Точка зрения
Мстислав Ростропович отмечает свой юбилей, как это и принято нынче в мире, многоступенчато. Не успели мы налюбоваться на блистательно-официальное шоу в Париже, а уж пришла очередь иных пределов. Местом чествования на сей раз стал родной для музыканта Баку. Мне пришлось побывать там по приглашению и главного героя праздника, и его инициатора — президента республики Гейдара Алиева, который, как это ни высокопарно звучит, организуя торжества в Азербайджане, действительно действовал от имени народа. Можно долго описывать тысячеголосый крик радости толпы, увидевшей Ростроповича на уличном фольклорном празднике. Можно рассказать о посещении музыкантом дома, где родился семь десятков лет назад, и о том, что дом этот стал после этого музеем. Или о танцах, затеянных маэстро на улицах старого города, в которые втянул он всех своих многочисленных чад и домочадцев. Но скажу о другом.
Все эти дни Мстислав Леопольдович давал нам открытый урок гениальности. С одной стороны, не было журналиста, которому бы он отказал в интервью, не было протянутого блокнота, где не появился бы его автограф, не было знакомого и полузнакомого, с кем он не расцеловался. Каждый музыкант в оркестре стал его братом, продавец на рынке — приятелем, каждый встреченный ребенок был им обласкан. И это в течение пяти дней по двадцать часов в сутки. Иллюзия полного равенства рассеялась, однако, после первых трех аккордов, взятых им на заключительном концерте. И те, кто воспринимал его лишь как милого дедушку, застыли в изумлении. Здесь его гений не принадлежал никому, вернее, равно принадлежал всему миру и каждому человеку.
Ростропович везде и со всеми, у многих чешутся руки похлопать его по плечу. Это правда, что ногами он на грешной земле, вместе со всеми нами, но главное, что составляет его сущность, его музыка, волнуется далеко под облаками. Не будем забывать об этом, когда по его же требованию называем его коротко — Слава. Мне лично почему-то всегда хочется добавить к этому имени знак восклицания.
Главный редакторЛев ГУЩИН