Государство в который раз собирается взять за горлышко подпольное производство и контрабанду спиртного. Давно собирается, да все никак у него не получается...
«Огонек» предупреждает
Депутаты Госдумы намерены предложить правительству создать структуру, которая возьмет на себя контроль за импортом алкоголя, — вроде «чрезвычайки». Слушания назначены на июнь. Президент тоже не дремлет: недавно издал очередной указ, который с 1 июня запрещает продавать спиртное крепче 12 градусов в палатках.
Новый президентский указ оптимистично оценил Борис Немцов: «Указ призван положить конец нетерпимой ситуации!» С 1 июня разрешается продавать спиртное крепче 12 градусов только в магазинах с «торговым залом». Логика проста: «левая» водка продается в основном в палатках, которые и живут за счет этой водки. Палатки закроются, а магазины контролировать проще: их вроде меньше, стоимость магазина на порядок больше, чем палатки, — значит, их владельцы побоятся продавать «левый» товар.
Владельцы палаток смеются. Говорят: «Мы соединим две палатки: в одной будет склад, а в другой — торговый зал. Вот и магазин». Уже сегодня в Москве полно таких сиамских близнецов из ларьков. К тому же в указе не сказано, каков должен быть «зал». Чем не зал — один квадратный метр? Правительство Москвы, кстати, уже давно запретило торговать водкой в палатках — только в магазинах. А что толку?
1.
О водке не писал разве что ленивый. Газеты охрипли, крича, что 80 процентов доходов от спиртного достается контрабандистам и «братве». По словам председателя думского комитета по труду и соцполитике Сергея Калашникова, за последние пять лет государство недосчиталось из-за этого 60 трлн. рублей. Если раньше рынок алкоголя обеспечивал 30% госбюджета, то сегодня не больше двух. Прилавки завалены дешевым суррогатом: за три последних года около половины завезенной в Россию водки изготовлено из некачественного спирта, произведенного, например, на нефтеперерабатывающих заводах. От этой отравы ежегодно умирает, по официальным данным, около 60 тысяч человек, а по неофициальным — 200.
Беспредел. Сам видел, как среди бела дня на рынке открылся пункт приема бутылок «Финляндия». Не нужно обладать аналитическим складом ума, чтобы догадаться: через пару дней эти бутылки появятся в палатках с мытищинским самогоном. Милиционеры ходят рядом и делают вид, что «финскую» стеклотару скупают коллекционеры посуды.
Пить наш народ за последние годы стал больше, а денег в казну поступает в десять раз меньше. С начала 1997 года, что ни день, принимались крутые меры. Результат: поступлений в казну все меньше и меньше.
Ввели усиленный таможенный режим. В апреле таможня отчиталась: в первом квартале в Россию не завезено ни бутылки алкоголя. Значит, видя на прилавках изобилие импортной водки, нужно «не верить глазам своим»?
На каждый спиртзавод посадили контролеров, чтоб считали литры и не давали утаивать доходы. Весьма оригинальный ход: один такой контрольный пункт, по словам консультанта думского комитета по экономической политике Владимира Ребрикова, стоит 130 миллионов рублей в год (а заводов в России больше тысячи!). На «спиртовой кран» завода можно просто установить счетчик жидкости, стоит он порядка 40 миллионов и служит много лет.
Установили минимальную стоимость поллитровки — 16,5 тысячи. Результат: как продавали дешевле, так и продают. Кто легально, кто из-под полы. А если и по 16,5 — никто не поручится, что в этой бутылке.
2.
Чтобы развалить свою ликероводочную промышленность, чтобы наводнить страну всякой дрянью, нужно было постараться. Помнится, еще при Лигачеве--Горбачеве здорово постарались. Но тогда хоть для зарубежной отравы вход был закрыт. В конце 1993 года, под банальным предлогом недобора денег в казну, правительство резко повысило акцизные сборы — фактически увеличило налоги на отечественное спиртное. А таможенные пошлины оставило низкими. И поехало! Наши производители спиртного стали гореть синим пламенем. А зарубежные зря времени не теряли. В Германии на спиртзаводах, рассказывают, было все готово заранее: сырье, линии, рабочие. Немецкие заводы работали в три смены, в рождественские праздники. «В результате они вкачали нам за половину 1994 года сколько за весь 93-й год, — говорит Владимир Ребриков. — Кто-то обо всем знал заранее». Одновременно квоты на беспошлинный импорт алкоголя получили разные фонды, типа НФС и Московской патриархии.
Отечественные производители подняли шум. Акцизы снизили, но было уже поздно: внутреннее производство упало на 25%, рынок заняли «финляндии» и «джины». И ладно бы настоящая «Финляндия», а то ведь в безумном количестве появился всякий суррогат: контрабанда из Польши и Белоруссии. Тогда же развернулись подпольные производители и в самой России.
Закон «О государственном регулировании оборота этилового спирта и алкогольной продукции» появился лишь год спустя. Его противником стала... демократическая фракция в Палате представителей США. Руководитель фракции Ли Гамильтон прислал российскому правительству протест «против такого антирыночного закона» и объявил, что его принятие осложнит отношения России и Америки. На самом деле, как считают спецы, ничего «антирыночного» в законе не было: он просто защищал интересы российских производителей и ограничивал импорт. Это Гамильтону, видимо, и не понравилось. Ельцин наложил вето. Правда, вскоре Дума вето преодолела.
А дальше все вообще пошло кувырком. Правительственные органы не выработали схемы, по которым должны выдаваться лицензии (разрешения) на производство спирта. В результате лицензии получали все кому не лень, например, асфальтобетонные заводы и дорожные управления. О системе контроля за производством также никто не побеспокоился.
Стараясь воспрепятствовать беспределу, региональные законодатели сами пошли на беспредел: стали принимать законы, разрушающие рынок. Например, Алтайский край, Ульяновская, Кемеровская, Воронежская области запретили ввоз водки. Любой. Пейте на здоровье только свою, чтобы местная казна пополнялась.
Регионы выдавали лицензию с условием: все произведенное по ней спиртное должно быть продано только в своей вотчине. Это не помешало, впрочем, Северной Осетии завалить всю Россию своей подпольной водкой. Североосетинское правительство вместо положенных по закону 6000 рублей акцизных сборов собирало с бутылки только 80. Пей — не хочу!
3.
Когда говорят о семи няньках и их подопечном без глаза, имеют в виду ситуацию на алкогольном рынке России. Сегодня рынок импортного спиртного пытаются контролировать все: и таможня, и МВД, и службы, выдающие лицензии на ввоз. В случае выявления «левака» или иного нарушения виноватого не сыщешь. Кроме того, все «контролеры» слишком близко стоят к торговцам и производителям. Возможности подкупа велики. Значит, считают эксперты, надо создать орган, который возьмет на себя всю ответственность за импорт в стране. Он будет как бы над всеми «контролерами», вместе взятыми, и соответственно станет крайним. Такой логикой руководствуется Сергей Калашников. «Сейчас контрабандисты спиртного располагают массой уловок, — говорит он. — Созданная комиссия должна будет проверять все документы о ввозе алкоголя, давать добро или нет. При этом весь спрос с нее». То есть, если пропустила, не выявила нарушения — отвечай.
Некоторые предлагают ввести в Уголовный кодекс статью за продажу «левого» спиртного — не важно, зарубежного или российского происхождения. У нас сегодня, если человек выпил водки и отравился, виноват производитель, а с продавца берут только небольшой штраф. Милиция приходит к продавцу «отравы», проверяет накладные, они оказываются липовыми. Концов не находят — дело со вздохом облегчения закрывают. Если бы в ответе был продавец, он бы поостерегся брать товар у кого попало.
— А что, если за «левую» водку вас в тюрьму будут сажать? — спрашиваю я у знакомого хозяина палатки.
— От уголовной ответственности так дешево, как сейчас от ментов, не откупишься, — пожимает плечами знакомый. — Буду покупать хорошую водку, платить все равно вам, покупателям.
Работа над такой уголовной статьей уже идет.
Потребление алкоголя, конечно же, не принадлежит к человеческим добродетелям. Но, с другой стороны, фольклор сохранил и такую поговорку: «Кто пьян да умен — два угодья в нем».
И не только «получение удовольствия на троих». Это еще и политика. И прежде всего финансовая.
Дмитрий БОРОДЕНКОВФото А. Джуса, Ю. Феклистова