САМА СЕБЕ ИМИДЖМЕЙКЕР

Однажды начальница Госкомитета по поддержке и развитию малого предпринимательства обмолвилась: мол, если бы жизнь сложилась иначе, она стала бы имиджмейкером. При более близком знакомстве с Ириной Хакамадой выясняется, что в этих ее словах заключена немалая доля лукавства. Ее имидж — ее собственных рук дело. На самом деле она из породы женщин жестких и иногда циничных, всегда хорошо знающих, чего хотят, и идущих к цели по прямой. А все остальное — тот самый имидж: и «шестидесятнический» романтизм, и женственная мягкость, и кажущаяся импульсивность поступков.

Экономика

Четыре времени Ирины Хакамады

Прошедшее время

ИЗ ДОСЬЕ «ОГОНЬКА». Ирина Муцуовна Хакамада родилась в апреле 1956 года в Москве в семье японского коммуниста Муцуо Хакамада, эмигрировавшего в СССР после второй мировой войны. Дед Ирины по отцу был расстрелян в 1937 году как враг народа. В 1978 году Ирина Хакамада окончила экономический факультет Университета дружбы народов им. Патриса Лумумбы, а в 1981-м — аспирантуру экономфака МГУ, где защитила диссертацию. Затем работала младшим научным сотрудником НИИ автоматизированных систем при Госплане, преподавала во втузе, где была заведующей кафедры политэкономии в ранге доцента. В КПСС вступила в 1984 году. В 1989 году оставила преподавательскую работу и вышла из партии.

— Почему вы решили стать именно экономистом?
— Профессию выбрала сама. Но на экономический факультет поступала просто так, попробовать.

Я училась в московской школе № 144 с математическим уклоном, так что с точными науками было все хорошо. Я подумала: раз у меня неплохо с математикой, почему бы не попробовать заняться близкой с ней наукой — экономикой? Родители и друзья тут же решили, что я сошла с ума. Сперва училась равнодушно, но на втором курсе просто влюбилась в первый том «Капитала» Маркса. Поняла всю красоту экономической логики, железную взаимосвязь всех категорий. Потом запоем начала читать другую экономическую литературу и увлеклась настолько, что на восьмом месяце беременности поступила в аспирантуру экономфака МГУ по специальности «политическая экономия».

Правда, это уже был «второй заход». Сначала я пробовала поступить в Институт стран Азии и Африки, на японское отделение. Но туда был сумасшедший конкурс, я по нему не прошла. Из всех поступавших девочек взяли только пятерых.

— Пресловутый «пятый пункт»?
— Да, была такая фраза: мол, никаких полуяпонцев мы принимать не будем...

— Какие-нибудь знания, полученные на экономическом факультете «Лумумбы», пригодились в бизнесе?
— Пригодилась экономика промышленности, пригодился бухучет. Для того чтобы начать бизнес, мне пригодились знания о том, что такое лимит, каким образом работает фондово-экономическое стимулирование, как распределяется прибыль, что такое себестоимость. А мой любимый «Капитал» на практике бесполезен.

— Представим себе, что перестройка так и не началась, на дворе «развитой социализм». Кем бы вы стали — партийным функционером (ведь вы в 28 лет вступили в КПСС)? Домохозяйкой? Диссидентом?
— Думаю, пошла бы по научно-преподавательской линии. Сделала бы академическую карьеру, преподавала бы политическую экономию, написала бы докторскую диссертацию, стала профессором.

Время делать деньги

ИЗ ДОСЬЕ «ОГОНЬКА». В 1989-м вместе с приятелями создала кооператив «Системы + программы», занималась благотворительными программами. С конца 1989 года вместе с Константином Боровым работала над созданием Российской товарно-сырьевой биржи, после ее учреждения в октябре 1990 года стала членом биржевого совета, главным научным экспертом и руководителем аналитического центра биржи. Опять же совместно с Боровым в 1991 году организовала Российский национальный коммерческий банк и Агентство экономических новостей. Работала в инвестиционной компании «Ринако» главным научным экспертом. Активно участвовала в организации Партии экономической свободы, в 1994 году была избрана сопредседателем ПЭС, но, поссорившись с Боровым, в дальнейшем участия в деятельности партии не принимала.

— Вы ушли в бизнес одной из первых. Не страшно было?
— Идея возникла от несвободы и бедности. Я преподавала с 1981 года, десять лет. Еще до перестройки всех моих друзей уволили из вузов — поскольку они пытались читать студентам настоящую политэкономию, а не изучать на семинарах жизнь Брежнева на «Малой земле». В какой-то момент наступал предел: не было больше сил врать себе и студентам. Я продержалась дольше всех.

Уход с государственной службы — шаг очень решительный. Уходить было очень страшно. Но интерес попробовать что-то новое оказался сильнее этого страха. Кстати, знакомые говорили, что я делаю большую глупость, сочувствовали: ведь госслужба тогда гарантировала спокойное существование: всегда есть какой-никакой, но заработок, 280 рублей в месяц, нормальная пенсия. А что такое кооператив? Кому ты будешь нужна, если его закроют?

Тем не менее я решила, что настали времена, когда можно жить богаче, отвечать за собственное дело. Государство неэффективно использовало меня. Я могла сделать намного больше, чем оно от меня требовало. Меня не устраивало и то, что оплата моего труда не зависела от конечного результата. Даже если бы я достигла потолка зарплаты в моем институте — 380 рублей, на эти деньги я бы не смогла так, как считала нужным, содержать дом, кормить двоих детей, интересно отдыхать...

— Как вы познакомились и начали работать с Константином Боровым?
— Дружба началась еще в студенческие годы. У нас была общая компания: весело проводили время, читали запрещенную литературу, ходили смотреть фильмы Тарковского — этакое полудиссидентствующее сборище на прокуренных кухнях. На этих же кухнях возникла идея создать свой кооператив. Ведь все мы бились над одной и той же проблемой — невостребованностью со стороны общества, невозможностью обеспечить должным образом свою семью.

— Тем не менее через несколько лет у вас с Боровым вышла громкая ссора...
— Разошлись мы с ним тогда, когда я поняла, что метод, которым Боровой делает собственную карьеру, очень радикальный, даже агрессивный. Подобный стиль работы я не выдерживала. Он мне не близок.

Этот разрыв был абсолютно деловым, никакой личной подоплеки. Я просто заявила, что стиль поведения Партии экономической свободы во главе с ее лидером не соответствует моим взглядам.

— Типичный путь в российском бизнесе — учеба на собственных ошибках, ежедневное «изобретение велосипеда». Вы много их совершили?
— Ошибки, конечно, были. Но не сказала бы, что много. Приведу пример. Если я хотела (а я хотела) быть обеспеченным человеком, мне нужно было бы занять денег и купить место на товарно-сырьевой бирже под брокерскую контору в тот момент, когда мы с Боровым эту биржу создавали. Место стоило в те времена 30 тысяч рублей. Впоследствии акции выросли до 8 миллионов рублей за штуку. А я не рискнула, боялась, что отдать долг не смогу...

— Приходилось ли делать в бизнесе то, что шло вразрез с вашими принципами?
— Нет. Но в те времена бизнес развивался в нормальных условиях. Рэкета не было, «крыш» никаких не было, налоги были низкие.

— Возможен ли цивилизованный бизнес в стране?
— Сейчас нет. Все налоги выплатить невозможно. А все остальное — пожалуйста. У нас полно маленьких предприятий. Все бы они ушли с полулегального «серого» рынка, если бы их стимулировала налоговая система.

— Но разве тогда исчезло бы чисто российское делание денег на связях, на доступе к «кормушке»?
— Это у нас и было, и есть. Главное, чтобы связи работали не по «вертикали», а по «горизонтали». Если вы берете деньги не у государства, а сами находите спонсоров или инвесторов, пусть среди друзей и знакомых, уговариваете их вступить в ваше дело, создаете общие инвестиционные ресурсы и потом побеждаете — это нормально. Ведь рыночная система в России еще не создана.

— Почему вы ушли из бизнеса? «Выдавили»? Скучно стало?
— Мне неинтересно зарабатывать деньги просто ради денег. Мне стало не то что скучно... Бизнесмен — это человек, который днем и ночью думает только о том, как заработать деньги. Даже если он их заработал, его не интересует, как их потратить на себя. Он хочет опять их вложить, чтобы заработать еще больше, даже если есть риск все потерять. Мне же приятнее пойти в театр, чем ехать на переговоры.

Время кремлевское

ИЗ ДОСЬЕ «ОГОНЬКА». В 1990 году выдвигалась кандидатом в депутаты Моссовета, но затем сняла свою кандидатуру. Однако в октябре 1994-го вошла в список кандидатов в депутаты Государственной думы от блока «Август», созданного на основе ПЭС, но блок не смог собрать необходимого числа подписей. Затем дважды была избрана депутатом Госдумы, где работала в комитетах по экономической политике и по бюджету, налогам, банкам и финансам, а также заместителем председателя «Либерально-экономического союза 12 декабря». Покинула Думу в прошлом году, когда получила предложение стать главой Госкомитета (ранг федерального министра) по поддержке и развитию малого предпринимательства.

— Вы попытались начать политическую карьеру в 1990-м, когда выдвигались депутатом Моссовета. Но после первой встречи с избирателями сняли свою кандидатуру. Почему?
— Я встретилась с избирателями, вошла в списки, но потом поняла, что не готова к неизбежной суете, к избирательной кампании. Надо было принадлежать всем. То есть никакой личной жизни, только крутишься и вертишься. Я бы психологически не выдержала.

— А потом вы стали депутатом Госдумы. Что изменилось?
— Через два года изменилась я сама.

— Многие бизнесмены в последние годы ринулись в политику. В чем причина? Только не говорите, что в желании Россию спасти...
— Таких бизнесменов можно разделить на три группы. Первые идут в политику потому, что уже настолько богаты, что им необходимо самоутвердиться как человеку, аккумулирующему власть. Это последнее искушение, которое они еще не испытали. Вторые — для того чтобы, наоборот, лоббировать свои деловые интересы в Думе и правительстве. Без политической власти они уже больше, чем имеют, не получат, им нужны государственные ресурсы. Третьи — далеко не такие удачливые, какими кажутся: в бизнесе ничего не получилось, но хватка деловая при этом есть. Почему бы в политике себя не попробовать?

— В одном из интервью вы сказали, что всегда знаете, что нужно изменить в человеке, чтобы он получил «наибольшее продвижение». Давайте так: я буду называть фамилию, а вы — говорить, чего политику не хватает. Начнем, пожалуй, с Геннадия Зюганова.
— Ему надо стать более обаятельным и не говорить каждый раз одними и теми же штампами. Больше экспромта.

— Жириновский.
— Наоборот, перехлест с экспромтами. Он очень яркий оратор, но ему нужно быть более консервативным и солидным. А когда он разговаривает с людьми, ему надо пытаться смотреть в глаза, чего он, заметьте, никогда не делает. Если человек не смотрит вам в глаза, значит, он может вас обмануть.

— Егор Гайдар.
— Замечательный человек, но ему надо максимально упростить свою речь, сделать ее доступной для простых людей.

— Генерал Лебедь.
— Он создал очень крутой имидж человека с военной закалкой. Пора его слегка подправить — в сторону имиджа человека более гибкого, с более тонким чувством юмора. И пусть больше улыбается.

— Вас не шокируют нравы российской политической кухни?
— Они мало чем отличаются от нравов на политических кухнях других стран мира, даже самых развитых.

— Один за одним сейчас публикуются перехваченные телефонные разговоры политиков, на каждого из них регулярно выливаются ушаты компромата. Вам есть что скрывать, чего стыдиться?
— Мне нечего стыдиться и нечего скрывать. Но я прекрасно знаю, что любого человека, если захотеть, можно втоптать в грязь.

Будущее время

ИЗ ДОСЬЕ «ОГОНЬКА». Федеральный министр Ирина Хакамада увлекается литературой, занимается аэробикой, владеет французским и английским языками. Замужем в третий раз. Третий муж, Владимир Сиротинский, — финансовый консультант. Сыну Даниилу от первого брака уже 19 лет. Восемь месяцев назад родилась дочь Мария.

— В одном из интервью вы сказали, что хотите стать «кем-то вроде Маргарет Тэтчер». Неужели собираетесь выставить свою кандидатуру на грядущих президентских выборах?
— Нет, конечно. Просто взгляды Тэтчер мне очень близки: она поддерживала неоклассическую модель развития экономики с опорой на свободный рынок, в том числе на малый бизнес. В конечном счете я бы хотела самоутвердиться в похожем качестве. Но ни президентом, ни премьер-министром, ни вице-премьером быть не хочу.

— Удастся ли вам поднять малый бизнес в России?
— Должно все получиться, нет другого выхода. Я обязана это сделать.

— Вы уже были младшим научным сотрудником, преподавателем, предпринимателем, депутатом Госдумы. Сейчас вы — министр. Какая следующая остановка?
— Не знаю, честно. Сама задаю себе этот вопрос. Надо хотя бы несколько лет поработать министром. Через два года, клянусь, я вам на этот вопрос отвечу.

Как вы относитесь к «новым русским» женщинам?

Роман КАРЦЕВ, артист эстрады

— Я и к старым хорошо отношусь.

Владислав ФЛЯРКОВСКИЙ, телеведущий

— В природе существуют два типа «новых русских» женщин. Во-первых, так называемые «деловые», которые открыли свое дело, сделали карьеру, то есть чего-то в этой жизни добились самостоятельно. Второй тип — женщины «новых русских» мужчин, возлюбленные и жены. К первой категории я отношусь с уважением, несмотря на то, что у них остается очень мало времени на дом, семью, мужчину, и об этом остается только сожалеть.

Юрий ГРЫМОВ, рекламщик

— Я не подразделяю женщин на «новых русских» и на старых. Если женщина мне по-настоящему нравится, то мне все равно, относят ли ее к «новым русским».

Ольга АРОСЕВА, актриса

— Чтобы узнать, что такое «новая русская», вы решили обратиться к старой мне? Ничем не могу помочь. Я к ним не отношусь, и среди знакомых ни одной такой нет.

Эдвард РАДЗИНСКИЙ, писатель

— Женщины — это вообще прекрасно: новые, старые, русские, нерусские...

Андрей КОНЧАЛОВСКИЙ, кинорежиссер

— Если женщина нашла себя в каком-то деле, где она может максимально реализовать свои возможности и удовлетворить амбиции, то это очень хорошо. Вернее, нормально. Никто ведь не кидает камень в женщин-домохозяек... Каждый занимается тем, что ему по душе.

Лев ДУРОВ, киноактер

— Определение «новые русские» я не вполне понимаю. Оно какое-то полуругательное, полуироничное, полузавистливое. Я вообще не очень хорошо понимаю, что это за класс — люди, которые хорошо ориентируются в современной жизни, которые умеют употребить нужным образом свою голову и руки. Они для меня загадка. Если же говорить о деловых женщинах, то для меня их олицетворяет Ирина Хакамада. Несмотря ни на какие заботы и работы, она ухитряется остаться красивой женщиной. Не уставшим до смерти подобием женщины, а умным человеком, с которым, наверное, очень приятно общаться. Вообще я приветствую деловых женщин, которые способны не только щи варить и пеленки стирать (хотя это тоже надо уметь).

Константин БОРОВОЙ: «Женщинам в бизнесе мешает фантазерство»

Есть чисто женские качества, которые помогают добиться успеха. Например, обаяние.

Есть определенные сферы, в которых женщина может быть весьма успешна. Например, на телевидении, в шоу-бизнесе, в моде — в тех областях, где важно, как одет человек, как он себя ведет, как общается с собеседником.

Меньше успешных примеров в банковском деле. Женщин-руководителей там очень мало. Как исполнители они вполне хороши, но в высшем звене финансового бизнеса их почти нет. Было время, когда женщины пришли в руководство банков, но все эти структуры впоследствии разорились. Причина — жесткая конкуренция, в ней способны выжить лишь мужчины. А в том же шоу-бизнесе высока конкуренция между артистами, но между бизнесменами пока мала: профессионалов, продвигающих «шоу-товар», единицы. Поэтому женщин так много в телеиндустрии. Можно назвать хотя бы Ирену Лесневскую или Ксению Пономареву.

Что мешает женщине в бизнесе? Фантазерство, чрезмерная эмоциональность. Масса женщин сгорела на этом. Был стабильный, налаженный бизнес, хорошие деньги, но периодически возникающее желание посумасбродничать, взять и улететь к черту на рога с любимым человеком приводило к краху.

Бизнес — резкая игра, не всегда женщина может выдержать ее правила. Я часто летаю самолетами, в которых путешествуют бизнесмены. Деловую женщину увидишь там редко — в основном жены и любовницы самих бизнесменов.

Как правило, «новые русские» женщины разведены, живут вне брака и делают это совершенно осознанно. Есть более-менее постоянный любовник, друг, но «новой русской» хочется чувствовать себя максимально независимой. С другой стороны, ей гораздо труднее, чем женщине обычной, найти партнера. Иные требования к мужчине — интеллектуальные, эмоциональные... «Средний» мужчина ее раздражает. В эмоциональном плане таких женщин могут привлекать скорее другие женщины. Речь не о лесбиянстве. Хотя иногда и это имеет место...

Женщинам в бизнесе я стараюсь помогать. Не то чтобы даю мудрые советы, но... Если чувствую, что человек того стоит, всегда стараюсь свести ее с нужными людьми, налаживаю нужные контакты.

Бизнес — штука тяжкая, он физически изматывает, не каждая женщина способна выдержать. Иногда ей приходится полностью меняться психологически. Я встречал таких бизнесменш, в основном западных: внешне холеные, красивые, а на самом деле — мужики...

Что же касается политики, то женщин там у нас нет вообще. Те женские фигуры, которые мелькают иногда «в сферах», политиками не являются. Как-то я даже написал частушку: