Письма в «Огонек»

Письма в «Огонек»

МОЕ ОТДАЙ, И ВОВРЕМЯ
У нас в Воронеже даже в выходные работали и сбербанк и почта — выдавали пенсию. Я все лето с ребятишками в деревне — не по зубам нынче путевки. Так вот, соседка дала мне телеграмму, что меня разыскивает почтальон, чтобы к 1 июля вручить пенсию. Спасибо, конечно, за праздник. Но если по справедливости, то так и должно быть. То, что заработано всей жизнью, надо отдавать в срок, а не устраивать авралы.

«А Я ЛЮБЛЮ ВОЕННЫХ, КРАСИВЫХ, ЗДОРОВЕННЫХ...»
По вечерам детей уложим, собираемся на кухне с соседями (они авиаторы, а мы моряки) и ухохатываемся до слез, когда сами же поем про эту самую любовь к военным. Или это: «летчик высоко летает, много денег получает...» Шутка, конечно, а вся настоящая правда нашей жизни в письме из Комсомольска-на-Амуре (№ 22). Я бы добавила, что мы не только «заложники огромных расстояний», мы заложники невообразимой для нормального человека алчности наших адмиралов и генералов. Теперь все знают, сколько квартир нахапал (извините) один только бывший командующий нашим Тихоокеанским флотом адмирал Хмельнов. И себе, и беспутному сыну, и даме сердца, пишут, ремонт сделал на 70 «лимонов». За счет трех тысяч наших бездомных офицеров, как мой муж, как почти вся его часть. А его за это — в Москву. И хотя нам до адмирала, как до самого Бога, но все знают, что всем все строят матросы и солдаты, что воруют не только оружие, горючее и бушлаты со складов, но и боевые корабли гонят за рубеж. А денежное довольствие не платят по полгода, матросов кормят черт знает чем... Все, кроме президента.

Знаете, что страшно? Что мы уже никогда никому не поверим. Ну ладно бы, наш Хмельнов и начальство ТОФа. А вот когда мы прочитали о Собчаке... Правильно, что президент сокращает армию, только поздно спохватился. Какая она защитница, если вся проворовалась. Многие готовятся к демобилизации. Мой муж тоже. Но куда ехать? У нас двое детей, живем на частной квартире. Кстати, у хозяйки и берем ваш журнал. Мои родители на Украине. Но мама пишет, что москалей там не жалуют, они и сами рады в Россию. Родители мужа в Самаре, у них однокомнатная хрущевка. Увольнение, говорят, будет большое, и я не верю, что всем дадут квартиры. И опять на частной. Это из-за хапуг-адмиралов мы бездомные, мужья унижены (офицеры приторговывают шмотьем), дети... и говорить не хочется. Единственное, чего не боюсь,— что муж останется без работы. Если такие мужики будут без работы, вся Россия погибнет.

НАС РАЗЛУЧИЛА ВОЙНА
Вы иногда печатаете письма из Кабардино-Балкарии, значит, вас там читают. Поэтому и пишу. Был 1991 год. Я окончила школу, поступила в техникум искусств на заочное и работала в Брестском центре молодежного творчества. Я была культорганизатором в театрально-художественном отделе. В этот же год у нас состоялся фестиваль народных театров. Приехали ребята из всех уголков страны. Я подружилась с Леной, Марианной и Тимуром из Кабардино-Балкарии, они представляли театр Дома культуры г. Нарткала. Долгое время мы переписывались, еще больше узнавая друг друга. Потом мой первый отпуск. Сдав сессию, лечу в Минводы, где они встречали меня. И вот Нарткала. Словами не передать красоту гор, родников. А люди... Открытые, гостеприимные. Я ждала друзей в гости в Брест. Но (как страшно) из-за войны связь нарушилась. Живы ли они? Я верю, что «Огонек» соединит нас, и Лена Жакамухова, Марианна Мисхожева и Тимур Успаев прочитают мое письмо. Тимур и Марианна жили в Нарткале. Лена — в пос. Шитхала. Я уже замужем, растет сын, живу там же.

СИДИТ ЧУКЧА, И ПУСТЬ СИДИТ...
Пишет вам чукча родом из Анадырского района, бывший оленевод, а ныне зек. Послушайте меня и поверьте. Нам, оленеводам-пастухам, всегда было трудно, сейчас вообще нищета. Слушали обещания не день и не месяц, а годы. Я пошел на воровство не от хорошей жизни. Родители умерли, квартиру отобрали нагло, надо было на что-то кормиться. Мне самому печальна моя история. Но вот уже с 1995 года сижу я в тюрьме Магадана. За два года ни одного суда. Сколько раз я к судье своему обращался, к председателю суда — до меня никому дела нет. Сидит себе чукча, и пусть сидит... Поэтому я объявил голодовку в СИЗО-1 г. Магадана. Знаю, никто мне помогать не будет. Я раньше много «Огонек» читал и знаю — если напечатаете мое письмо, то дело сдвинется. Здесь беспредел, самоубийства, люди сидят без суда.

ДЕНЕЖКИ ЛЮБЯТ СЧЕТ
Любим мы считать чужие денежки. Чубайс открылся в своих миллионах — во, значит, нахапал... Немцов же заполнил декларацию (имущества на семь тысяч «зеленых» не набралось) — значит, врет или хитрит. А если не врет, то как он будет делать богатым государство, если себе не накопил? Короче, нашему человеку и так и этак плохо. Вы пишете, что Немцов так завораживал своим напором и обаянием, что люди ему поверили (см. № 19. — Ред.). Это правда. Мне пришлось по душе, когда он открыто и с достоинством заявил, что будет жить в Москве в четырехкомнатной квартире, 180 с чем-то кв. метров. И правильно, ему положено, подумал я. Но тут же возник вопрос: хватит ли Немцову зарплаты платить за излишки жилплощади, если Сысуев обещает отменить госчиновникам все льготы? Что ни говори, а денежки любят счет. И может быть, не такой уж грех, что мы заглядываем в карман тех, у кого власть. Я устал ошибаться, так бы мне не хотелось разувериться в Борисе Ефимовиче.

УНИЖЕНИЕМ ИЗМОТАНЫ

Вынужден прекратить подписку на любимое издание. Причина банальна — отсутствие денег из-за их постоянной задержки. Люди измотаны унижением. И вот еще что волнует. Зачитывавшиеся в начале перестройки переходящими из рук в руки номерами «Огонька», «Нового мира», «Знамени», «Октября» теперь не приемлют ничего, кроме дамских романов и детективов. И это сельская интеллигенция, учителя! Что же говорить о других?! Но понять людей можно. Как говаривала одна из моих учениц: «Не мы такие, а жизнь такая». Так что последнему и единственному лучу «Огонька» в наших палестинах суждено погаснуть. Творческих удач вам!