у Кремля были на 2 — 3 метра в воде, залито 2500 домов, в которых проживали 180 тысяч человек, зона затопления составила 1400 га. В таком же положении оказались десятки городов центрально-европейского, так сказать, региона. Без крова ос
Чрезвычайные ситуации
на период беспрецедентного весеннего паводка — 97
Паводки, как и другие издевательства природы, — штука цикличная. В Восточной Сибири и на Северном Кавказе снега зимой выпало в два-три раза больше нормы. Сибирь этой весной переживает половодье, какое до этого наблюдалось век назад — цикл такой. И северокавказский потоп обещает масштабность: местами пройдут такие сели, какие бывают раз в 30 лет.
Паводок-96 был вполне среднестатистическим. МЧС просило на его повсеместное предупреждение 350 млрд. рублей, обещая при этом, что ни одна капля не упадет куда не следует. Потом образумилось и «очень попросило» хотя бы 50 — на защиту Родины хотя бы от потопов федерального масштаба. Правительство пообещало 8 миллиардов. Не дало ни одного. Результат: ущерб от половодья в прошлом году составил 1,5 трлн. рублей. Это арифметика прошлого года.
Самая мокрая Сибирь
Теперь об арифметике-97. Пик уже начавшегося в Восточной Сибири паводка придется на конец мая, когда большая вода понесется с Саян, где высота снега для новейшей истории беспрецедентная: 2--3 метра. Природа сказала все, о чем молчала целый век. МЧС благоразумно оценило затраты на диалог с цикличной стихией в 100 млрд. Правительство пообещало 20. Деньги в регионы еще не начали поступать.
Обещанные правительством в этом году 20 миллиардов, по свидетельству замначальника ВНИИ по проблемам гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций Владислава Болова, — это примерно пятая часть от прошенного в режиме жесточайшей экономии. Но ни малые объемы выделенных средств, ни факт их неприбытия в Сибирь не означают, что местные власти бездействуют. В провинции люди ремонтируют за так. А дело совести правительства, отдаст ли оно потом деньги.
Понятно, что региональное начальство отремонтирует все самостоятельно, подозревая даже, что денег вновь не вернут, как это было в прошлом году. У нас в стране система такая — каждый каждому должен, поэтому царит атмосфера всеобщего, понимаешь, доверия. Чаще всего доверчивых обманывают. «Построили, — говорят, — ай да молодцы! Да вам и деньги не нужны!» Главное, чтобы только одной прекрасной весной регионы не перестали верить и строить.
Под особым вопросом сохранность как явления 60-тысячного городка Канск в Красноярском крае. На ремонт дамбы и моста нужно 1,858 млрд. Еще упорную тягу к выживанию своего города проявляют жители Минусинска. Если не укрепить защищающую их дамбу, то город останется без воды и тепла, потому что выйдет из строя и местная ТЭЦ. Даст ли правительство за жизнь города 1,5 млрд.? А еще просят абаканцы, которых 250 тысяч, и которых может смыть, если не нарастить дамбу водозабора.
Хочу огорчить: таких объектов много, их ремонт по всей Восточной Сибири стоит 15 млрд. 818 млн. рублей. И хочу обрадовать: работы действительно ведутся, местными властями (теми, которые доверчивые). Могу обрадовать еще: первый период паводков (когда ледоход и равнинное таяние) в Сибири закончился. Прошел без жертв и даже без эвакуаций. И опять огорчу: пик проблем с половодьем всегда приходится на второй период, связанный с таянием горных ледников и снега, которого нынче много. Которого нынче чрезвычайно много. Будет трудным и мокрым весь май.
Еще две недели назад специалисты из МЧС на наши телефонные вопросы о будущности сибирской цивилизации отвечали преимущественно метафорами: «Там, — говорили, — будет полный вперед!», подразумевая, очевидно, что природа пойдет вперед, в наступление, а человек в роли Ноя будет искать спасения. Теперь высказываются, как Черномырдин в феврале о бюджете: «Задача трудная, но выполнимая». Причина не в том, что вдруг выделили людей, средства или технику в необходимом количестве, а во всеблагой природе. Ранняя весна пошла без «накладки первого периода половодья на второй»: равнинный и горный снег начали таять по очереди.
Еще причина — в коренной смене политики МЧС
Считается, что раньше политика МЧС была направлена на ликвидацию последствий ЧС. Смыло, скажем, деревню Гадюкино. Направляется на место бедствия не оперативная группа, а счетная комиссия — для выяснения предполагаемого ущерба. Спрашивают у людей, сколько им надо для полного счастья, и считается, что заплатят согражданам компенсацию.
Вот как ведет себя переориентированное министерство в сражении с нынешним сибирским паводком. В середине апреля обнаружился огромный затор на небольшой реке Чулым в Красноярском крае. Из-за вставшей на мель крупной льдины весь поступавший лед скапливался в районе трех крупных сел несколько дней. В итоге айсбергами было забито 2 км течения реки. Площадь затопления — 60 квадратных километров. Информация пришла в МЧС, и созданная группа во главе с главным Дедом Мазаем, Владиславом Боловым, тут же вылетела в Красноярский край, взорвала затор при помощи 400 кг взрывчатки за полчаса. Вся операция встала стране в 20 млн. Если бы ее не провели, то пришлось бы эвакуировать 30 тысяч жителей, находить им кров, охранять эти три села от мародеров, потом возмещать ущерб. В полмиллиарда не уложились бы точно.
Горячие кавказские воды
На Северном Кавказе паводок еще не начался и будет проходить к июню ближе. Основное отличие кавказского паводка от невысоких Саян: талая вода проносится за несколько дней в виде селей объемами по 4--5 млн. кубометров. Особого внимания этот регион заслуживает вследствие густой заселенности. На Северном Кавказе этой зимой тоже выпало осадков много больше нормы.
Каково новое поведение МЧС на Северном Кавказе? Соответственно Болов и здесь ведет себя, исходя из новой стратегии МЧС. Масштабно. Убеждает правительство в практической выгоде следующего расточительного проекта: переселить всех из мест потенциальной паводковой опасности. То есть построить гражданам жилье. Авантюра? Но для сотен сел это будет более дешевым вариантом, чем компенсировать ежегодный ущерб. Я не поверил, а он при мне же посчитал: «Надо переселить около 100 тысяч человек. При себестоимости строительства $200 за квадратный метр это встанет миллиардов в 100--150. Такие деньги можно потерять на борьбе с кавказскими селями каждый сезон». Сведения к размышлению нашего плюшкинского правительства: на прошлогоднее наводнение в Приморье ушел 1 трлн. рублей.
Эту же предупредительную, а не компенсирующую арифметику Болов иллюстрирует на примере поселка Верхний Баксан (Кабардино-Балкария). Его сносило целиком в 37-м и 66-м годах (чувствуете, какой безрадостный для 97-го года цикл?). Так вот, власти после трагедии
66-го не дамбу построили, а принудительно перенесли дома на противоположный безопасный берег. Безопасный, но непригодный для жизни — так дешевле. Там тень, с декабря по февраль вообще нет солнца, поэтому поселок самостийно переполз назад, к свету (и селю) поближе. Бездумный эксперимент скомпрометировал саму идею. Жители платят налоги и рассчитывают в этой связи не на волевые решения, а на защиту государства. А пока они, бывает, собирают всем миром взятки по 50 млн. бесчестным чиновникам, дабы те построили дамбу за 300--400.
О законодательном аспекте. Для территорий, подверженных ЧС, у нас нет закона, который бы регулировал, где людям можно строить жилье, а где опасно. С одной стороны, очевидно, что надо бы запретить строительство на берегах рек, подверженных затоплениям. А уже построившимся нельзя выдавать страховок. С другой стороны, люди, наперекор стихии и властям устраивающие свое жилье где придется, случаются во всем мире. Но их единицы, а мы говорим о населении.
Если за переселение взяться сейчас, то проблема защиты мелких сел решится лет через десять. Пока единственный способ их защитить — эвакуация — занятие очень трудоемкое, потому что вредная природа устраивает сели ночью, с ливнем.
Спасательство отрабатывается силами МЧС на многочисленных учениях. Одно из них пройдет в Тырныаузе в мае. Там на реке Баксан стоял недостроенный с конца 80-х «селепропускной лоток сетчатой конструкции», который задерживает валуны, а воду направляет в нужное русло. В свете прогнозов о масштабах снега стало ясно, что недоделанную конструкцию снесет и она сама станет частью селя. Разбирать ее было дороже, чем достроить. МЧС поднапряглось, и за 3 млрд. рублей сегодня работы завершены. Любимый город (Тырныауз) может спать спокойно.
Еще одна кавказская проблема — Краснодарское водохранилище, которое находится в плачевном состоянии, на что обратили внимание только этой снежной зимой, дальновидно боясь мокрой весны. Водохранилище может не выдержать. Ремонтировать собрались за 13,6 млрд. Верхи не против. Они поначалу редко бывают против, они только деньги платить не любят. Бюджетный кризис все-таки.
А заплатить надо бы, потому что у нас не страна святых, и Ноев, которые в случае чего спасутся божьим промыслом, среди нас немного. Духовный кризис все-таки.
Сергей ПЕХОТА,Булат СТОЛЯРОВ
Кстати
В 1996 году произошло 1454 масштабных ЧС. Пострадало 20 тысяч человек. Погибло 2120. Общее число ЧС уменьшилось по сравнению с 1995 годом на 6%. Однако число ЧС природного характера возросло на 15%. Прямой ущерб от чрезвычайных ситуаций составил свыше 5 трлн. рублей.
Если говорить о паводках, то, по данным МЧС, защиту от воды имеют 50% потенциально затапливаемых территорий. В зоне паводковой опасности находится 746 городов. А между тем, согласно докладу МЧС, «рационально спланированные и четко реализованные мероприятия инженерной защиты обеспечивают снижение людских и материальных потерь на 30--40%, а в сейсмо-, селе- и лавиноопасных районах — на 70--80%». Но чтобы строить, нужны деньги, которых в бюджете, извините, нет.
Фото из архива «Огонька», REUTER