от Андрея ЯХОНТОВА
И напоследок
Анекдоты из цикла
Рассказ вратаря Станислава Черчесова. Откуда-то, то ли из гостиницы, то ли со спортивной базы «Спартак», ехал на матч. Андрей Старостин, спускаясь, застрял в лифте. Возле первого этажа. Сам Черчесов спускался по лестнице следом за Николаем Старостиным. Андрей узнал брата по походке, по шороху шагов и крикнул:
— Николай, выручи, я здесь сижу уже двадцать минут!
Не поворачивая головы, Николай Петрович пробормотал сам себе под нос:
— Подумаешь, двадцать минут... Я двенадцать лет просидел...
И прошел мимо, в автобус. Черчесов, думая, что он шутит, — за ним следом. Сели и уехали на игру.
Андрей Старостин появился ко второму тайму.
* * *
Сборы совета Центрального Дома литераторов превратились в единственную возможность для писателей пообщаться. Такая своего рода отдушина — посреди полного к ним безразличия со всех сторон. Если раньше на заседания приходили два-три человека, теперь являются все... И с какой же любовью (даже ужас охватывает) вспоминают все, все без исключения, прежнюю жизнь... С какой теплотой говорят, к примеру, о генерале КГБ Викторе Ильине, «порядочном, любившем писателей человеке», как теперь из этих разговоров выяснилось.
Поженян: «Он мне говорил: «Хороший ты парень, но не с теми пьешь», — намекая, что те — стучат, пишут доносы».
Солоухин (обращаясь к Михалкову): «Старичок из Ленинграда Соколов-Микитов хотел поменять квартиру на Москву. Ну и ходил, просил, а его все отсылали. И вот он сидит в приемной, где Марков и Верченко, пригорюнился, и тут вы выходите. И спрашиваете, чего он такой невеселый. Он рассказал. Вы ему: «Подождите минутку». И ушли к Верченко. А потом вышли и говорите: «На проспекте Мира тебя устроит? Поезжай квартиру смотреть».
Михалков: «Раньше легче было помогать. Хотя порой с таким ко мне обращались... Достать билеты на футбол».
Костюковский: «Автор «Тачанки» повстречал Сергея Острового. И Островой его спрашивает: «Ну как живешь?» Но не дает ответить, потому что рассказывает о себе: сколько книг выпустил, сколько денег получил, как замечательно играет на бильярде. И опять: «Ну как живешь?» И опять — о себе. Тот в конце концов не выдержал и говорит: «А знаешь, Сережа, что я сейчас сделаю? Пойду в Елисеевский гастроном и куплю себе двести граммов сыра!»