ХУАН КАРЛОС I, КОРОЛЬ ИСПАНИИ, НАЧИНАЮЩИЙ С НУЛЯ

король Испании, начинающий с нуля

Публикации

ХУАН КАРЛОС I,

В середине ноября 1975 года, когда генерал Франко, правивший Испанией в течение почти 40 лет, агонизировал, и было уже ясно, что дни его сочтены, а власть перейдет к принцу Хуану Карлосу де Бурбону-и-Бурбону, в резиденции посла США в Мадриде состоялось совещание. Участвовали в нем аккредитованные в испанской столице иностранные журналисты. Вместе с послом они пытались спрогнозировать развитие событий в стране.

«Мы прорабатывали самые различные варианты, — рассказывал мне спустя 20 лет Гарри Дибелиус, в то время зав. бюро агентства «Рейтер», — но неизменно возвращались к одному — в Испании ничего не изменится, а молодой принц, которого называли не иначе как Хуан Карлос Бобон-и-Бобон (что в переводе с испанского означало «глуповатый», «недалекий». — А.М.), окажется заложником франкистов и будет действовать исключительно по их подсказке. С нами соглашался и посол. Не знаю, искренне или делал вид, но он поддерживал наш вывод. Как же мы тогда ошиблись!»

И все же больше всех в отношении Хуана Карлоса заблуждался сам Франсиско Франко, обладавший незаурядным умом, очень хитрый, способный рассчитывать на много ходов вперед. Не исключено, что выбор принца в качестве своего преемника был одной из немногих, но роковых для него ошибок.

Впервые над тем, как сохранить созданный им режим, Франко задумался в 1940-х годах, когда, казалось, ничто ни ему, ни режиму не угрожало. Как писал в своих дневниках близкий к каудильо Сальгадо-Арауха, именно в тот период «в один прекрасный день генерал неожиданно заявил: «Я должен во что бы ни стало найти такого преемника, который именно мне был бы обязан своим возвышением, сохранил бы в неприкосновенности идеалы 17 июля 1936 года. И в то же время был бы принят всерьез испанским народом».

Тогда же он решил, что единственным спасением для режима может быть наследственная монархия.

Существовавшие в монархической Испании традиции требовали, чтобы будущий престол занял кто-то из потомков свергнутого в апреле 1931 года короля Альфонса XIII, скончавшегося в изгнании в 1941 году. У него было три сына. Старший, Альфонс, умер в 1933 году в США, средний, Хайме, был глухонемой от рождения и отказался от каких бы то ни было прав на трон.

Остался младший — Дон Хуан, граф Барселонский. К нему, однако, Франко испытывал неприязнь. 19 марта 1945 года Дон Хуан, проживавший в Швейцарии, обратился к соотечественникам с манифестом, в котором по существу призвал их выступить против франкизма. Тем самым отрезал все пути, ведущие к трону.

Однако генерал не отказался от своей идеи. В июне 1947 года в Испании проводится референдум по вопросу о будущем государственном устройстве страны. 14 миллионов испанцев высказались за монархию, 722 тысячи — против. Через три недели Франко подписал закон, провозгласивший Испанию королевством.

25 августа 1948 года Франко приглашает Дона Хуана на яхту «Асор», где состоялась историческая встреча. Франко сообщил своему собеседнику, что намерен сам оставаться во главе государства. Дав понять, что не видит дона Хуана на месте короля и предпочитает, чтобы монархом стал его десятилетний сын, Хуан Карлос, каудильо предложил прислать того на воспитание в Мадрид.

Дон Хуан не мог не понимать, в чьи руки отдает своего сына. Вместе с тем граф Барселонский понимал, что отказ от предложения Франко может лишить короны не только его, но и потомков, а Франко совсем откажется от монархии. И он согласился. 9 ноября того же года юный Хуан Карлос прибыл в Мадрид и поселился на вилле «Лас Харильяс», в окрестностях столицы.

Надо ли говорить, что и воспитание, и учеба в университете и военных училищах, последовавшие затем стажировки в различных министерствах и ведомствах проходили под контролем Франко, который по своему разумению формировал будущего короля. Но одновременно каудильо привязался к Хуану Карлосу. Способности принца, черты его характера — скромность, тактичность, отсутствие какой-либо претенциозности, внешнего проявления амбиций, естественность и уважение к старшим — все больше убеждали его, что сделанный им выбор единственно правильный.

Отношение к генералу юного принца было не столь однозначным. Впервые Хуан Карлос встретился с ним через две недели после своего приезда в Испанию. Ему было тогда 10 лет.

— Должен заметить, — рассказывал он своему биографу Хосе Луису де Вильялонгу, — что отец очень опасался первой встречи с Франко, о котором у нас дома говорили часто и далеко не всегда приятные вещи. Перед моим отъездом в Мадрид отец дал мне ряд наставлений: «Когда ты встретишься с Франко, внимательно слушай, что он будет тебе говорить, но сам говори как можно меньше. Будь вежлив и отвечай коротко на его вопросы».

Принц был приглашен на встречу с Франко 24 ноября. Будущего короля провели через анфиладу комнат, погруженных в полумрак. И вдруг неожиданно появился Франко. «Он был меньше ростом, чем можно было думать, если судить по фотографиям, — вспоминал много позже Хуан Карлос. — У него был животик, и он улыбался, причем улыбка показалась мне не слишком естественной».

Франко поинтересовался успехами принца в учебе. «Если быть честным, — говорил потом наследник на престол,— я не слишком внимательно следил за тем, что говорил Франко, поскольку с самого начала визита заметил маленькую мышку, бродившую между ножками кресла, в котором сидел каудильо. Для меня, ребенка, столь смелая мышка была куда интереснее, что этот слишком любезный господин».

... В 1969 году, Франко считает, что пришло время для окончательного решения. В начале июля принц решил провести каникулы в Эшториле, небольшом городке в двадцати километрах от Лиссабона, столицы Португалии, где жили его родители. Перед отъездом он зашел к каудильо попрощаться.

— Ты когда думаешь вернуться? — спросил генерал.

— 12 или 13 июля, мой генерал, — ответил Хуан Карлос. — В любом случае 17 июля я буду в Мадриде и приму участие в параде по случаю национального праздника (день мятежа Франко в 1936 г. — А.М.).

— Зайди ко мне, как только вернешься. Я тебе должен сказать нечто важное.

Последняя фраза сначала заинтриговала принца, но потом он как-то забыл про нее. Когда Хуан Карлос прибыл в Эшторил, граф Барселонский сообщил сыну, что Франко намерен назначить его своим преемником в ранге короля. Тот ответил, что если каудильо действительно так думает поступить, то сказал бы об этом перед его отъездом.

— Ты действительно ничего об этом не знаешь? — удивился отец.

— Абсолютно ничего, — ответил принц.

По окончании каникул Хуан Карлос зашел поприветствовать Франко. Тот принял его с подчеркнутым вниманием.

— Должен тебе сообщить, — заговорил он торжественно и с загадочной улыбкой, — что 22 июля я объявлю о твоем назначении моим преемником с титулом короля.

«Я был в затруднении, — читаем мы в книге Хосе Луиса де Вильялонги «Король». — Он не давал мне времени на раздумье, требовал ответа немедленно. Настал момент, которого я боялся давно. Мой отец, вопреки советам своего окружения, отправил меня в Испанию, чтобы я получил на родине военное и университетское образование. Больше чем кто-либо он понимал, какому риску подвергает себя, отправляя сына в «лагерь врага». Вскоре и я понял это. Но в данный момент не так важно, кто будет королем — отец или я. Сейчас, считал я, главное — восстановить монархию в Испании...

— Итак, что же ты решишь? — звучал в моих ушах вопрос каудильо. Если я не отвечу на него тут же, генерал может отказаться от своего проекта, так как он терпеть не мог, когда кто-то возражает ему или же идет против его воли, и в его окружении найдется немало пешек, которые постараются воспользоваться сложившейся ситуацией. Разумеется, я хотел, чтобы события развивались по-другому, в первую очередь в том, что касается моего отца. Но в тот день Франко поставил меня между молотом и наковальней. Он ждал моего ответа. И я сказал ему:

— Я согласен, мой генерал, принимаю ваш совет.

Он, довольный, едва заметно улыбнулся».

Между тем граф Барселонский воспринял это согласие как предательство сына, чего долго не мог ему простить. Лишь незадолго до своей кончины в 1993 году он признал в Хуане Карлосе I законного короля.

22 июля 1969 года Хуан Карлос был приведен к присяге как преемник главы государства в ранге короля. Голосование происходило не совсем гладко. Хотя подавляющее большинство — 419 депутатов — проголосовали «за», 19 выступили против, а 9 воздержались. Да и за стенами парламента были противники будущего короля. Прежде всего это коммунисты и социалисты. С одной стороны, убежденные республиканцы, они выступали против монархии как формы правления. С другой, полагали, что речь идет о «консервации фашистского режима» под видом монархии и принц будет верен каудильо и после его кончины. Недаром его в тот период называли принц Франкистский.

Хуан Карлос «ввел в заблуждение» и советских аналитиков. «Политическая бесцветность и отсутствие каких-либо оригинальных мыслей вполне устраивают франкистскую челядь, мечтающую в будущем заправлять всеми делами в Испании, в то время как король Хуан Карлос I будет блистать на приемах — единственное, что он умеет... Монархическое будущее Испании в воображении самого каудильо и его приближенных рисуется сейчас как сохранение франкизма без Франко. Есть все основания полагать, что они хотят сделать Бурбона-младшего чисто номинальным королем, а за его спиной будет стоять крепкий «регент» — писала тогда «Комсомольская правда».

Но, как говорится, процесс пошел. 23 июля принц подписал в Министерстве юстиции соответствующие документы, а вечером того же дня выступил перед кортесами. Его выступление успокоило даже самых недоверчивых франкистов. «Хочу заверить в первую очередь, что принимаю от Его Превосходительства, главы государства, законную политическую власть, рожденную 17 июля 1936 года», — заявил Хуан Карлос. Правда, он заметил: «Самая высокая суть нашей славной традиции всегда должна сохраняться, но при этом нельзя допускать, что культ прошлого мешал эволюции». Каудильо и его сторонники не обратили на эти слова внимания, а быть может, не придали им значения. А зря.

Свое подтверждение это кредо нашло в его тронной речи, произнесенной 22 ноября 1975 года перед кортесами. Король Хуан Карлос I ни словом не обмолвился ни о гражданской войне, ни о победителях, ни о побежденных. Не упомянул он и о национальной фаланге — единственной партии, разрешенной Франко и являвшейся его политической опорой. Тем самым, отмечал биограф короля Фернандо Гарсиа де Кортасар, Хуан Карлос дал ясно понять, что в истории страны открывается новая страницы.

Испанцы впервые почувствовали это 1 июля 1976 года. В тот день Хуан Карлос I объявил об отставке правительства Ариаса Наварро, убежденного франкиста, и назначил на этот пост 44-летнего, мало кому известного Адольфо Суареса Гонсалеса. Это назначение стало одним из самых удачных и важнейших шагов короля, во многом предопределивших дальнейшую политическую судьбу Испании. Он выбрал именно того, в ком в тот период нуждалась страна. Вряд ли кто-то другой смог бы осуществить труднейшую задачу — демонтаж франкизма и создание фундамента для новой демократической Испании.

Хуан Карлос I едва ли не с первых же шагов, с одной стороны, проявляет исключительную прозорливость, с другой — мужество. При его непосредственном участии была проведена всеобщая амнистия. Были легализованы профсоюзные объединения и партии.

Демократизм короля, его приверженность к конституции в полной мере проявились в феврале 1981 года, когда судьба демократической Испании буквально висела на волоске.

23 февраля была предпринята попытка военного переворота, в котором участвовал ряд высокопоставленных генералов. И только твердая позиция главы государства и главнокомандующего предотвратила еще одну национальную трагедию.

Уже потом стало известно, что путчисты отчаянно пытались склонить короля на свою сторону. Одна пикантная деталь: в их числе был генерал Альфонсо Армада, военный советник Хуана Карлоса и его воспитатель, на которого возлагались особые надежды. Но король не дрогнул. Он направляет главному путчисту генерал-лейтенанту Х. Милансу дель Боске ультимативный телекс, в котором приказывает сложить оружие. Тот был вынужден подчиниться.

Не случайно сегодня Хуан Карлос I, как показывают все без исключения опросы общественного мнения, самый влиятельный и авторитетный политичеcкий деятель в стране. По десятибалльной шкале его неизменный рейтинг — 8,9 — 9. Уважительное отношение испанцев к королю не в последнюю очередь вызвано и его личными качествами, внутренним демократизмом. В нем отсутствуют такие черты характера, нередко свойственные «сильным мира сего», как чванство, амбициозность, высокомерие, нетерпимость к чужому мнению. Его отличают простота в обращении, несмотря на королевскую кровь, порой граничащая даже с застенчивостью, отсутствие стремления к показной роскоши.

Король отказался жить в мадридском дворце и выбрал небольшую скромную виллу в окрестностях столицы. Он редко пользуется своим «Роллс-Ройсом». При дворе не бывает балов и роскошных обедов. Дети Хуана Карлоса и доньи Софии — Елена, Кристина и Фелипе путешествуют на обычных самолетах и водят обычные машины.

Монарху в Испании предоставлены широкие полномочия, хотя, согласно конституции, он не обладает всей полнотой власти или, как говорят испанцы, полным суверенитетом в своих действиях.

Но то место, которое занимает Хуан Карлос I в политической жизни Испании, не регламентируется конституцией. В нем воплотилась идея цементирующей силы, стоящей над политической схваткой и политическими партиями, силы, которая руководствуется общенациональными интересами. Ни одна статья конституции не в силах ограничить его непререкаемый авторитет среди испанцев, что делает Хуана Карлоса бесспорным арбитром, мнения и решения которого не подвергаются сомнению.

И еще одно, пожалуй, не менее важное. Хуану Карлосу удалось то, чего не удавалось ни одному из испанских королей (правда, никто из них не стремился к этому) — соединить монархическую форму правления с демократией. Именно это и стало причиной того, что в нынешней Испании вновь проявились монархические чувства. Испанцы ценят и уважают Хуана Карлоса I прежде всего как личность, а он воплощает монархию как институт.

И если быть объективным, то не монархия сумела покорить испанцев, а король.

ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ КОРОЛЯ

Частная жизнь Хуана Карлоса — как ни пресно это звучит, прежде всего его семья и дети.

С королевой Софией, сестрой последнего короля Греции Константина, свергнутого «черными» полковниками, они поженились в 1962 году. Хоть Алла Пугачева и утверждает, что «не все могут короли...», но этот брак был продиктован не династическими расчетами — он был по любви. По любви не с первого взгляда, правда, потому что испанский принц и греческая принцесса были знакомы чуть ли не с детства, но после бурного романа.

Молодость, увы, позади. Хуану Карлосу — под 60. Софии немного меньше. Но и по сей день королевская чета составляет отменную пару: он высокий, атлетичный, спортивный — хорошо катается на горных лыжах, ходит под парусом, гоняет на «Харлее-Дэвидсоне»; она — хрупкая и стройная шатенка с серо-голубыми глазами, элегантная, любит музыку и покровительствует искусству. У обоих никакой напыщенности, но царственность — врожденная. Под стать им и дети: высокий и красивый наследный принц Фелипе, обаятельные и естественные инфанты Елена и Кристина.

Если вспоминать старую шутку «Желаем счастья в семейной и личной жизни», то, надо сказать, Хуан Карлос в отличие от других своих коллег по ремеслу не давал в этом смысле особых поводов для слухов. Как это ему удается — полная загадка. Потому что он всегда очень нравился женщинам. Так что искушений у него, надо полагать, было немало.

Известен, правда, один смутный момент. В 1987 году король, оставив все дела, внезапно исчез. Переполох поднялся изрядный. Хуана Карлоса обнаружили в Швейцарии, где он инкогнито отдыхал. После этого вся страна, затаив дыхание, следила по телевизору — возьмет ли София под руку мужа на очередном протокольном торжестве. Некоторое время она этого не делала. Но затем снова стала улыбаться мужу и, наконец, взяла его под руку, после чего все облегченно вздохнули.

Что касается королевы, то она, человек с сильной волей и железным самоконтролем, никогда поводов для сплетен не давала — такое даже трудно представить, глядя на нее. Не случайно Хуан Карлос говорит про жену: «Она — профессионал высшей пробы в своей профессии». Но это не холодное восхищение. Достаточно посмотреть на них, чтобы понять: они любят друг друга. Наверное, не с той страстью, что в молодые годы, но очень сильно и глубоко.

С «тайнами мадридского двора» при Хуане Карлосе и Софии покончено, своя их жизнь — естественно, в разумных пределах — максимально «прозрачна». У них отличные отношения с журналистами. И одной из корреспонденток королева София призналась в прошлом году. «Мы уже более 34 лет вместе идем по жизни. И любовь наша всегда с нами. Любовь — как живое существо. Она рождается, растет, развивается, зреет, меняется со временем. А наша любовь, к тому же, и переросла в прочную дружбу. Не знаю, как принято у других супружеских пар, но мы много говорим. Это очень важно. Это — ключ ко всему. Мы еще и товарищи. У нас — общая цель».

Удивительно, что человеческие слабости Хуана Карлоса — а они у него есть, и о них известно — делают его еще более популярным, более близким и понятным людям. К одной из них королева относится особенно ревниво. Существует неписаное правило, согласно которому монарх не имеет права иметь друзей. А у Хуана Карлоса с его демократизмом и общительностью их немало еще с молодых лет, когда он служил в разных родах войск, учился на разных факультетах Мадридского университета. Причем ошибки и промахи друзей короля не раз отрицательно сказывались на его репутации, создавали ему проблемы. Но он не стал ломать самого себя — как говорят испанцы, он хороший друг своих друзей.

С другой стороны, слишком резкое несоответствие коронованных особ своему статусу не менее опасно для династии, чем промахи чисто политические. Тем более что корона, которая досталась Хуану Карлосу, не была передана папой-королем, ему за нее пришлось упорно бороться, доказывать свое право на престол, играя ведущую роль в сложнейшем и рискованном процессе перехода Испании от диктатуры к демократии. Глупо портить высочайший имидж монархии безответственным потаканием своим мимолетным прихотям.

По этой же причине испанские короли, поддерживая отношения с прессой, всячески избегают иметь дело с той ее падкой до сенсаций частью, которая занимается «сливками общества», вроде Ранисро Гримальди из Монако, сделавшего из такого «паблисити» чуть ли не вторую профессию.

Правда, это не всегда удается. Так, два года назад вездесущие итальянские «папарацци» сфотографировали короля Испании с вертолета на палубе яхты «Фортуна», где он в одиночестве загорал нагишом под жарким средиземноморским солнцем. Снимок появился и в каком-то желтом испанском журнальчике. Но в Испании это не вызвало ни ажиотажа, ни, тем более, скандала: как шутили тогда в Мадриде, испанцы лишний раз убедились, что их король и в этом смысле в полном порядке.

Фото SIPA-SEL, AFP и любезно предоставленные посольством Испании в Москве