БОМЖ НА КРОВИ

Специальный репортаж

Если б у Горшкова был телевизор или, на худой конец, привычка читать газеты, наверное, знал бы обыкновенный уральский бомж, на каком уровне решается нынче его судьба. И поддержал бы всем сердцем стремление президента Ельцина вывезти из Екатеринбурга останки семьи Романовых для последующего их захоронения где-нибудь в столице или на берегах Невы. И осудил бы поведение губернатора Росселя, вставляющего палки в колеса спецвагона, приехавшего «выбивать» царский прах из местного бюро судебно-медицинской экспертизы. Но не подвести электричество в горшковское картонно-фанерно-шиферное жилище, а газеты он пользует только в качестве утеплителя. И потому живет, не ведая, что собирается губернатор построить храм с длиннющим названием (На Крови Во Имя Всех Святых, В Земле Российской Просиявших) на месте расстрела последнего российского императора. На том самом месте, которое Горшков считает своим домом.

Занесла Евгения Алексеевича в Екатеринбург нелегкая. Отсидев положенные четыре года в сибирской зоне («Магазин в Ростове взяли. Красиво — никого даже пальцем не тронули»), собрался было в Армавир, где, по обещаниям лагерных дружков, ждала сытая привольная жизнь на воровском «общаке». Да, видно, судьба распорядилась по-иному: в поезде выпил с попутчиками, как водится, вспыхнула ссора, завязалась драка, кто-то вызвал милицию. Поскольку попадаться только что освобожденному Горшкову было никак нельзя, рванул из тамбура в ночь... В итоге — разбитый нос, сломанная в двух местах рука и полное отсутствие денег, документов и вещей. Так и оказался Евгений Алексеевич в большом и незнакомом уральском городе. Спасибо, взяли с вокзала в больницу № 38, что на Химмаше, там немного «подремонтировали» и дали передохнуть. Вышел — голь перекатная, ни кола, ни двора и неизвестно, как звать. Долго бродил по весеннему городу. Потом ноги как-то сами вынесли на святые места. Так и объявился на Вознесенской горке, на месте расстрела семьи Романовых, человек без паспорта Евгений Горшков пятидесяти девяти лет от роду. Здесь потом встретил такого же бездомного горемыку — дворнягу по кличке Пират, хозяина которого буквально на глазах Евгения Алексеевича убили в пьяной драке. С тех пор живут они вместе, разделяя нехитрую похлебку из котелка, вместе керосином выводят вшей, вместе за пару пачек дешевых сигарет — непременно простых и крепких — позируют для иностранных туристов с «мыльницами» на фоне деревянной часовенки, освещенной багровыми лучами заходящего солнца.

Это место Горшков действительно считает святым. Причем ни к убиенным Романовым, ни к «буйному православию» это высокое бомжовое чувство никакого отношения не имеет: «Люди в округе живут все больше простые и добрые». Монахиня Людмила из деревянной Вознесенской часовенки, что стоит напротив его хибары, нет-нет да и покормит из благодарности помогающего ей по церковному хозяйству смиренного бомжа, тутошний епископ Никон вообще пожертвовал 300 тысяч, чтоб купил себе Горшков настоящую постель, да и миряне помогают: картошкой, луком, хлебом, солью, чаем, одежкой-обувкой. Никто ни разу его здесь не обидел — ни милиция, ни шпана, ни развязные «новые русские», ни воинствующие коммунисты. Правда, забирали пару раз в отделение, заставляли полы мыть да окурки подбирать, но за работу всегда награждали — бутылкой водки, банкой консервов или просто булкой хлеба — и на своем же спецтранспорте с мигалкой доставляли обратно. По месту, так сказать, жительства. Один раз даже Горшков попросил дружественных стражей правопорядка организовать ему прописку — прямо здесь, в допотопной хижине. Милиционеры долго смеялись, потом, похлопав по спине, уехали и никогда больше его не тревожили. И вообще, говорят, в Кировской райадминистрации Екатеринбурга есть негласный приказ: бомжа на Вознесенской горке ни под каким видом не трогать. Сначала его за обычного старикашку держали — приходили собесовцы, уговаривали перебраться в ночлежку и даже предлагали — после соответствующей обработки, конечно, — поселиться во вполне цивильном загородном доме старчества. А когда Горшков категорически отказался, кажется, зауважали. Теперь он для местных властей вроде как блаженный.

— Я им, корреспондент, так и сказал: не уйду и все. Сильное это место, жизненное, будто все страсти человеческие сюда стекаются и здесь уравновешиваются. Я тут такое пережил, что за всю прежнюю жизнь не доводилось.

Сегодня Евгений Алексеевич бродит по сугробам среди опаленных деревьев, собирая рваные тряпки и потрескавшийся шифер. Недавно в случайном огне — опрокинулся огарок свечи — в одночасье сгинула в лету его хижина, как и знаменитый Ипатьевский дом. Бормоча тихонько в неухоженную бороду, Горшков выбирает на пепелище еще пригодный «материал» — говорит, буду заново строиться. И мечтает о весне: «Знаешь, я бы вокруг своей лачужки сад насадил, деревьев разных, и сам бы за ним ухаживал и охранял. Не знаю: а вдруг получится? Вот бы счастье мне привалило! А, как думаешь, корреспондент?»

Я думаю, лучше пусть он не знает, что Эдуард Россель каждый день придумывает все новые уловки, лишь бы не отдавать следователям из Генпрокуратуры прах убиенных Романовых, ставший вдруг козырной картой в политических играх.

И что губернатор распорядился ускорить строительство храма на том самом месте, где в 1918-м большевики расстреляли Николая II, а нынче собирается отстраивать свою хибару Евгений Алексеевич Горшков.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ...

Эдуард РОССЕЛЬ,
губернатор Свердловской области:
«Если бы я только дал согласие, этих останков не только бы в Москве, их не было бы в России. Это однозначно. Их бы перепродали или продали бы все, что угодно. Заработали бы на этом деньги, так как те люди, которые ко мне обращались, главное, что ими двигало — заработать на костях еще деньги».

Борис НЕМЦОВ,
первый вице-премьер правительства РФ:
«С точностью 99,99% это действительно останки Николая II, царицы и детей. Нужно тем не менее сделать небольшую экспертизу, которая займет около двух месяцев, и мы об этом договорились, экспертизу, которая снимет даже последние, самые, самые последние знаки.
Решение о месте захоронения, решение о дате захоронения, решение о порядке захоронения будет принимать глава нашего государства, президент РФ».

Андрей СЕБЕНЦОВ,
ответственный секретарь правительственной комиссии
по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением
останков российского императора Николая II и членов его семьи:
«Ситуация, складывающаяся сегодня вокруг этого вопроса, выглядит как проявление неуважения к президенту, руководству правительства, к Генпрокуратуре со стороны властей Свердловской области».