Частная жизнь
«А я стою на самом краю обрыва, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались. Сберечь ребят над пропастью. Это единственное, чего мне хочется по-настоящему».
Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи»
История беды 
Как предательски быстро растут наши дети! Остановить бы, задержать... Переговорить когда-то небрежно брошенную фразу. Изменить необдуманно принятое решение...
Светлана и теперь, спустя полгода после перевернувшей ее дом трагедии, пытается разобраться: как получилось, что однажды ее сыну жизнь в родном доме показалась страшнее смерти? Что же она сделала не так?
— Сережа всегда был... блестящим. Сам научился читать и считать. Вот только физически рос слабеньким. И очень ранимым. Всегда за него тряслась, отказалась от детского сада, таскала с собой в командировки. Может, зря я его так опекала?
И может, не стоило прямо, без подготовки сообщать о самом страшном в его жизни событии — о том, что от них уходит отец?
Папа ушел к другой женщине, когда Сережке исполнилось десять лет. Уходил долго, мучительно. Сперва на неделю, потом — на месяц.
Об истинной причине отцовских возвращений — их просторной трехкомнатной квартире — Сережа не догадывался. Эту правду мама от сына скрыла. И тогда Сережа решил разобраться во всем самостоятельно. И вот к чему пришел: родители не виноваты. Источник мучений самых близких ему людей — он сам. А значит, ему нужно исчезнуть, испариться из жизни других.
«Давай вечером умрем весело» 
Невидимая мина была заложена. Сначала он подолгу запирался у себя в комнате, перестал раздеваться на ночь. Его любимым цветом стал черный. Светлую, яркую одежду раздали родственникам и знакомым. Он отказывался ее надевать. В школьном дневнике запестрели небывалые раньше двойки, куда-то исчезали многочисленные раньше друзья. На все просьбы Светланы объяснить, что с ним происходит, сын вновь запирался у себя в комнате.
Уже потом, позднее, Светлана просмотрела записи в его компьютере. Отгородившись от окружающего живого мира, Сережа «беседовал» с воображаемым собеседником. О том, как он всем мешает, никому не нужен, о том, как одинок и хочет умереть.
— О смерти он стал говорить постоянно. С друзьями. Со мной. Даже обсуждать способы самоубийства. Тут я не выдержала: «Кончай издеваться! Ведь ты же мужчина!»
На следующий день, закрывшись в ванной, Сережа попытался вскрыть себе вены. К счастью, сделал это по-детски, неумело. Светлане удалось привести его в чувство. Вызвать «скорую» она не решилась. Побоялась, что отвезут в психушку.
Когда Сережка наглотался таблеток, Светлана уже не раздумывала, помчалась к психиатру. Пятнадцатилетнему кандидату в самоубийцы выписали кучу лекарств и дали направление в психологический центр для подростков. Светлана взяла отпуск. Отныне все время она была с сыном.
Когда мальчик уже начал оттаивать, произошло то, чего ни Светлана, ни психологи предвидеть не могли. Она получила повестку из суда. Ее бывший муж решил делить квартиру.
Внимательно рассмотрев бумажку, Сергей заперся в своей комнате. Два дня мать не спала. На третьи сутки сломалась. А проснувшись, обнаружила записку. Извинившись за то, что он никак не может себя убить, Сережа сообщал, что уходит. В чужой, незнакомый мир, который рано или поздно его убьет.
Искать и не сдаваться 
В милиции Светлану подняли на смех: «Парень решил подшутить». Услышав, что мальчик стоит на учете в психологическом центре, устроили обыск в квартире, искали следы крови: «А вдруг вы сами его и убили?» В конце концов сказали, что начнут поиски...
Через три дня Светлана увидела, кому поручили дело: инспектором оказалась женщина предпенсионного возраста.
Светлану поразило, как «профессионалы» описывали Сережины приметы. Он ушел из дома в толстовке и джинсах. В справке это звучало так: «Ушел из дома в кофте и в брюках типа джинс». Портрет рок-певца на толстовке был описан как «большая голова мужчины». Как по таким приметам можно кого-нибудь найти?..
Светлана решила искать сама. Специалисты с Петровки, с которыми ей удалось связаться по телефону, предупредили: «Времени у вас немного. Если в течение двух недель не найдете, считайте, что или больше вы его не увидите живым, или обнаружите бродягу, который вернуться к нормальной жизни не сможет».
У Светланы была знакомая в популярной московской газете. Благодаря ей на четвертый день, минуя неизбежную в таких случаях очередь, под рубрикой «Внимание, розыск!» появилось объявление с Сережиной фотографией. В тот день ее телефон разрывался от звонков. Звонили сотрудники с работы, родители Сережиных одноклассников, старые друзья. Предлагали помочь деньгами, связями, вызывались расклеивать по городу фотографии, принимать звонки.
...Нужный звонок раздался на пятые сутки. Тоненький детский голосок сообщал, что видел похожего на Сережу мальчика в... одном из сюжетов программы «Времечко». Светлана бросилась звонить в «Останкино». Услышав, чего от них хотят, видавшие виды телевизионщики развели руками: «Нужно просмотреть сотни метров пленки. Вы хоть понимаете, сколько это времени займет?» Она понимала...
И ей повезло. Родное лицо Светлана увидела, когда уже нужно было освобождать просмотровую комнату. Сюжет был из Санкт-Петербурга.
Теперь, когда этот кошмар позади, Светлана каждый раз вздрагивает при виде очередной фотографии пропавшего без вести ребенка. И не перестает удивляться: до чего же у нас беспомощная розыскная система! На самом деле очень многих из этих детей при желании можно найти. Список мест обетованных, куда устремляется подавляющее большинство беглецов, достаточно невелик: Москва, Питер, Архангельск, Мурманск, юг Украины. А в каждом городе есть наиболее посещаемые бродячей братией места.
— Уличная жизнь вообще достаточно регламентирована, — рассказывает Светлана. — У каждой из групп, в которые сбиваются сбежавшие подростки, свой лидер (обычно это «ветеран движения» лет двадцати пяти), свое строго определенное место дислокации, часто даже свой цвет одежды.
И свои жесткие правила игры. Каждому новичку устраивают «боевое крещение» — избивают. Сопротивляться нельзя: «Настоящий бродяга должен уметь терпеть боль». «Ради общего дела» новичков заставляют воровать. При этом все преподносится как крутая романтика. Через месяц-другой вчерашние самые домашние дети меняются до неузнаваемости.
Возвращение 
Когда Сережку задержали на Невском проспекте, он был настолько измотанным и заторможенным, что мама его не сразу узнала. Очутившись в ее гостиничном номере, он начал рыдать: «Отпусти меня. Я не могу с тобой жить».
— У меня было два пути: или отвезти его в зарешеченном вагоне в Москву и положить в клинику, или попробовать выйти из этой ситуации по-человечески, оставив с сыном дружеские отношения.
Светлана выбрала второе. Для того чтобы вернуть сына, увести из мира, на который он променял родной дом, она решила попробовать разочаровать его в этом мире. У нее еще оставалась довольно приличная сумма денег, что ей насобирали знакомые и друзья. Весть о том, что в Питере объявилась «богатая, щедрая дурочка», по бродячей тусовке разлетелась мгновенно. Гонцы за халявой приходили в строго определенное место, где Сережа с восторгом отдавал им мамины деньги. Светлана наблюдала за происходящим из надежного укрытия.
— Я знала, рано или поздно они обязательно сорвутся, выдадут себя.
И вот однажды, когда Сережа принес им очередную денежную сумму, уличные пройдохи подняли своего благодетеля на смех. И жестоко избили.
Дабы удержать сына от новой попытки самоубийства, свой дом она решила превратить в убежище для таких же, как ее Сережка. И тем самым, быть может, помочь сыну обрести в отвергнутой им домашней жизни новый, спасительный смысл.
Скованные одной целью 
Уличные дети в их доме появились сразу после того, как они вернулись из Питера. Кого-то приводит Сережа, кто-то приходит сам. Светлана никому не отказывает. Вот уже полгода, как, возвращаясь с работы, она стирает и штопает, кормит и варит, замазывает и забинтовывает чужие ссадины и синяки.
— Дети приходят в очень плохом состоянии. Они настолько измучены скитаниями и жизнью впроголодь, что даже спать нормально не могут. Так и ложатся, как привыкли в своей новой жизни: в одежде, прижавшись друг к другу, на полу.
Поначалу тринадцати-семнадцатилетние постояльцы держатся настороженно. Поняв, что их новое прибежище — не очередная «вписка» на ночь, а его хозяйка хочет им помочь, смягчаются.
Раньше Светлана думала, что дети бегут в основном из семей неблагополучных, где над ними издеваются. Среди тех, кто у нее живет, таких — единицы. Гораздо больше других: их не унижали и не истязали, они учились в престижных школах и посещали разнообразные секции. Многие из них владеют двумя иностранными языками, прекрасно разбираются в компьютере.
Единственное, чего им не хватает, — желания жить. В суматошном, жестком взрослом мире они чувствуют себя лишними. Одна девочка, которая обитает у Светланы уже больше месяца и не хочет возвращаться в родной дом, сказала так: «Моя мама научила меня быть сильной, но не научила быть счастливой. Я не хочу так серо жить, как живет она».
— Знаете, как американские психологи называют таких детей? — «Поколением X». В отличие от своих предшественников из 60-х и 70-х, которые так же были разочарованы жизнью родителей, новые маленькие нигилисты не колются наркотиками и не токсикоманят, они даже сексом не интересуются. Они просто угасают, мучая окружающих и разрушая себя. В Америке таким детям посвящены целые исследования. У нас специалистов, которые занимаются этим профессионально, можно пересчитать по пальцам.
Эти дети очень чувствительны к фальши. Говорить с ними — будто по минному полю ходить. Одно неосторожное слово — и тут же натыкаешься на глухую стену.
Светлана убеждена: помимо специалистов, найти нужные слова, оказать первую психологическую помощь этим детям могут и такие, как она, выстоявшие в борьбе за собственного ребенка родители. По ее словам, таких людей достаточно много. Просто они не любят себя афишировать.
— Самое главное поначалу — просто удержать этих детей в доме. Ведь большинство из них в душе очень скучают по прежней домашней жизни.
В том, что это действительно так, Светлана убеждается всякий раз, когда после долгих уговоров ей все же удается кое-кого из своих постояльцев вернуть домой. Выведав у беглецов их телефон, хозяйка квартиры звонит их родителям. Первая реакция, как правило, одна и та же: на Светлану обрушиваются потоки брани. В чем только ее не обвиняют! В укрывательстве, в сводничестве, даже в растлении малолетних! Светлана не обижается. Измученных неизвестностью людей можно понять. Узнав о ее истории, скандалисты умолкают.
— Для этих людей я становлюсь символом надежды. На то, что можно еще найти общий язык со своими детьми.
...Только не нужно меня идеализировать. Иногда мне кажется, что я этих детей ненавижу. Я занимаюсь ими только ради сына. Поверьте, это не самая высокая цена.
Татьяна ГУРЬЯНОВАПо самым скромным подсчетам, число бездомных детей в России достигает одного миллиона. Более точные данные имеются по Санкт-Петербургу и Москве: в обеих столицах насчитывается по 60 тысяч маленьких бродяг. Это без учета детей беженцев и мигрантов. Как подступиться к лечению новой социальной болезни, никто толком не знает. Чтобы точнее установить ее диагноз, определить методы ее преодоления и объединить людей, способных к этому, фонд «За здоровое поколение на пороге XXI века», «Новая газета» и телепрограмма «Взгляд» выступили инициаторами проведения съезда беспризорников. Он, видимо, состоится в новом, 1998-м, году. И, надо думать, поможет найти более верные подходы и к проблеме «поколения X».
Фото А. Басалаева, ИТАР-ТАСС, В. Луповского