СТРАСТИ ПО СТАРИНЕ

Деньги «в мешочек»

Экономика

Сегодня лишь один вид бизнеса в России не контролируется никем и ничем — ни законом, ни милицией, на «братвой». Рынок антиквариата. Он приносит его участникам десятки миллионов долларов в год

С начала года антиквары скупают плавки, темные очки и парики. Они нервно ждут лета, шепотом сообщая друзьям: в Керчи нашли золотую жилу. Или, иначе, «каменный мешок». Предполагается, что с большими деньгами.

«Мешком» на антикварном сленге называют пещеры, забитые антиквариатом. В керченском, по легенде некоего Яши, недавно прикупившего стадо «мерседесов» и уютный особнячок в Подмосковье, много античного стекла и бронзы, причем в хорошем состоянии.

Поэтому самые нетерпеливые антикварщики намерены уже на майские праздники рвануть в Керчь, где, прикидываясь мирными отдыхающими, хотят в числе первых добраться до сокровищ. Каждый надеется на чудо. А парики, очки и прочая шпионская утварь — для маскировки от конкурентов.

Если не убьют

Подобные чудеса случаются в мире антикваров не так уж и редко. Проснуться утром миллионером? Мечта не слишком несбыточная, тем более что никто не мешает удаче.

Продавец из мелкой антикварной лавки «Чудеса искусства» Владимир, позволивший мне в тексте назвать только первую букву его фамилии «Н», уже выходил из квартиры, чтобы нестись на работу, как на пороге возник хипповатого вида паренек. «Она здесь, — торопливо произнес он, — кому и как платить, позвонят завтра», — и исчез, оставив Владимира наедине с большим деревянным ящиком.

Да, это была она. Вскрыв ящик, он в этом убедился. Подделать ее невозможно, подделка будет видна даже неспециалисту, не то что опытному Вове, не одну собаку съевшему на русских иконах.

«Она» была иконой XVI века «Иисус выносит на своих плечах Адама из Ада». Упоминаний о ней — ноль: нет ни в одном церковном или музейном каталоге. Старые коллекционеры, если и слышали что-то об «Иисусе с Адамом», то считали икону давно погибшей. Поэтому она бесценна. Хотя в нынешнем мире деньгами можно измерить все. Состоятельный ценитель с удовольствием выложит за нее до миллиона долларов и еще будет благодарить и кланяться.

Эту историю, в достоверность которой я сначала верить отказывалась, подтвердил мне знакомый делец черного антикварного рынка по кличке Андрей-младший. «Я видел «Иисуса с Адамом на плечах» собственными глазами! — Он аж задыхался от волнения. — Подобный шедевр в руках делает тебя всемогущим. Ты будешь обеспечен на десятки лет вперед. Если, конечно, не убьют...»

Чужие здесь не ходят

А убить могут, и за ценой не постоят. Почти все крупные коллекционеры и торговцы антиквариатом находятся «под колпаком».

Еще Япончик-Иваньков начинал свою бандитскую деятельность с активного интереса к директорам антикварных магазинов и коллекционерам антиквариата. Бандиты давно пытаются установить контроль над антиквариатщиками. Шлейф тянется еще с семидесятых годов, со знаменитой банды Монгола.

Убили всемирно известного коллекционера Георгия Костаки. Осенью 1996-го убили собравшего одну из лучших коллекций русской фотографии Бориса Зиновьева. Чудом остался жив после сильнейшего удара по голове, но был ограблен московский коллекционер Виктор Магиц — до сих пор, как рассказывает владелец галереи «Каталог» Михаил Каменский, очень редкие вещи из его коллекции время от времени всплывают на лондонских аукционах. Но на тотальный контроль мафия не способна. Тому есть свои причины.

У всех участников российского антикварного рынка, от коллекционеров до контрабандистов и даже сотрудников правоохранительных органов, есть одна общая черта — они «свои». Все друг друга знают, хотя и сторонятся. Разборки — их личное дело, в семье не без ссор. Чужие сюда не допускаются. Все дела — только со «своими».

В Измайлове, самом крупном стихийном антикварном рынке России, все попытки «братанов» поприжать антикварщиков закончились провалом. Большинство торговцев — бывшие клюквенники (воры, специализирующиеся на церковном антиквариате), которые могут за себя постоять. Как только некто «со стороны» делает попытку обложить их данью, по первому свистку слетается толпа бывших зеков, ныне — искусствоведов и специалистов по старине. «На вернисаже трудно найти торговца, не имеющего при себе настоящего оружия, — говорит один из них. — Ведь если сунутся профессионалы, то никакая «газуля» (газовый пистолет) не поможет».

Но основная причина того, что «братва» никак не подступится к антикварам, в другом. Антиквары фактически никак не организованы, а контролировать можно только то, что хоть чем-то напоминает организацию. Но при этом антиквары не разобщены.

Пытались в среду антикваров внедряться и с другой стороны — с правоохранительной. Тоже неудачно. Андрей-младший утверждает, что их оттуда благополучно «вынедряли» не без черепно-мозговых травм.

Контроль начинается лишь по ту сторону государственной границы.

Прекрасное без границ

Хотя в последнее время богатые люди объявились и в России, хотя антиквариат массово скупают и банки, и финансовые группы, основной доход нашим приносит все-таки западный покупатель.

Андрей-младший живет в Питере и регулярно отправляет через Финляндию контейнеры с антиквариатом. Возит и бронзу, и статуэтки, и, как он говорит, «советскую тематику 20 — 30-х годов», начиная с фарфора и заканчивая киноплакатами и афишами.

Возит он через «крюк» — «окно» на таможне. «Крюк» на финской таможне стоит от 7 до 10 тысяч долларов, за эти деньги в закрытый контейнер никто не заглядывает.

Так «младший» работает уже 8 лет, и за это время случился только один прокол в первой половине 1990-го. И то, по его словам, потому что «просто оборзел»: внаглую провозил дорогое пианино, когда связи только налаживались.

Сегодня один делец вывозит из России еженедельно от 30 до 500 предметов старины. Проторенные таможенные каналы — через Турцию, Финляндию, Брест. Расценки везде примерно одинаковы.

В основном товар оседает в Германии, Америке и Англии, оттуда расползаясь по остальному миру.

И преграды этому нет. Легально вывозить из России можно любую антикварную вещь не старше ста лет, если она не музейная ценность. Разрешение на вывоз дает Департамент по сохранению культурных ценностей Минкультуры. «Все больше народу обращается в Минкульт и к музейным экспертам, — говорит Наталья Карпова, начальник отдела экспертизы Департамента по сохранению культурных ценностей Минкульта. — Из 700 обратившихся к нам в этом году, только одному человеку, израильскому бизнесмену, разрешения на вывоз не дали. Икону эту он подарил храму Христа Спасителя. Но боюсь, что настоящие ценности вывозятся мимо нас». Она, похоже, права. На рынке вывоза культурных ценностей из России работают не 700 — много более 10 тысяч человек. Вывоза нелегального.

Андрей-младший считает, что так и надо: «Нет гарантии, что завтра президентские выборы не выиграют коммунисты и не начнут снова жечь иконы».

Что имеем, не храним

Иконы в России жгли всегда — и в советские времена, и при Иване Грозном, который разработал целую программу по уничтожению икон. Аркадий Яценко, член Российского союза антикваров: «Долгое время икона не считалась предметом искусства. Даже церковь относилась к такому лояльно».

Советское правительство считало иконы доходной статьей бюджета. Аркадий Яценко: «Уходили за границу палехские иконы XIX века, а также Андрей Рублев, Дионисий и Феофан Грек. Это делалось совершенно легально, правда, не афишировалось».

10 процентов продавалось, а остальное просто дарилось. Одними государственными лицами другим. «Я в прошлом году держал в руках вернувшийся в Россию серебряный чернильный прибор фабрики братьев Грачевых, якобы подаренный Подгорным послу Вьетнама», — рассказал Яценко.

Поэтому когда уже в перестроечные времена нелегальный вывоз икон и прочего антиквариата через Западную группу войск стал массовым, на это власть смотрела сквозь пальцы: старина по привычке не считалась чем-то ценным. К эшелонам, которые везли оружие и обмундирование для войск, прицеплялись целые вагоны с иконами, церковной литературой, утварью. «Официально известен только один случай, когда два вагона с церковными ценностями были отцеплены на брестской таможне, — говорит Яценко, специально исследовавший этот вопрос, — но есть основания полагать, что вывоз велся много более массированный».

Большое число крупных коллекций в 70-е были оставлены в России уезжавшими на ПМЖ (через советскую таможню тех времен «отъезжающим» провезти коллекцию было почти невозможно) и затем растащены.

Аркадий Яценко знал человека, который оставил в России богатейшую коллекцию фарфоровых статуэток. Эмигрант отдал ее на хранение сыну одного диссидента. Тот на глазах Яценко трагически погиб от разрыва сердца. «В итоге коллекцию, за которую дрались бы самые крупные музеи мира, разграбили, — говорит Аркадий Яценко, — ее остатки изредка всплывают то на Арбате, то в Измайлове. Осенью прошлого года я видел три предмета из нее на выставке в ЦДХ». Типичный случай.

Что он гостям скажет?

Где прибыль — там, конечно, подделки. «Новые русские» в искусстве разбираются не слишком. А если пригласят специалиста, то он же «свой». А иногда и «свой» не нужен.

Недавно один нувориш купил на Арбате за высокую цену фальшивого Айвазовского. Продавец в магазине предупредил, что картина подельная, а цена не оправдывает качества. Тем не менее тот ее купил: «Главное, что я гостям скажу, — объяснил бизнесмен в цепях. — Нарисовал Айвазовский, стоит три «штуки».

Чаще всего подделывают монеты. В Польше существует целая фабрика, которая штампует серебряные медали «За отвагу», а заодно и советские медные пятаки.

Подделки прибыльны, но усложняют жизнь дельцам. Зачастую те даже не знают, подлинник ли у них на руках. «Свой» эксперт тоже может подставить. А к независимому идти боятся — чтобы не засветиться.

Деньги решают все

Отбившись от «братвы» и милиции, антиквары поняли, что хаотичный рынок надо вводить в рамки. Поэтому и был создан Союз антикваров России (САР), председателем правления которого является Александр Буркин. Члены союза ежегодно платят 350 долларов взноса и пытаются влиять на рынок. Тем же занимаются их конкуренты — Российский союз антикваров (РСА). Но реально на него способна влиять только антикварная мода, диктуемая в основном из-за рубежа и людьми со средствами. В этом г-ну Буркину пришлось убедиться на собственном опыте.

Александр Иванович, по рассказам, с прошлого лета стал усиленно скупать «прикладуху», то есть старую деревенскую утварь — медную посуду, долбленые деревянные корыта, прялки. На измайловском вернисаже такие вещи умоляли купить за 30 — 40 долларов, лишь бы взяли. А Буркин брал дороже и много. Он, видимо, решил выкупить почти весь товар, а потом взвинтить цены. Не вышло пока. Вся «прикладуха» лежит мертвым грузом в клубе отделения антикварной компании «Купина».

«Ценообразование — это чутье, — объясняет Аркадий Яценко, — многие в больших количествах понакупили древних скифских вещей, оружия домонгольского периода, а на коне оказались мебель и ювелирка, зачастую далеко не самого высокого качества. А еще это деньги». По экспертным оценкам, для того, чтобы влиять на антикварный рынок, нужно порядка 50 миллионов долларов.

Что делать?

Этих денег ни у кого нет. Но попытки систематизировать антикварный рынок предпринимаются и будут предприниматься. И «снизу», силами самих антикваров, и «сверху».

«Снизу» первые, пока неуверенные шаги сделаны. Антикварщики начали официально регистрироваться, покупать лицензии на антикварную торговлю, они смелее обращаются к музейным экспертам, получают официальные разрешения на вывоз. Начали проводиться антикварные ярмарки (первая прошла в ноябре 1996-го, а вторая совсем недавно, в марте 1997-го) в Центральном Доме художника. Успех и прибыль ярмарок, по словам Василия Бычкова, директора «Экспо-Парка», фирмы-устроителя, побуждает магазины, до сих пор торгующие нелегально, приобретать лицензию — без нее выставляться нельзя. Но из 300 — 400 антикварных магазинов, работающих сегодня в Москве, лицензии имеют от силы 70.

Но толку не будет, если государство так и останется сторонним наблюдателем за нравами антикварного рынка. В Европе это поняли давно и просто-напросто легализовали стихийный рынок, всю его пирамиду, от так называемых арт-дилеров (поставщиков антиквариата) до мелких лавочек, крупных магазинов и антикварных салонов и ярмарок. Лицензии покупают большинство его участников. У нас же этот механизм буксует.

Чтобы получить лицензию на торговлю, в России надо собрать мешок справок в десятке организаций, послать их в Минкульт и не пойми сколько времени ждать у моря искомой бумаги. Но это полбеды. Беда в том, что арт-дилеры не подчиняются ничему и никому, включая налоговое ведомство. В советское время по закону четверть найденного гражданином клада после сдачи государству отходила ему. Законопослушные кладоискатели тогда исправно сдавали. Нынешние же времена все изменили. Контроля за арт-дилерами никакого. Чихать они хотели на половину клада или его стоимости (так по новому Гражданскому кодексу), раз получить можно все. Так, может, государству не уповать на неработающую норму, а упростить порядок выдачи лицензий, построить систему так, чтобы выгодно было и дилеру, и казне?

Фото Л. Шерстенникова