ТАНЦЫ С ВОЛКАМИ

Тема номера

«Россия останется в пределах только исторической Московии, Тверской и Новгородской областях...»
Тагаев Магомед. «Наша борьба, или повстанческая армия имама»
Киiв «Наука» 1997

Все слова о чеченской войне уже сказаны.

В черную воронку, засосавшую десятки тысяч жизней, навсегда улетели проклятия и бравые рапорты, наглая циничная ложь и мольбы о помощи, последние прощальные слезы и горящие экстазом лозунги.

Новая якобы мирная жизнь приносит и новые слова. Они не вписываются в привычные рамки, не рождают привычного ответа, они звучат дико для нашего уха.

А для нас, простых обывателей, смысл в этих словах один: ничего еще не кончилось. Когда глубоко под землей что-то происходит, отмечаемое на сейсмических станциях, на Земле еще долго что-то горит, рушится и осыпается.

Кто знает, возможно, эта подземная волна, прокатившаяся за несколько десятилетий через весь арабский мир и дошедшая до нашей Чечни, — была в конце концов просто неизбежна. Но забывать о том, как наши начальники и генералы долго и старательно будили мусульманского джинна — тоже несправедливо. Будили во времена Афганистана. Будили в Чечне.

Будили — и разбудили.

Тетка-торговка на базаре в Грозном рассказывала мне, как небритый моджахед, жалуясь на нестерпимую головную боль, купил у нее тампоны «О Би». Он искренне думал, что это что-то обезболивающее. Увидев однажды по первому каналу общественного российского телевидения принцип действия этого гигиенического изделия, он тут же зажал в огромной мозолистой ладони белый ватный стерженек с болтающейся ниточкой и стал ждать результата.

Джохар, вернись, козлы наглеют

Теперь подобную рекламу — порождение неверных — на ичкерийском телеэкране тщательно штрихуют.

Зато на каждом углу продают видеозапись прошлогодней публичной казни. Провинившиеся были расстреляны за безносым гранитным монументом полпредам советской власти на Северном Кавказе. Всякий раз, проезжая мимо, я уже равнодушно рассматриваю три ржавых столба, у которых и был приведен в исполнение приговор шариатского суда, хотя все меня сопровождавшие неизменно указывают на это место как на что-то завораживающее.

Здесь же, у придорожного кафе-вагончика, подскочил ко мне чеченский подросток и, выдыхая легкий перегар, выпросил пять тысяч рублей.

Женщины в девятой горбольнице не сомневаются в праведности случившегося, хотя некоторые соглашаются, что возмездие необязательно было совершать прилюдно.

Мужчинам, гоняющим бильярдные шары у центрального рынка, ясно, что казнь совершили родственники пострадавших, скрывшие под черными масками свои лица, а значит, одновременно соблюдены и шариатские законы и чеченские обычаи.

Симпатичная официантка Мадина, подавая мне кукурузные галушки, жаловалась, что у исламского университета двое бородатых в камуфляже остановили ее и назвали проституткой за то, что она не надела на голову платок. А вечером эти же двое, видимо, забыв о дневном инциденте, шепотом заказывали у Мадины водку.

В третьем микрорайоне Грозного в изнурительные дни уразы после вечернего намаза ваххабисты прямо у мечети накрывали столы, приглашали к ним всех желающих, за ужином призывали следовать только велениям Аллаха и мечом Всевышнего изгонять неверных, пришедших на исламскую землю. Многие соглашались.

Говорят, что первый уход Басаева из правительства связан не только с невозможностью реализовать задуманное возрождение чеченской государственности, но и относительным бессилием в освобождении корреспондентов НТВ. В республике ходили слухи, что Басаев из-за этого на заседании правительства подрался с вице-президентом Вахой Арсановым. Теперь вечерами у Шамиля в приемной много боевых товарищей. Каждый со своей бедой и просьбой. Исполняющий обязанности премьер-министра очень занят, за полгода, отведенные ему в этой должности, в Чечне должна наступить экономическая стабилизация. Дабы никого не обидеть и не отвлекаться по мелочам, Басаев каждый раз стремительно выходит из своего кабинета, надвинув на глаза чабанскую шапку и не поднимая головы, со всеми прощается. В Ермоловке вот уже пять дней не отключают свет.

Вооруженные шариатские патрули изымают у торговцев спиртное, в многочисленные кафе, где водку продают только в заварочных чайничках, они врываются неожиданно и агрессивно. Где-то в недрах президентской администрации готовится указ, предписывающий всем замужним женщинам ходить только в зеленом, разведенным — в желтом.

В палаточном городке сторонников оппозиционера Радуева висит лозунг: «Джохар, вернись, козлы наглеют». Салман теперь не говорит, что Дудаев жив. Хотя кто-то из его охраны опять обещал мне показать недавнюю фотографию отдохнувшего на Багамских островах Джохара. Радуев пригрозил нынешнему чеченскому руководству актами гражданского неповиновения, а ваххабистам посоветовал собирать рюкзаки и отправляться в Саудовскую Аравию.

Аслан Масхадов вот уже год президент Чеченской республики Ичкерия.

Одиночный волк

— Мы могли встречаться во дворце у Джохара, — говорит мне Лида, — ты же там был?

— Был, — говорю.

— Я там у него в приемной работала.

Лида — племянница Джохара Дудаева и жена Салмана Радуева.

— Так он жив или нет? — спрашиваю я.

— Кто? — переспрашивает она удивленно.

— Джохар.

— Жена говорит, что нет.

— А сама она где? Прошлым летом я ее в Польше искал, в чеченском представительстве...

— В Прибалтике, наверное...

Я хожу по комнате, трогаю огромную вазу, инкрустированную драконами из перламутра, глажу волчью шкуру, висящую на стене, щупаю уже безобидные зубы, рассматриваю гобелен со средневековой европейской сценкой... Наступил на куриную кость...

— Ой, что-то валяется, — говорю.

— Так сколько людей здесь с утра перебывало, — Лида идет на кухню за веником. — Есть будешь или Салмана дождешься?

В России над Радуевым напрасно иронизируют. С мозгами у него все в порядке, только череп поврежден. Масхадов, кстати, совсем недавно по решению шариатского суда публично извинился перед ним за прошлогодние откровения относительно травмированного рассудка, мало того, предложил ему должность в составе нынешнего ичкерийского правительства. Радуев отказался, заявив на всю Чечню, что не военными заслугами надо руководствоваться, приглашая на административные посты. Здесь все поняли, кого он имел в виду. 13 февраля Радуев пригласил Басаева на свой день рождения. Днем раньше взял на себя ответственность за покушение на Шеварднадзе.

Двухлетний Джохар допил полуторалитровую бутылку «Фанты». Он ровесник буденновских событий.

В честь кого его назвали, я спрашивать не стал.

Младшему Радуеву месяцев пять. Имени у него пока нет.

— Скорее всего Зелимханом назовем... — говорит Лида.

Так зовут Яндарбиева. На прошлогодних выборах чеченского президента командующий армией генерала Дудаева был однозначно на его стороне.

Еще Радуев, громко и не стесняясь, на площади шейха Мансура спрашивал у митингующей толпы: откуда у боевых товарищей деньги на строительство особняков и приобретение дорогих иностранных машин? Басаев, построивший недавно красивый кирпичный многокомнатный дом, ничего не ответил. Ислам Халимов, новый министр МВД Чечни, и старый вице-премьер Мовлади Удугов — проводники идей ваххабизма и владельцы дорогостоящей недвижимости в республике — отозвались только после радуевских откровений по поводу взрыва в Тбилиси. У Удугова аргумент тот же: виной всему неоднократные тяжелые ранения в голову ветерана первомайского сражения... Масхадов молчит до сих пор...

У самого Радуева во дворе крытая банная купель. Там жутко воняет гнилью.

Ваза с перламутровыми драконами высотой метра два. Я встаю на стул и всматриваюсь в ее черное нутро.

— Если бы федералы пришли, — говорит жена Радуева, — я б Салмана туда спрятала... талия у него тонкая...

После последнего покушения на Радуева в больницу к нему пришел вице-президент Ваха Арсанов. Израненный и исковерканный, с опаленной клочковатой бороденкой, с ожоговыми язвами на изуродованном лице, Радуев здоровым глазом разглядел Арсанова и сказал: «Мало того что меня взрываете, еще ходите смотреть, не умер ли я...». Мне Радуев говорил, что его взрывает российское ФСБ.

На улице вой автомобильных сирен. Потом звук резко оборвался.

— Салман приехал, — говорит Лида.

Первым зашел Ваха — здоровенный и бесформенный, пропахший чесноком, начальник радуевской охраны, потом сам Радуев и еще кто-то возбужденный, подвижный, улыбающийся, словоохотливый.

— Это наш гость из Латвии, — говорит мне Радуев, — только что приехал...

— У нас все в порядке, — говорит Радуеву гость, — наш новый президент хоть и американец, но к Чечне относится с пониманием... Мы на него влияние имеем... Латвия будет первым государством, признавшим вашу республику... В общем, президент — наш человек...

Потом гость из Латвии недоверчиво косится на меня и что-то шепчет на ухо Радуеву...

Лида ушла на кухню готовить чай.

Сбрось мамочку с поезда

Пистолет Стечкина, когда в чехле, похож на детскую пугалку. Слишком большой и внешне ненастоящий, как театральный комиссарский «Маузер».

Арби Габаев нацепил его специально, чтобы сфотографироваться. А так у него обычный набор — офицерский «Макаров» и АКМ, гранаты. Еще он хотел надеть награды, но за ними надо было куда-то ехать.

Ему плевать на меня и на мою растерянность. Он задал вопрос и хочет, чтобы я на него ответил.

— Понимаешь, — говорю я, — то, что ты хочешь услышать, я не скажу... А если и скажу то, что думаю, ты с этим все равно не согласишься...

— Мне не надо знать, то что ты думаешь... Ты скажи: если вы убили нашего президента, то почему мы не должны убить вашего?..

— То было на войне... Сейчас мир...

— Мир? — переспрашивает он.

Арби уже после подписания майских прошлогодних договоренностей был в Москве. Ходил по улицам, внимательно всматривался в лица прохожих, разглядывал здания и автомашины и думал, как это все будет гореть и взрываться, как корчиться будут в огне вот эти люди, как без подозрений и наверняка приблизиться к Ельцину...

— Арби, это невозможно...

— Невозможно в Москве, возможно в другом месте...

— Где?

— В Сочи, например... Он же туда ездит отдыхать. А там на правительственных дачах есть наши люди... Мне главное приблизиться к нему... А в Грозном это вообще просто...

В Москве Арби удивляла всеобщая беспечность. Ему было непонятно, почему здесь никто даже не говорит о Чечне, почему никто не спрашивает у него, зачем он сюда приехал, почему все эти люди не боятся его, поклявшегося на Коране их убивать...

— Там другая жизнь, — говорю я.

— Другая жизнь может быть только там... — он поднимает вверх указательный палец.

Арби родился в России. На него там заведено уголовное дело. Он сбросил какого-то мужика с поезда.

— Убил, значит?

— Убил.

В войну у Яндарбиева он был заместителем начальника охраны. Когда пришел Завгаев, Арби грабил инкассаторские машины, перевозившие деньги из России.

— Много было денег?

— Пустые почти все машины были... Кто-то до меня их пошерстил...

Теперь Арби хочет убить президента России.

Грозненский рабочий и колхозница

Газета «Грозненский рабочий» выходит регулярно каждую неделю уже третий год. Вообще, основана она в марте 1917-го, в советские времена выходила ежедневно и была печатным органом обкома КПСС. Ее последний советский главный редактор Муса Мурадов пришел как-то к первому президенту Ичкерии Джохару Дудаеву поговорить о перспективах газеты в новых общественно-политических условиях. Джохар выслушал, прошелся по кабинету, ударил кулаком о кулак и говорит: «Понимаешь, Муса, гужбан идет». Газета некоторое время не выходила.

На логотипе свежего номера газеты «Грозненский рабочий» в правом верхнем углу первой полосы бугристый, как шестеренка, почти в натуральную величину орден Трудового Красного Знамени. Учредитель — журналистский коллектив. Главный редактор — Муса Мурадов.

— Знаешь, — говорит он мне, — мы когда в 1995-м выпуск возобновили, я специально на рынок пошел посмотреть, как ее покупать будут. Встал у газетного развала, смотрю — бабка русская на газету уставилась и спрашивает у продавца, мол, что старый «Грозненский рабочий» продаешь? Тот говорит — нет. Бабка-колхозница заплакала и купила семь экземпляров... При мне всю пачку разобрали... Русские, чеченцы покупали...

В начале года газета «Грозненский рабочий» выпустила рекламные карманные календарики с изображением скульптурной композиции — на фоне летней девственной природы присел, облокотился на ружье, задумался абрек Зелимхан, рядом пасется его лошадь...

— Нужны сенсации, — главный редактор отрезает от цельного типографского листа календарик, закругляет углы, — Это тебе... На память... Сенсации нужны...

В позапрошлом году уже была одна. Газету цитировали все мировые агентства. Муса Мурадов назвал дату воскрешения Джохара Дудаева.

— Сам придумал?

— Сам напечатал... — отвечает Муса, — Скажу тебе по секрету: мы ведем переговоры с Шамилем Басаевым о публикации в газете сенсационных глав из его книги...

Я читаю кроссворд. Девять по вертикали: партизан, герой отечественной войны. Басаев подходит.

Министру внутренних дел Российской Федерации...

Надо было с самого начала предвидеть, что разговора не получится. Не только потому, что по-русски он внятно выговаривает только два слова — собаки и свиньи, а больше потому, что ему лично этот разговор не нужен.

И единственная мысль, которую я вижу сейчас в его безумных глазах — это желание узнать, кто же я действительно такой.

— Говори, как зовут, говори... — он остро отточенным простым карандашом, вязью справа налево записывает в тетрадке мою фамилию.

Меня это удивляет, забавляет даже — по-арабски моя фамилия. Я улыбаюсь приветливо, смелею...

— Хаттаб, — говорю, — как тебя называть: боевик, наемник, террорист...

Он не улыбается, молчит. Я думаю, что он не понял вопроса. Повторяю его.

— Скажи твой дурак Куликов, что я моджахед.

— Хаттаб, я не смогу этого сделать, потому что Куликов — министр внутренних дел России... Я журналист...

— Он твой начальник.

Я ищу поддержки у тех, с кем я пришел сюда. Чеченцы-боевики даже не смотрят на меня.

— Ночь большой... Аллаху акбар... — Хоттаб закрыл глаза и молится на арабском, — ты говори, говори...

Еще засветло, когда меня привезли в Ведено, я, рассматривая вполне добротные отремонтированные дома, новенькую бронетехнику во дворах мирных сельчан, удивляясь полному отсутствию на улицах женщин и принципиальной бородатости мужчин, искал здесь признаки некоего сектантства, затворничества. В Чечне знают все — в этом селе живет араб Эмир аль- Хаттаб и расквартированы остатки его отдельного исламского истребительного батальона, отсюда по республике и за ее пределы распространяются идеи ваххабизма.

Хаттаб не соглашается с этим, говорит, что это русские придумали какое-то противостояние внутри ислама, а на самом деле все мусульмане едины. Его поддерживает Басаев, убеждая всех в Чечне, что для Хаттаба и его моджахедов это естественная форма поклонения Аллаху. Басаев поддерживает его не только в этом.

«В целях проведения военной учебки выделить полковнику Хаттабу 80 тонн солярки и 40 тонн бензина. И. о. Премьер-министра ЧРИ Шамиль Басаев».

Хаттаб называет его братом и знает, что, пока Басаев у власти, опасаться ему в республике некого.

— Хаттаб, — спрашиваю я уже осторожно. — Если на территории Чечни есть военные лагеря, то кого и для чего там готовят?

— Это неплохо для нас, — он говорит на ломаном русском или на ломаном арабском. — Вам можно готовить ваш солдат. Это бандит здесь... Собаки русс... Мы готовим наш люди... Это не шютка... Это есть нельзя? По какой закон нельзя? Русс закон нельзя?.. Демократик закон?.. Американски закон?.. Русс, когда ушел из бедный, маленький страна Афганистан, положил 30 миллиона мина... Это не шютка... Здесь сколько положил... Надо знать оружие... Это обязательно... Если ты убивать мусульман, ты герой будешь?.. Русс сейчас должен платить долг... Что раньше сделал они, должен умереть...

На самом деле и без Басаева Хаттабу в Чечне бояться нечего. Ни для кого здесь не секрет, что и Дудаев, и Яндарбиев, и Масхадов пользовались финансовыми услугами Хаттаба в течение всей войны и после нее. Денег у Хаттаба много. Он не скрывает этого.

— Финансирование войны в Чечне шло из государственного бюджета Саудовской Аравии?

— В наш государство мы преступник... Денег люди дают... организации...

Через эластичный бинт на культе правой руки Хаттаба выступила сукровица. Он прячет изуродованную руку. Говорит, что в его батальоне было человек пятьсот. Чеченцы, ингуши, таджики, арабы, карачаевцы, черкесы, дагестанцы... За время войны погибло десять моджахедов. Он показывает мне видеозапись своих боевых операций. Ярыш-Марды — подбито 32 единицы российской бронетехники, здесь погиб сын генерала Пуликовского... Сержень-Юрт — федеральные войска потеряли 103 единицы бронетехники, убито около 700 российских солдат... Джанка... Аргун... Подрыв железной дороги в Ханкале... Захват Гудермеса... Элистанжи... Центорой...

Хаттаб оживляется, тычет культей в экран, улыбается, объясняет мне, где и кто стоял, откуда и куда стрелял... Его возбуждают вереницы горящих российских танков, взрывающиеся, как петарды, вертолеты, радуют точные попадания его гранатометчиков, вызывают брезгливую усмешку пленные российские солдаты, когда на экране трупы, он жмет на стоп-кадр... И смеется.

— Смотри... Смотри...

— Неужели русские так плохо воевали?

— Мужчина нет... Оружие был, только мужчина нет... Командиры жюлик... Они все нам дают оружие. Некоторые командиры готов продать все. Свиньи... Главное водка, деньги и больше ничего... Плохо воевать...

После недавнего нападения на дагестанский Буйнакск отряд Хаттаба недосчитался 30 человек. Погиб здесь и Абузабар — террорист, имя которого значится во всех оперативных разработках западных спецслужб. Сам Хаттаб был ранен в спину.

— Нападение на Буйнакск — это ваша операция? Вы были там?

— Может быль, может не быль... Сам решай...

В Ведено говорят, что русские, прекратив войну, создали проблему. Что война еще не закончена. Что джихад на пути к Аллаху продолжается. Что неверные с исламской земли будут изгнаны окончательно.

Хаттаб пришел в Чечню в начале 1995 года, до того провоевав в Афганистане и Таджикистане лет десять из своих двадцати девяти. Он говорит мне, что воевал всегда и живет ради этого.

— Ты в Дагестан пойдешь?

— Русс политик — это убить, резать... Все вперед... Это дикий политик... Значит, надо дикий ответ давать. Как по-русски — пока им по башке не давать, они не будут понимать... В Дагестан убивать мусульман, не разрешать мечеть строить, школы строить... Только их собаки можно. Русс захватить бедный государство. Мусульман Дагестан — бедный государство... Все, хватит... Наш мужчина, наш женщина не должна быть в тюрьма. Ты много не видишь, ты русский Иван, а там крадут люди, убивают наш люди... Мы будем помогать, кто воевать против русс... Если он захочет освободить от этот свинский закон, конечно, мы им будет помогать... Два мина уже под меня положить... Я военный человек, я видел, кто положить... кагэбэшники положить... Так и передай свой начальник...

Чеченский пациент

Хасан Баиев не дает умереть Салману Радуеву. Из-за этого, кажется, он нажил себе врагов в России и в Чечне. Но Хасану Баиеву на это откровенно наплевать, потому что Радуев для него — челюстно-лицевого хирурга — просто пациент.

Я, плохо знакомый с трудами Пирогова в области военно-полевой хирургии, когда прочитал диагноз первого, в голову, радуевского ранения, понял, что произошло что-то знаменательное.

«Сотрясение головного мозга тяжелой степени. Огнестрельное, оскольчатое, сквозное ранение лица с повреждением гайморовых пазух и костей носа. Повреждение дна орбиты глаза, края глазницы и скуловой кости слева. Раздробление верхней челюсти. Дефект мягких тканей лица».

После этого Радуева еще дважды взрывали.

Хасан Баиев почему-то называет меня постоянно Игорем. Я спрашиваю почему.

— Пленный майор российской медслужбы во время войны ассистировал мне. Его Игорем звали... — отвечает он, — потом его расстрелять хотели... А я помог ему, денег дал, домой в Санкт-Петербург отправил...

— Давай я найду его...

— Не надо, — говорит, — вдруг он меня не так встретит...

Баиева как-то в Москву пригласили операцию сделать. Таких, как он, специалистов мало.

— Только ты не говори, что ты чеченец, — предупредили его.

Прооперировал Баиев и говорит: «Когда больной в сознание после наркоза придет, вы скажите ему, что я чеченец...».

А прошлым летом он тоже по приглашению одной из клиник на операцию в Великобританию собрался. А ему в Москве англичане в визе отказали. Непонятной ты национальности, говорят. Он даже билеты сдавать не стал, в атласе по анатомии человека как закладку держит.

Мне Хасан Баиев в Грозном выдернул зуб.

Фото Д. Беловецкого, AFP

На фото:

• Лида Радуева.
• Арби Габаев.
• Хаттаб.
• Салман Радуев и Хасан Баиев.