УКРОЩЕНИЕ МОНОПОЛИЙ

Несколько лет назад в России возникла экзотическая для нас структура — Государственный Антимонопольный комитет, сокращенно ГАК. Его рождение, а затем и существование для большинства россиян прошло незамеченным.

О комитете вяло заговорили лишь в связи с отставкой его председателя Леонида Бочина. И вот спустя семь месяцев всплеск интереса — новым председателем назначается Наталия Фонарева, человек, по общему мнению, весьма энергичный. Именно она во время антимонопольного штиля пробила нашумевший закон о рекламе. Интерес вызван еще и тем, что широковещательно объявлено об укрощении монополий. Надо полагать, ГАК в битве с титанами будет призван играть существенную роль.

Чтобы узнать об этом подробнее, я и направился к госпоже ФОНАРЕВОЙ. Но разговора о стратегии наступления не получилось. Наталии Евгеньевне, похоже, сегодня не до стратегии.

— У комитета 9 миллиардов рублей долга. За аренду помещения, свет, тепло, транспорт. По нормативам Минфина на материально-техническое обеспечение нашей структуры требуется 22 млрд. рублей в год. По бюджету этого года нам положено около 7 млрд., а на следующий год — 6,8 млрд. Особенные трудности — у территориальных управлений. Они должны местным администрациям за аренду и коммуналку, поэтому находятся у них в непосредственной зависимости. Например, начальник теруправления ГАКа выдает главе обладминистрации предписание, приостанавливающее действие какого-нибудь распоряжения, которое противоречит антимонопольному законодательству. Что ответит ему глава администрации? «А не пошел бы ты на улицу?» Это мягко говоря. Когда ворочаются миллиардные дела, комитет не может быть зависим от тех, кого должен контролировать.

Средняя зарплата в территориальных управлениях — 350 тысяч рублей. У начальника управления — около 500 тысяч. За последнее время мы понесли колоссальные кадровые потери. Многие наши квалифицированные специалисты давно работают в частном секторе. Нигде, как известно, не готовят кадры в области антимонопольной политики. Их подготовка — вопрос времени и опыта. Между тем именно от квалификации специалистов зависит качество и скорость работы комитета.

— Поздравляя вас со вступлением в должность, ваш куратор Борис Немцов сказал: как только Наталия Евгеньевна подготовит бумагу о том, какая сумма необходима комитету, эта сумма будет ей предоставлена. Так когда же подготовите?
— Такие бумаги комитет пишет, рыдая, раз по десять в году. Мы так Немцову и сказали. Если ситуация с финансированием не изменится, я вообще не знаю, что делать. Надо, значит, закрывать комитет и расходиться по домам.

— Известно, что вы не сразу приняли предложение стать председателем ГАКа. Есть две версии. Первая: вы боялись тех трудностей, о которых сейчас говорите. Вторая: решался вопрос, кто будет курировать комитет — Немцов или Чубайс. Когда выяснилось, что Немцов, вы согласились.
— Нет, трудностей я не боялась. Что же касается Чубайса, то он бы не стал той причиной, из-за которой я бы отказалась от поста председателя. Дело в другом: мы пытались найти на этот пост более сильную фигуру. Нашли, но нам не дали: самим, мол, надо.

— Что это за фигура?
— Этого я сказать не могу.

— Судя по тому, что вы рассказали, активизации работы комитета пока не предвидится.
— Предвидится. Если будут решены финансовые проблемы. У комитета семь месяцев не было председателя, и сейчас поэтому приходится разгребать то, что накопилось за это время. Вместо того чтобы заниматься стратегическими вопросами российской экономики, я вынуждена решать проблемы организационные.

Прежде всего нужно понять, кого демонополизировать и какими способами. Второй важный вопрос — так называемая естественно-экономическая демонополизация, или оживление конкурентной среды. Это и подъем «лежачих» предприятий, и допуск на рынок иностранных конкурентов. Опять же нужно решить: то ли привлекать их инвестиции, то ли — уже готовый товар. В каждом случае это тяжелая штучная работа. Кроме того, скоро откроется второй круг приватизации — нужно будет проверять каждый конкурс. И поначалу выяснить — не поставлены ли участники в неравные условия. Но повторю: сегодня до этого просто не доходят руки.

Что в принципе может Антимонопольный комитет? Во всем цивилизованном мире это сила едва ли меньшая, чем налоговая полиция или автоинспекция. Еще бы: они имеют право без всякого суда отменять решение исполнительной власти. Отменять на том лишь основании, что оно, на взгляд комитета, мешает свободной конкуренции. Такое же право вроде бы имеет и российский ГАК. Вот только пока он своими правами никак не воспользовался. Воспользуется ли при новом председателе — вот в чем вопрос. Мнения наших экспертов здесь разделились.

МНЕНИЯ

Егор ГАЙДАР:
— В условиях изменяющихся рыночных отношений влияние субъективного фактора чрезвычайно велико. Вот, скажем, Госкомимущество был на заре свой деятельности слабенькой конторой, но Чубайс превратил его в мощнейшую федеральную структуру. Фонарева — хороший специалист, она успела показать себя за пять лет работы в ГАКе. К тому же комитет взялся курировать первый вице-премьер Борис Немцов — известный борец с монополиями. Думаю, дело пойдет.

Павел БУНИЧ:
— Что могут сделать ГАК и его замечательная начальница, если нет инвестиций в экономику, а значит, и не удастся вырастить жизнестойких конкурентов, способных противостоять гигантам-монополистам? На сегодняшний день у нее в руках реально очень слабые средства воздействия. Я знаю Фонареву по прошлой работе как очень энергичного человека. Но она не может ни создать параллельные мощности, ни добиться снижения цен.

Не нужно быть стратегом, чтобы понять, что для начала ГАК должен окончательно утвердить список монополистов. А до последнего времени, например, РАО ЕЭС — один из главных монополистов — в этот список не входил. Объяснял демагогически: само РАО якобы электроэнергию не производит, а производят ее 70 региональных организаций. Очевидно, что если РАО ЕЭС владеет контрольными пакетами акций этих организаций, то оно и есть монополист.

Как мы узнаем, что ГАК под новым руководством наконец-таки заработал? Журналист Михаил Бергер в разговоре со мной предложил оригинальный критерий: оценивать работу ГАК по количеству жалоб, поступивших на него в высшие инстанции. Если бы ГАК стал нормальной структурой, то Газпром, РАО ЕЭС и прочие гиганты оббили бы все высокие пороги. Мол, не дают жить. Губят, раздевают, и пр., и пр.

Так что подождем жалоб. А пока попытаемся понять, насколько серьезной и важной для нынешней России является борьба с монополизмом. Иначе, столь ли уж страшен монополизм, как его малюют? Итак...

Взгляд оптимистический
Егор ГАЙДАР:
— Распространенное мнение, что в России все монополизировано, на деле оказалось мифом. (Кстати, когда я приступал к реформам, я тоже переоценил эту проблему.) Сегодня в России по большинству товаров и услуг сложились вполне конкретные рынки. Удалось достичь этого, обеспечив внешнеэкономическую открытость и конвертируемость рубля. Мировой рынок — жестокая конкурентная среда, и когда ему открыта дорога, появляется нормальная конкуренция, а разговоры об ужасном монополизме отходят на второй план.

Наш же ГАК находится сегодня в непростом положении, и реальные возможности его крайне ограничены. Во многом это вина предшествующего руководства. Между тем Антимонопольный комитет по своим правам, записанным в законе, — потенциально влиятельнейшее федеральное ведомство. С приходом нового руководства и при поддержке правительства ГАК вполне может стать таковым.

Сегодня у нас не стоит задача немедленной демонополизации предприятий. Нам необходимо прежде всего не допустить злоупотребления монополий своим положением. Наибольшая острота борьбы развернется, на мой взгляд, в регионах — в реформировании жилищно-коммунальной отрасли.

Взгляд пессимистический
Павел БУНИЧ:
— За несколько десятилетий советской власти у нас были разрушены все — даже крошечные — элементы антимонополизма, которые существовали в царской России. Реальной конкуренции не было и нет, разве что в малом бизнесе, а также между отечественными и зарубежными товарами и услугами. Например, человек может выбрать, отдохнуть ли ему на Черном море или поиграть в казино. Что же касается крупных предприятий, то здесь конкуренции нет и не предвидится. И потому никакое снижение цен для нас не реально. Также невозможен рост качества товаров и услуг, потому что невозможно соревнование за потребителя.

Немцову удалось, стукнув кулаком по столу, снизить цену на электроэнергию. Но этот удар по столу может еще выйти боком: за снижение цен ТЭК наверняка потребует каких-либо компенсаций.

На Западе антимонопольные комитеты давят монополизм в зародыше, в тот момент, когда предприятие только проектируется. У нас же ничего нового не строят. Словом, на ближайшее время у меня нет надежды на эффективную антимонопольную работу. Несмотря на замечательную Фонареву.