ПОЧЕМУ У КЛОУНОВ ГРУСТНЫЕ ГЛАЗА

10 лет назад не стало Аркадия Райкина

Те, кого мы любили

Эти два слова — «Магистр смеха» — я в своем фирменном огоньковском блокноте записал давно. Очень давно — тридцать четыре года назад. 1963 год, осень. Блокнот помечен номером один. А под словами, заявлявшими тему, короткая запись «Аркадий Исаакович Райкин». И телефон В-3-47-43. Сейчас уже не помню, телефон ли это гостиницы (ведь Райкин был ленинградцем, а не москвичом) или номер Театра эстрады, в котором шли его гастроли. Телефон мне дали друзья актера, работавшие в огоньковском отделе юмора. (А сам Аркадий Исаакович во времена чуть более ранние снимался в фотокомиксах, печатавшихся в журнале, — в подшивках их можно найти.)

Так вот, о спектакле. В двадцати и более ролях солирует актер. И все это вихрь, искрометность, смех — «гомерический, софронический и это... как его... от щекотки», как говорил один из этих же персонажей Райкина. Здесь, в Москве, мне рассказывал приятель — когда разошлись уже зрители и поклонники, артист тихо прошел к своей машине, сел за руль, потом лег на него, опершись. И несколько минут не шевелился. Тогда он был еще совсем молодой — пятьдесят два года. Но я не знал, что всю жизнь его мучил порок сердца, а в детстве и юности он пережил такие две ревмоатаки, что чудом остался жив.

Такого искрометного, фонтанирующего весельем Райкина сейчас уже, наверное, мало кто помнит. С годами сумасшедший ритм спектаклей уменьшался, юмор вытеснялся сатирой, шутка — назиданием. Нет, это был все тот же Райкин — чуткий, добрый, любимый, владеющий залом, как собственным телом. Но все более грустными становились глаза и все более заметным становился привкус скорби в беспечных и веселых словах.

Звезда Райкина взошла в 1939 году, когда он на Первом Всесоюзном конкурсе артистов эстрады вместе с Клавдией Шульженко и Марией Мироновой стал лауреатом. Сталин пригласил его выступить на своем дне рождения. А Аркадий присылал вождю приглашения на свои спектакли. Через два часа обычно он получал с нарочным ответ, в котором Сталин сообщал, что, к сожалению, слишком занят и прийти не сможет. Эта эфемерная близость к власти, однако, не сбила набекрень ни мозгов Райкина, ни его отношения к жизни. Например, он так и не вступил в «ряды КПСС». Опять же не знаю, звали ли его и упирался ли он, но полагаю, что интуитивно чувствовал себя человеком сильным, способным выстроить свой путь самостоятельно, без партийного протекционизма — вся его история это и подтвердила.

Можно сказать, что Райкин всегда был вне политики. Он выковыривал из нас нашу гниль и червоточину, не стараясь докопаться, порождены ли они несовершенством человеческой натуры или тлетворным влиянием несовершенной власти. И если мысленно начинаешь перебирать его миниатюры, видишь, что в сущности — ничего не устарело. И в «хреческом зале» осталось все по-прежнему, и лестница власти столь же обманчива, хоть и крута.

У Аркадия Исааковича были прекрасные отношения с Брежневым. Они были фронтовыми друзьями. Райкин со своей бригадой много ездил по фронтам. С годами отношения не были забыты, и Брежнев неоднократно приглашал Райкина приехать в Москву. Тем более что с Ленинградом отношения складывались жесткие.

Говорит Константин Райкин:

— Ленинград — особый город. Мы знаем, как непросто и драматично складывалась судьба у Георгия Товстоногова, хотя сейчас его биография представляется сплошной и ровной. С отцом ситуация чуть ли не постоянно была сложной. Толстиков (один из первых секретарей Ленинградского обкома) просто говорил ему: «Уезжайте, зачем нам ваш театр». Не любил отца и Романов (тоже «хозяин» города). Папа и сам хотел переехать в Москву, подальше от ленинградских властителей, к тому же сменить климат требовало и здоровье. Оно было всегда неважным, а за здоровьем отец все-таки старался следить. В Москве речь шла о здании. В Ленинграде речь о здании никогда не шла. Базировался коллектив ( а это был действительно коллектив единомышленников, в котором актеры добровольно работали на одного солирующего актера, на отца) в Театре эстрады. Там у театра миниатюр было две комнаты, в которых находились архивы и бухгалтерия. Репетировали же, арендуя дворцы культуры. Так продолжалось 48 лет, до 4 июня 1987 года, пока мы не получили этот кинотеатр...

К сожалению, Аркадию Исааковичу в тот момент оставалось жить всего полгода.

Отец играл множество ролей в каждом спектакле, и в каждой роли был уникальный. Но его жизнь не закон. Это исключение из правила.

...Теперь, наверное, следует сделать одну ремарку. Приводимый разговор с Константином Райкиным состоялся не сегодня, а 10 лет назад, вскоре после похорон отца.

Мне посчастливилось несколько раз видеть Аркадия Исааковича близко, снимать его. Все фотографии, приводимые здесь, кроме посмертной, никогда и нигде еще не были опубликованы.

Фото автора