На юбилее Марка Захарова в роли Марсельезы из нашумевшего спектакля «Женитьба Фигаро» неожиданно выступила третьекурсница Амалия Мордвинова. Рыжеволосая девушка, стоя на пушке с обнаженной грудью, размахивала революционным флагом. Сегодня Амалия играет одну из главных ролей в спектакле «Королевские игры».
Культура
Браво! 97
ЛУЧШИЙ НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК — БИЛЕТ В ТЕАТР!
Кристина Орбакайте попробовала себя в роли театральной актрисы, причем весьма успешно. «Барышня-крестьянка», которую поставила в малом зале Театра имени Ермоловой режиссер Натэлла Бритаева, оказалась зрелищем не просто легким и остроумным, но очень родственным пушкинскому тексту — как хороший летний пейзаж русской природы: чистым, свежим, глубоким. Подробнее об этом спектакле — в ближайших номерах журнала.
Малая сцена вообще становится неотъемлемой частью московской сцены вообще. Самым модным театром в Москве по-прежнему остается бывший «студийный подвал» Олега Табакова — вот и сейчас набоковская «Камера обскура» в постановке Антона Кузнецова собирает аншлаги в и без того аншлаговой «Табакерке». Интересно, что на сцене в качестве новой звезды русского театра появляется Камий Кайоль — француженка, уже не первый год работающая в театрах Москвы.
В маленькой «Табакерке» вообще сразу несколько молодых и ярких звезд — Машков, Миронов, Безруков, Зудина. Это кумиры молодой публики, в этом смысле перенимающей эстафету у «фанатской» аудитории Ленкома, который всегда славился своими толпами поклонников и поклонниц у служебного входа.
... Сегодняшний «Ленком» отличается большей зрелостью и обращенностью к классическим текстам — его неизменные звезды стали старше и мудрее, хотя дух остался прежним. А то, что Марк Захаров по-прежнему делает ставку на молодых артистов, видно не только из этой фотографии и из блиц-интервью с Амалией Мордвиновой, но и из аншлагов на арбузовских «Жестоких играх», которые благодаря вводу в него новых молодых дарований превратились... в хит сезона. После «Игрока» Достоевского Захаров собирается (впрочем, собирается уже не первый сезон) поставить «Мертвые души».
Впрочем, с идеологией малой сцены продолжает спорить не только «Ленком», но и «Сатирикон», другой оплот «массовости» и «аншлаговости», — причем здесь Константин Райкин добивается полного заполнения своего зала на 1200 мест в любой день и на любом спектакле (что вообще-то абсолютный московский рекорд). Такое бывало только на «футболе времен Боброва». Особенности этого театра — микрофонный звук, мощное световое сопровождение и эстрадная пластика — делают свое дело. Зритель воспринимает любой спектакль как четко выстроенный видеоклип — и из первого, и из двадцатого ряда это производит на него одинаково мощное впечатление. А вот вопрос, театр это или эстрада (вообще характерный для сегодняшнего времени), зрителя совершенно не интересует.
Кто из молодых актеров Райкина станет той непохожей индивидуальностью, на которую будет идти зритель, при таком подходе совершенно неясно. Но одна яркая звезда здесь уже точно появилась — это взрывная и нестандартная Наталья Вдовина, которую можно увидеть и в малом, и в большом зале практически во всех райкинских спектаклях.
То, что русская классика оказалась самым «свежим» постановочным материалом, зрителя уже не удивляет. Он привык к тому, что Достоевского можно сделать и сыграть так необычно, как А. Филиппенко в «Фальбалле», или С. Женовач со своими актерами в «Идиоте» из трех спектаклей (правда, в декабре эта монументальная штука на Малой Бронной уже не шла), что скучный Тургенев вдруг оказался самым веселым автором 1997 года в «Маленьких комедиях» того же Женовача, а вот смешной рассказик Чехова в исполнении Петра Мамонова (драмтеатр имени Станиславского, «Есть ли жизнь на Марсе?») — философским, мистическим и почти сакральным текстом. Да, классика непредсказуема. Но мы не знали, что и оперная классика непредсказуема тоже!
«Геликон-опера» Дмитрия Бертмана показал «Кармен» Бизе и «Аиду» Верди так, что московский зритель уже целый год не может перевести дыхание, — и здесь аншлаги неминуемы. Праздничность и яркость этих постановок вовсе не мешает готовности зрителя к чудовищным парадоксам — и дело вовсе не в том, что Хозе поет в куртке охранника, а воины ходят в «Аиде» в солдатских ботинках и пятнистых галифе. Бертман выдернул жанр оперы с величавого музыкального Олимпа и заставил ее погрузиться в сегодняшнюю жизнь с ее проблемами. И музыкальный текст (к тому же на совершенно иностранном языке) вдруг ожил и зазвучал совершенно по-другому. Куда девалась оперная мифология отстраненной и холодной пышности, абстрактной театральности! Знатоки, меломаны и критики поначалу ругали «Геликон» за вокальные провалы — но зритель в театр зря не ходит, и вот яркая режиссура потянула за собой музыку (или наоборот), и теперь некоторые партии и солисты «Геликона» (в частности, Наталья Загоринская в «Кармен») — это то, что нужно показывать и самому отъявленному меломану, откуда бы, из какой бы столицы мира он ни приехал.
Впрочем, идеология театрального праздника (свойственная «Геликону» до такой степени, что вам предлагают шампанское сразу при входе) нравится сегодня далеко не всем. И многими критиками и театралами воспринимается давно уже «через губу». Я лично почему-то готов воспринимать театр в любом его проявлении — но тем не менее слишком глубоко погружать голову в пасть зрителя действительно не стоит.
Кто же сегодня пытается зрителя по-настоящему напрячь, заставить работать, сидя в зале, духовно и умственно?
По-прежнему рекомендую всем поклонникам «яростной» режиссуры сходить в ТЮЗ на «Грозу» Генриэтты Яновской (об этом спектакле я писал летом) — это высокий класс духовного поиска.
«Тойбеле и ее демон», «Три сестры» — вместо Елены Майоровой в ефремовском МХАТе введена в эти спектакли Оксана Мысина, прекрасная драматическая актриса, — их надо смотреть тоже. «Гамлет» в Театре на Покровке Сергея Арцыбашева — еще один свежий философский спектакль, о котором говорят разное, но в основном хорошее.
И наконец, новая премьера в маленьком театре «У Никитских ворот» Марка Розовского — «Фокусник из Люблина». Вещь необычайно долгая, перегруженная прозаическими цитатами из повести Башевиса-Зингера, очень неравномерная — но... все-таки поражающая размахом своего замысла, глубиной внутреннего трагизма.
Борис МИНАЕВБлиц-интервью «Огонька»
Амалия МОРДВИНОВА
— Как вы попали в «Ленком»?
— Меня заметили еще студенткой. Вдруг в конце третьего курса вручили телефон и попросили позвонить. Я позвонила, и Марк Анатольевич попросил подготовить, как он сказал, эмоциональную программу — для прослушивания. И ему вдруг понравились мои стихи.
— А вы продолжаете писать стихи?
— Я актриса, которая пописывает стишки. Поэт, как я считаю, — вообще мужская профессия!
— А в актерской профессии вы чувствуете неравноправие с мужчинами?
— В театре основная публика — это женщины, поэтому и ролей у мужчин больше. На одной из репетиций Захаров сказал: «Я делать женские роли не умею, сами все выстраивайте». Он нас, конечно, запугивал... На самом деле любому актеру необходимо, чтобы режиссер вел его по роли.
— В фильме Павла Чухрая «Вор» вы сыграли острохарактерную роль. Вам помог режиссер?
— Сыграть провинциалку, жену врача из послевоенной эпохи, было действительно трудно. В эпизодической роли мы сделали 13 дублей! Мне помогала делать роль моя бабушка, она жена военврача. Всю свою жизнь она прожила под Сочи. Там я и подслушала этот говорок. Сама родилась в Южно-Сахалинске. А школу оканчивала в Вологде. Представляете, сколько во мне замешано характерности?
— Что нового вы сделали за последнее время?
— В январе по Российскому каналу, дай Бог, начнут показывать 15-серийный фильм К. Худякова «Самозванцы». Играю в театре Александра Филиппенко в спектакле «Фальбала». Это, по определению режиссера, «антимужской спектакль». Моя героиня все время требует от героя какого-то действия. В «Ленкоме» уже второй сезон репетирую в новом спектакле «Брат Чичиков» Незнакомку.
Фото О. Чумаченко, Л. Шерстенникова