ВОСХОЖДЕНИЕ НА ТОТ СВЕТ

15 января 1998 два российских альпиниста — Артур Тестов (32) и Владимир Ананич (40) установили мировой рекорд, поднявшись в разгар зимы на пик Мак-Кинли, самую высокую вершину Северной Америки (6.193). Они были торжественно приняты в сенате штата Аляска и стали героями Америки. И только наша страна не узнала своих героев

Путешествия

Василий ГОЛОВАНОВ

Тема горы и тема героя

До-история

Тема горы возникает задолго до человека, в чудовищно-медлительном времени геологического движения, миллионов 50 лет тому назад, когда невероятное сжатие третичных пород вздыбило вверх исполинские массы материи, образовавшие то вспучивание, местами пробитое устремленными вертикально вверх потоками базальта, которое сегодня называется Аляскинским хребтом. Пережив сотню-другую оледенений, каждое их которых продолжалось несколько тысяч лет, гора наконец обретает приблизительно тот вид, в котором существует и поныне. Это монументальная, подавляющая своим величием твердыня с белоснежной вершиной и ведущими к этой вершине ребрами, напоминающими контрфорсы готического собора или гигантские узловатые корни, которые гора вонзила в землю. Меж этих каменных корней накапливается снег, превращается в лед. Лед достигает сотен метров толщины и под собственной тяжестью начинает сползать вниз — в такт гляциологическому времени, намного опережающему время камня, но все-таки в тысячи раз отстающему от биоритмов живого. Отроги ледника ветвятся, вздыбливаясь на поворотах горных долин, лопаясь на обрывистых участках. Внизу из ледников рождаются многочисленные ручьи и реки, в которых скорость движения воды — и соответственно время — обретает наконец привычную всему живому скорость.

Последние две тысячи лет человеческой истории — лишь миг во времени горы. В самом конце этого мига гора получает название. Есть несколько топонимов, в том числе и русский: Денали, Трелейка, Большая Гора. Все они называют гору как ориентир. Прикоснуться к ней человек еще не смеет.

В 1896 году молодой ученый Уильям А. Дики, производя топографические измерения на Аляске, с большой точностью определил высоту горы в 20 000 футов и установил, таким образом, что это не только самая высокая гора Аляски, но и высочайшая вершина всего североамериканского континента. На следующий год из честолюбивых соображений он предложил назвать ее именем только что избранного президента Соединенных Штатов от Республиканской партии Уильяма Мак-Кинли — уроженца равнин Огайо, равнодушного к горам. Несмотря на очевидное небескорыстие ученого, имя Мак-Кинли осталось за горой, хотя сам президент, через четыре года правления погибший от пули анархиста, похоже, совершенно забыт своими согражданами. Так гора впервые соприкоснулась с хронотопом человеческой истории.

История

Альфред Х. Брукс был первым белым, который, преодолев сотни километров тайги и тундры, кишащие кровососущими насекомыми, в 1902 году достиг отрогов Мак-Кинли и, выпутавшись из настоящего лабиринта окружающих бастион горы предварительных скальных укреплений, каньонов и рек, ступил на ее склон. Подниматься выше проводники наотрез отказались. «Аборигены Аляски испытывают сверхъестественный страх перед вечным льдом ледников», — печально констатировал путешественник, которому потребовалось 105 дней, чтобы дойти до горы и вернуться обратно.

Когда в следующем, 1903 году, Джеймс Викерсхем проделал тот же путь с намерением подняться на вершину, индеец племени атабаска не без иронии спросил его: «Что вы думаете найти на вершине — золото?» Услышав в ответ, что белый человек хочет подняться на гору ради самой вершины, индеец рассмеялся и сказал несколько слов на своем наречии. «Что он говорит?» — спросил Викерсхем проводника. «Он говорит, что вы сумасшедший».

Крошечное расхождение стрелок на историческом циферблате: индейцы жили еще в предрассветном покое, а европейская цивилизация ясно ощущала время «заката». За пять веков великих географических открытий почти все земные горизонтали были исхожены, перед человечеством неотвратимо — как нерешенная задача — вставал мир вертикали. Не случайно развитие альпинизма совершенно естественным образом совпадает по времени с развитием авиации, а восхождение Хиллари и Тенцинга на «крышу мира» — Эверест — лишь на четыре года предшествует запуску первого космического спутника.

В 1912 году Билмор Браун и два его товарища почти дошли до вершины Мак-Кинли. Но за несколько сот метров до нее они были буквально прибиты к земле налетевшим штормом и, чтобы не погибнуть, вынуждены были вернуться. Первовосходителем в 1913 году стал Джонни Стак. У него было ощущение, что он видел Землю в окошко с небес.

Следующая попытка восхождения состоялась лишь в 1932 году и закончилась трагедией: оба участника погибли. Так открылся мартиролог горы, своеобразная книга ее расчетов с человечеством.

Один русский парень

Когда в 1994 году Артур Тестов впервые появился в поселке Талкитна, откуда начинают свой путь на гору все альпинистские группы, отношения пика Мак-Кинли с человечеством вполне определились. Гора пережила нашествие честолюбцев в начале века, послужила своеобразным полигоном американских вооруженных сил в годы второй мировой войны (до сих пор лучшими для восхождения на гору считаются армейские высотные ботинки «Бани-бутс») и к концу 70-х годов стала просто одной из тех мировых гор, восхождение на которую обязательно для альпиниста высокого класса. Свой статус гора поддерживала довольно ревностно: в 1956 году из 18 претендентов на ее вершину она отвергла всех. В 1995-м — 702 из 1202. Убивает она в среднем 4 — 5 человек в год, но иногда в два-три раза больше. Это подтверждает альпинистское кладбище в Талкитне с полусотней могил тех, кто погиб на горе и удостоился захоронения. Многих просто не нашли.

Зимние восхождения на Мак-Кинли очень долго считались невозможными: в 400 километрах к югу от Северного полярного круга даже в июле на подступах к вершине обычны морозы порядка минус 20оС. А зимой к лютой стуже добавляется сильно укороченный приполярный день продолжительностью всего 4 — 5 часов. Однако в феврале-марте, когда день возрастает до 10 часов, несколько попыток восхождения все же увенчались успехом. Первыми 28 февраля 1967 года на гору поднялись американцы во главе с Артом Дэвидсоном. Победа была оплачена дорого: один человек погиб, все получили серьезные обморожения. После восхождения Арт Дэвидсон написал знаменитую среди альпинистов книгу: «Минус 148о по Фаренгейту». По шкале Цельсия это минус 100о — с учетом ветра. И хотя это не абсолютный, а условный показатель «суровости климата», складывающийся, собственно, из температуры (минус 57оС), влажности воздуха и скорости ветра, он все же красноречивее других удостоверяет, что зимний Мак-Кинли представляет из себя сущий ад. После Арта Дэвидсона и двух его спутников в этот февральско-мартовский ад поднялись еще 10 человек. Одним из них был Наоми Уемура, возможно, самый поразительный альпинист-одиночник XX века. После Эвереста пик Мак-Кинли показался ему несложной вершиной. Он сказал, что «сделает» (американизм) ее за неделю. Демонстративно взяв продуктов на семь дней, он бесстрашно вылетел на встречу с судьбой. Подъем на вершину отнял больше времени, чем предполагалось, и соответственно больше сил. На спуске с горы, на узком гребне, круто обрывающемся вниз, к леднику, Уемура был подхвачен штормовым снежным вихрем и исчез навсегда...

И только один безумец — опасно, смертельно влюбленный в горы — американец Джон Ватерман в 1979 году попробовал подняться на гору в период, который на Аляске называют «мертвой зимой» («death of winter»), в декабре. Через десять дней он вызвал самолет. «Гора победила меня, но не взяла мою жизнь», — сказал он на пресс-конференции. В общем, зимой Мак-Кинли продолжал оставаться неприступным, когда Артур Тестов появился в поселке Талкитна.

Герой не был бы героем, если бы не увидел в этом вызов и шанс для себя. А Артур Тестов родился в русском городе Рязани для какого-то большого, невиданного дела. В прошлом у него была пара семитысячников и мировой рекорд перехода через пустыню Каракумы в жаркое время года — без связи, в режиме полной автономии. Но герою мало одного подвига. У Артура было имя героя, молодость, сила, бесстрашие. Честолюбие, индивидуализм и прочие качества, необходимые герою, у него тоже были налицо, причем в превосходной степени, что даже привело к конфликту в команде (собранной для проекта «семь вершин», который потом распался). Однако именно команде Артур обязан главной удачей того лета. Этой удачей стал не подъем на вершину, а человек. Врач команды, удивительно мягкий и скромный человек с уникальным чувством юмора, Владимир Ананич, по характеру — полная противоположность Артуру, «волку-одиночке». Возможно, именно поэтому они и образуют со временем идеальную для восхождения пару.

Неудача

Неудача, как известно, ломает слабого, а сильного только раззадоривает. Артур не нашел денег на экспедицию в 95-м, поэтому в 96-м выгреб все, что было у друзей и родителей, взял в долг и весной уехал в Америку.

«...Мой напарник-москвич не рискнул поехать со мной, ибо совершенно неясно было, где и как мы будем жить и удастся ли нам вообще собраться для восхождения. Я действительно несколько месяцев кантовался в Сиэтле, штат Вашингтон, по разным русским знакомым, экономя на всем и закупая снаряжение. Напарник прилетел, когда я сообщил ему, что все готово. В Талкитне старший рейнджер Дэрил Миллер разговаривал с нами сквозь зубы, с крайним недоверием глядя на «молодых», которые замахнулись невесть на что. Экспедиция была зарегистрирована, он сам проверял наше снаряжение и экзаменовал на знание горы. Но факт: отпускать ему нас не хотелось. Правда, напарник мой оказался психологически совершенно не готов к тому, что нас ожидало. На горе нельзя жить «по-прежнему», иначе ты погибнешь. Он был очень силен физически, но на 14-й день, после ночи, когда ветер буквально распиливал снег вокруг нашей пещеры, тряся ее, как погремушку, он сказал, что дальше идти не может. В конце концов я пошел один: я не надеялся на благополучное восхождение, но должен был отработать свое до конца. Вечером первого же «одиночного» дня я провалился в трещину. Чтобы выбраться, пришлось обрезать волокуши со снаряжением. Все. Через пару дней мы вернулись в базовый лагерь, откуда нас сняли. В Талкинте все радовались, что мы живы-здоровы, и были убеждены, что того, что мы получили, с нас достаточно. Только одна корреспондентка спросила, собираюсь ли я попробовать еще раз. Я ей ответил, что да...»