Первые итоги несостоявшейся второй «заливной» войны
Политика
Полицейский заливался соловьем. Рядом с ним испускал безумные трели свисток другого. Чуть поодаль размахивал руками третий гаишник, делая вид, что верит, будто водители его слушаются. И тоже трезвонил во всю мочь.
Это нормально в нынешнем Багдаде. Свистки служат полицейским для получения удовольствия. Так же как клаксоны — водителям. Из того и другого можно извлекать всяческие радующие душу звуки, чем все и занимаются, из-за чего улицы иракской столицы подчас напоминают младший класс музыкальной школы в отсутствие преподавателя. Воздух стонет от сигналов, которыми предупреждают о своем движении и те, кто едет по праву, и те, кто должен всех пропустить. В итоге все друг друга подрезают, с шиком прикасаются друг к другу зеркалами и секут наискось забитую грузовиками улицу.
А сейчас и вовсе — особый повод. Демонстрация в поддержку президента Саддама Хусейна, вновь победившего американский и израильский империализм в ходе только что закончившегося кризиса. Демонстранты демонстрируют на автомобилях — бензин в Ираке дешев настолько, что дороже обойдется топтать подошвы собственных ботинок.
Это, конечно, для красного словца иракцы так говорят. Ботинки тут тоже дешевы. Доллара четыре за пару. Правда, и служат не больше полугода — но что остается делать, если месячная зарплата в госсекторе составляет как раз те же три-четыре доллара. В пересчете по рыночному курсу — около сорока метрических тонн бензина.
Бензин гораздо дешевле воды... Но главное — не бедность людей на фоне богатства недр. Это как раз объяснимо: нефть некуда девать из-за санкций ООН после первой войны в Заливе. Ее нельзя продать платежеспособному «зарубежу», хранилища переполнены, а скважины тоже пробкой не заткнешь — и дорого, и угроза безработицы...
Главное в другом — что будет с мировым рынком, когда санкции снимутся, и весь этот нефтяной океан выплеснется на него, как после прорыва плотины?
И где тогда будем мы, и без того уже при нынешнем уровне мировых цен стоящие на грани рентабельности добычи нефти в Сибири?
Но сначала о другом —
А что, собственно, случилось?
И случилось, кстати, не в первый раз. А то, что иракский лидер Саддам Хусейн, со скрипом, но допускавший инспекторов ООН проверять различные объекты на предмет наличия или производства там оружия массового поражения, заупрямился и отказался предоставить для осмотра собственные резиденции. И, в общем, заупрямился справедливо. Скажем, экскурсантам в развалинах Вавилона запрещают даже фотографировать одну из таких президентских резиденций, построенных рядом с древним городом. А тут иностранец, неверный, гяур должен войти в его дом! Пусть даже не в дом политика — хотя это тоже унизительно. Нет, в дом правоверного, в святая святых мусульманина, который, по-хорошему-то, даже головного убора ни перед кем снимать не должен! Да своего президента не понял бы народ!
Но у инспекторов была другая логика: на президентских объектах могут быть размещены не одни лишь резиденции, но и целые химические или бактериологические производства. Во-первых, еще во время самых первых после войны инспекций «было установлено, что Ирак располагает приблизительно 250 — 300 тоннами боевых отравляющих веществ» в виде авиационных бомб, мин и снарядов, «наполненных ипритом или агентами нервно-паралитического действия». Кроме того, нашли тогда и 30 химических боеголовок для ракет «Скад». Да, г-н Хусейн, говорят инспекторы, мы признаем, что Ирак «выполнил все предписания специальной комиссии относительно вывоза выявленных отравляющих веществ и боеприпасов в центр уничтожения», созданный на предприятии в Мутанне, что Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) удалило обогащенное ядерное топливо из Ирака. Но все ли вы показали? Вот ведь американская разведка докладывает, что «Ирак сумел сохранить гораздо большее количество оружия массового поражения и ракетной техники, чем предполагалось». А иракские перебежчики сообщали, что у вас на восьми объектах проводятся работы по созданию ядерного оружия. Израильская разведка полагает, что вы сохранили до 200 ракет «Скад». Мы не утверждаем, что все это правда. Но требуется досмотреть еще...
Ни для кого в мире не было секретом, отчего инспекторы проявляют такую настойчивость — их буквально за шкирку водят по стране американцы, изобретающие все новые и новые обвинения и подозрения, все новые и новые проверки, дабы сохранять причины для поддержания над Ираком режима санкций.
Но Саддам уперся. Потребовал от ООН сразу всего — и замены американцев в роли глав инспекций, и удаления тех из них, кто был «шпионом», и отмены санкций, и увеличения квоты на вывоз нефти и прочая, и прочая.
Американцы, естественно, бодро устремились дать очередной урок очередной «угрозе человечеству». Хусейн, приравненный к Гитлеру, должен был подчиниться Объединенным Нациям любой ценой — даже ценой бомбежки пресловутых химических производств с опасностью распространения отравляющего облака на обширные территории окрест Ирака. Корабли, самолеты, ракеты — в общем, на 6 миллиардов долларов погуляли. А этот змей Саддам, когда пальцы операторов уже дрожали у красных кнопок, взял да и уступил. Но так, чтобы выглядело это не уступкой перед мощью стального кулака, а достижением многосторонней дипломатии в поисках «мирного решения». Да еще выторговал за это более или менее связные обещания по отмене санкций!
И возникло ощущение, что Хусейн выиграл. Более того, всем стало понятно, чего он, собственно, добивался, не в первый раз уже дразня зверинец «отказом от сотрудничества с ООН».
Во-первых, санкции. Ситуация доводится до кипения — при полном понимании, что воевать-то нельзя и все равно придется уступить. Но уступить уже в другой позиции — когда за разрядку кризиса и ликвидацию угрозы боевого конфликта выторговываются вполне конкретные обещания. Риск, что не удастся пробалансировать на грани конфликта и дергаемый за ухо лев все-таки тяпнет каким-нибудь «Томагавком», конечно, присутствует, но небольшой. Достаточно потребовать от ООН разобраться, картинно поразводить руками и упирать на свое стремление разрешить все миром. Хороша была бы ООН, в этих условиях санкционирующая новую войну! Вот и поехал в Багдад генсек Кофи Аннан, хотя и упирался под воздействием поставившего его на этот пост Вашингтона.
...Поехал в Багдад уговаривать и тем самым осуществил вторую цель Хусейна — поставить американцев в идиотское положение. Столько мощи, столько денег — и теперь по домам? Так и не съездив по наглой морде? Господи, одних убытков сколько — половину Ирака просто физически купить можно было б...
Ну, а третья цель тоже удалась. Единого фронта против Ирака не сложилось. Мусульмане поняли Хусейна прекрасно, и даже союзные (для США) режимы проявили сдержанность перед призывами опять наказать Багдад. «Третий мир» однозначно сочувствовал Ираку, Европа показала не более чем вежливость по отношению к Штатам. Трое из пяти членов Совета Безопасности ООН, по сути, торпедировали военные устремления Вашингтона. А Россия на сей раз совершенно откровенно стала на сторону «угрозы человечеству».
Уж кому бы кому...
А теперь — горбатый!
Россия в первой «заливной» войне была на стороне антииракских союзников. То есть формально она сохраняла нейтралитет, но и не заблокировала попытки наказать Багдад, на что он, похоже, твердо надеялся.
Собственно, это было бы тогда трудно сделать при всем нашем желании — все-таки Ирак совершил самую настоящую агрессию, захватил территорию соседней страны, даже для проформы не посадив там предварительно «свое» правительство, которое бы попросило «о помощи». Такого себе не позволяли в последнее время даже Россия и США, а уж их-то, в отличие от Ирака, никто покарать бы не смог.
Зачем Ирак вообще вторгался в Кувейт? Формально он объявил эту страну своей территорией — дескать, при Оттоманской империи это была всего лишь подчиненная багдадскому наместнику провинция Басра. Но мировое сообщество, и без того с напряжением сохраняющее принцип нерушимости границ, не проявило понимания подобных аргументов и потребовало от Ирака убраться из Кувейта. Ибо понятно всем было как раз другое: для Багдада речь шла о контроле над одним из главных мировых добытчиков нефти, следовательно, и над ценами на нефть. Ведь со своей и кувейтской квотами Багдад вполне мог рассчитывать на большее внимание к своим нуждам в ОПЕК — организации стран-экспортеров нефти. А нужды были куда какими большими — предыдущая война с Ираном истощила экономику, а судорожные выбросы нефти на рынок обеими воюющими странами сильно снизили цену продукта. Повторение мирового нефтяного кризиса 1973 года — вот что могло бы удасться Ираку, и именно потому на него так дружно накинулись все, у кого хватило ума это просчитать.
Иное дело, что для Хусейна и та война была попыткой проделать свой фирменный фокус с балансировкой на грани — вскоре после оккупации Кувейта он уже заявлял, что готов вернуть обратно все... Кроме Южной Румейлы, где добывалась нефть, и островов Варба и Бубиян, открывавших выход к морю. Дескать, видите, я делаю уступки, сделайте уступки и мне... Но страны-союзники тонкого восточного юмора Саддама не поняли, обрушили на Ирак военный удар и добились победы. А в отместку запретили ему продавать и собственную нефть, за исключением небольшой доли для поддержания штанов государства.
...А вот в нынешней «войне» Москва твердо стала если и не на сторону Ирака, то на позицию: наказывать его военной силой нельзя, а выполнения решений ООН нужно добиваться на пути переговоров. По сути, это и была поддержка — ведь благодаря ей Багдаду и удалось поставить на повестку дня сделку («возвращение в точку отсчета в обмен на прекращение санкций»).
Чем объясняется такая смена наших приоритетов? Только ли надеждой получить с благодарного Саддама долг то ли в пять, то ли в семь, то ли вовсе уже в восемь миллиардов долларов? Но во-первых, занимательна уже сама «точность» оценок, публикуемых в открытой печати, а во-вторых, если этот долг не отдавался и в лучшие иракские годы, то откуда Багдад возьмет эти деньги сегодня — после войн и санкций?
Или все это — очередная отрыжка ностальгии по самим себе, великим и могучим в прошлом, когда слово России было весомо и могло остановить «империалистическую агрессию»? Но опять же: и в великом и могучем прошлом все было далеко не так. Иначе не пришлось бы срочно посылать «добровольцев» Мао Цзэдуна на спасение Северной Кореи или так же срочно забирать свои ракеты с Кубы. А главное — как только нужда в таком защитнике пропадала, то за немногими исключениями пестуемые им режимы со всех ног бросались к тем же империалистам. И не факт, что Ирак настолько проникнется благодарностью к нам, великим и могучим, что на следующий день после снятия санкций не обратится к капиталоэкспортирующему Западу, пренебрегши капиталовыпрашивающей Россией.
Тогда, может быть, Москве просто выгодно снятие санкций? Но как это может быть — ведь, казалось бы, освобожденная дешевая иракская нефть хлынет на мировой рынок и обрушит цены там так, что вся наша тюменская Голконда мгновенно закроется? Мы, кстати, в ходе падений цен на нефть и так подошли к грани, когда ее экспорт стал едва ли не убыточным.
...Позиция России кажется непонятной. Но, может быть, взглянем на нее с другой стороны?
Другая сторона полумесяца
Присоединением к антииракским санкциям Москва в свое время больно наказала себя же. В свое время именно мы осваивали в Ираке крупные месторождения и фактически создали там нефтяную промышленность, утверждают специалисты. И по данным Министерства внешнеэкономических связей, только за первые два года и только от недопоставок нефти наш убыток составил 3,212 млрд. долларов. А сколько незавершенного и, следовательно, неоплаченного строительства, сколько неотправленного оружия, сколько сорванных контрактов, сколько нереализованных планов! Иракцы оценивают общие убытки России в результате санкций в 36 млрд. долларов. Это, конечно, Восток, и цифру нужно делить по меньшей мере натрое, но все же... Правда, МИД доказывает, что в результате неприсоединения к санкциям Россия потеряла бы больше — но это уже из области «хорошо, что оторвало ногу, а не голову»...
А во-вторых... По данным иракских источников, разведанные там нефтяные запасы составляют 100 млрд. баррелей (в каждом — 159 кубических дециметров). Это, как считается, вторые запасы в мире после Саудовской Аравии — к тому же запасы весьма технологичной легкой нефти, которую довольно удобно перерабатывать.
Добывается, конечно, меньше. В восьмидесятых годах это было 44 миллиона тонн нефти в год, из которых 35 миллионов экспортировалось (наряду, кстати, с финиками, по которым Ирак до эмбарго держал 80 процентов мирового экспорта).
Но финики нам, надо полагать, без особой нужды. А вот нефть...
Санкции санкциями, но, по всем признакам, ведущие российские производители нефти и нефтепродуктов уже выстроились в низком старте, чтобы рвануть в Ирак сразу же после падения флажка. Если внимательно проследить хронологию, то постепенно в единую картину выстроятся сообщения о создании консорциума нефтяных и экспортных компаний по разработке и добыче нефти на территории Ирака, о взаимных визитах министров нефти и энергетики двух стран, о проектах финансово-инвестиционных компаний, о контактах с иракскими деятелями российских концернов «ЛУКойл», «Росзарубежнефть», «Роснефть», «Татнефть» и других, о подписании соглашения по совместной разработке двух крупных нефтяных месторождений — Северная Румейла и Западная Курна (до миллиона баррелей нефти в день, между прочим). И проч., и проч., и проч. По словам иракцев, проектов уже подписано на 11 миллиардов долларов, а по реальным оценкам, российско-иракский контракт на разработку нефти оценивается примерно в 2,5 миллиарда долларов.
Словом: «Наша задача — обеспечить достаточно высокий уровень решения вопросов при отмене существующего эмбарго ООН на связи с Багдадом», — как сказал один высокопоставленный правительственный эксперт, курирующий нефтяной комплекс.
Что это означает, объяснил в свое время бывший заместитель министра иностранных дел Борис Колоколов: «У Ирака есть нефть, а значит, будут и деньги. Если Багдаду потребуются «Миражи», он найдет, где их купить. Стоит нам продать БТР — начнется шум, в то время как Запад, я уверен, сумеет беспрепятственно поставить в Ирак и бронетехнику, и истребители. Нам не следует добровольно отказываться от иракского рынка».
Кстати, перед эмбарго объем взаимной торговли оценивался в восемь миллиардов долларов.
К тому же иракцы добавляют: «Вся задолженность Ирака России будет погашена сразу после отмены санкций».
Подогревает наш пыл и другое — крайне прагматичное соображение: как объявил известный всем Юрий Шафраник, «когда Ирак выйдет из санкций, все, включая США, ринутся в эту страну. Мы работаем ради того, чтобы быть не в конце колонны, а быть в первых строках этого списка».
Кстати, по сведениям из конфиденциальных, но доказано информированных источников, недавний визит Жириновского в Ирак был не так прост и скандален, как подавался в прессе. Вождь ЛДПР в качестве друга Хусейна имел поручение весьма могущественных нефтяных и государственных кругов России предложить иракскому лидеру некую остроумную сделку: после снятия санкций Багдад выбрасывает свою нефть не на мировой рынок напрямую, а продает ее России за некую цену, заведомо выгодную Ираку, но и дающую Москве возможность заработать на реэкспорте нефти (по словам того же Шафраника, «мы находим там до 10 долларов прибыли в одной тонне»). И цены под контролем, и все в выигрыше. Прецедент, кстати, был: Россия уже продавала иракскую нефть Индии. Определенный процент Ирак на этом, конечно, теряет, но это, во-первых, плата за дружбу и поддержку и помощь в снятии санкций, а во-вторых... то самое возвращение государственного долга! И, наконец, третье — это плата и за будущие проекты. А среди них, по информации, полученной из весьма информированного источника в МВЭС, строительство атомной станции (исследовательский реактор мы уже там строили), прокладка нефте- и газопроводов (например, нефтепровод Насирия — Багдад протяженностью в 390 километров), строительство — и вообще возобновление того масштабного строительства, которое прежде было. МВЭС в конфиденциальных бумагах прямо формулирует задачу: для роста «российского экспорта комплексного оборудования и проектно-строительных услуг» необходимо «урегулирование политическими средствами ситуации вокруг Ирака и быстрое возобновление сотрудничества с этой страной». В этом случае прогноз объемов сотрудничества с этой страной составляет 249 млн. долларов в 1999 году, 519 млн. в 2000-м и 527 — в 2001-м.
В общем, не дураки сидят! А мы-то думали... Но —
Лучше бы Ньютон не родился
И не выдумал закона, по которому действие равно противодействию. Точнее, наоборот — сколько приложишь усилий, столько твой противник предпримет попыток их заблокировать.
Здесь противник России, понятное дело, — США и все те, кому невыгодно, чтобы хоть часть ближневосточной нефти попала под контроль альтернативной Америке силы. Дело, кстати, и не в России — с тем же успехом на ее месте мог бы оказаться Китай или острова Зеленого Мыса. США и «заливные» арабы вкупе с Саудовской Аравией живут в трогательном симбиозе, где давно переплетены деньги от нефти, деньги, вложенные в нефть, деньги, вложенные в банки и недвижимость, и прочая, и прочая. Это могучая гидропонная система, в которой ответственно вызревают миллиарды долларов. А уж вокруг них концентрируются и политические, и военные, и всякие прочие связи и союзы. Позволить отключить часть этой системы за ненадобностью — и для урока — вполне можно. Но уж запустить в эту систему чуждую силу, с собственными, зачастую непредсказуемыми, интересами — это уж позвольте не позволить!
Ну а путь для «непозволения» прост и естественен — смена режима с политическим или физическим устранением лидера. В ситуациях не слишком пожарных — как в беспомощном Египте с запломбированным после войны 1967 года Суэцким каналом — можно аккуратно вырастить «своего» человека и подвести его к власти, чтобы около самого главного кресла ждать развития событий.
Помните? Насер умер, его трон унаследовал Анвар Садат. Вскоре всем советским военным и специалистам было предложено покинуть Египет. А затем было нападение на Израиль и война со столь же странными симптомами, как у нас в Чечне — «вперед — стоп — назад». После чего случилось заключение мира с Израилем на странно невыгодных для того условиях — отдать все завоеванное у Египта за несколько войн. Причем отдавали такие тель-авивские «ястребы», на которых, казалось, пробы ставить негде было. А вот дальше было главное — очищение Суэцкого канала от малейшей формы контроля со стороны России, контроля, который так пугал одних и радовал других с 1956 по 1967 год, что Гамаль Абдель Насер был Героем Советского Союза и одновременно служил объектом политических нападок и военных нападений.
В случае с Ираком ситуация более пожарная — но Саддам оказался мужиком тертым, который готов к смерти даже ближайших родственников, если они становятся фигурами в игре против него. Саддам держится, пресекая заговоры. С ним сложно — но...
Но возвращение России на Ближний Восток в качестве лучшего друга, экономического партнера и военного союзника Ирака так никому не нужно, что у Штатов просто нет выбора.
Потому и дергает Багдад льва за ухо, потому и выступает у льва пена бешенства, что оба знают: санкции — всего лишь остановка часового механизма. Хусейн хочет его любой ценой завести, потому что знает, что не вечен и что претенденты на его место уже выпестованы Вашингтоном и хищно ждут любых нехороших происшествий с ним. По той же причине Штаты этот механизм удерживают на месте — бесконечными медлительными проверками, изобретениями все новых поводов для придирок, обвинениями со стороны иракских диссидентов, которые указывают на все новые зловещие планы и тайные производства Багдада. Удерживают той же посадкой «своего человека» в кресло генсека ООН! И можно быть уверенным — как только с Саддамом случится что-либо исключающее возвращение России в Ирак — то и санкции будут отменены в более чем обозримом будущем. И соответственно, можно быть уверенным и в том, что санкции эти до подобных событий отменены не будут.
Что может в этих условиях сделать Россия, чтобы выиграть, — сказать сложно. Труда и хитрости это, во всяком случае, потребует невероятных, а в состоянии ли будет это сделать Россия — особенно ввиду обозримо близкого ухода Евгения Примакова с поста министра иностранных дел — вызывает большие сомнения.
А пока сразу же после падения напряженности поползли по прессе запущенные явно из государственных коридоров Америки разговоры о том, что остается ныне один выход — смена режима в Багдаде. Похоже, прощупывается общественное мнение — чтобы потом в глубинах ЦРУ по специальным алгоритмам анализировать отклики политиков и прессы. После этого должны последовать события.
Будем ждать?
Александр ПЕРЕСВЕТФото REUTER, ИТАР-ТАСС