Эта трагедия пострашнее кровавого невзоровского фильма. Мать похоронила сына. Похоронила с помощью бывшего врага. А военкомат и милиция устраивали обыски, засады и «следственные действия» в ее доме вплоть до дня похорон: искали «дезертира»...
«Жжет нас память,
и мучает совесть того,
у кого она есть...»
В. Высоцкий
Мечтал стать морским пехотинцем
Миша Бессарабец мечтал стать морским пехотинцем. В пятнадцать лет он совершил первый прыжок с парашютом, к восемнадцати их на его счету было уже 156. Первое место в областных соревнованиях по таэквондо, вольной борьбе, первый разряд по плаванию... Свидетельство тренера по парашютному спорту, грамоты, которые показала мне его мать, Татьяна Николаевна Бантьева, подтверждают, что Михаил рос не маменькиным сынком.
Судьба распорядилась по-своему: Михаил попадает служить в погранвойска. И уже вскоре родители получают благодарственное письмо за хорошую подготовку сына к армии.
Затем командировка на таджикско-афганскую границу, служба на границе Дагестана с Чечней...
Разведвзвод, в который попал Бессарабец, считался гордостью отряда. Сюда не брали добровольцев. Начальник разведки майор Новиков и командир взвода Вячеслав Сисенко сами решали, кто им нужен. Командир повторял: «Я готовлю вас к войне, к тому, чтобы выжить в бою». Ребята своего командира понимали, так как уже успели повоевать на Востоке. Вместе с командиром делили последние сухари, когда голодали в горах Таджикистана. А что до лейтенанта Сисенко, то и он был настоящим «профи», примером для подражания. Так что, можно сказать, рядовой Михаил Бессарабец оказался в числе избранных.
Месть за смерть командира
На исходе лета 1995 года по телевидению и в газетах прошла информация о захвате чеченскими боевиками группы российских офицеров во главе с начштаба полковником Новожиловым. Разведгруппе лейтенанта Сисенко поручили вызволять пленных. Выполняя эту задачу, Сисенко погиб.
Трое, рядовые Михаил Бессарабец, Александр Ковалев и Игорь Лавер, уходят с заставы мстить за убитого командира. В разведвзводе знали об этом, так как «казаки» (так эту тройку называли сослуживцы) прямо сказали: «Мы уходим «мочить чехов» за командира». Это было в ночь с 13 на 14 октября. До увольнения «казакам» оставалось три недели.
Сутками позже от местных жителей стало известно, что в районе Голубого озера в Веденском районе произошел ожесточенный бой между дудаевцами и российскими солдатами: на крупное подразделение боевиков напали три человека. Бой длился несколько часов, многие боевики были убиты. Погиб и один из нападавших. Об этом писал Андрей Чужой в «Комсомольской правде» за 2 ноября 1995 года.
В журнале «Спецназ» за март 1996 года вышла статья Андрея Мусалова, в которой рассказывается о разведчике Михаиле Бессарабце, который с сослуживцами проник в чеченский лагерь в районе Голубого озера. Смельчаки, используя фактор внезапности, изрядно потрепали боевиков. Побудительный мотив разведчиков был прост: отомстить за любимого командира. Статья в журнале так и называется: «Месть».
А они все ищут и ищут...
Юристы из военной прокуратуры Каспийского гарнизона погранвойск — капитан юстиции Л.С. Нагирный и военный прокурор подполковник юстиции С.Б. Цапко — не мудрствовали лукаво и быстро установили «истину»: разведчики «оставили место службы по причине неуставных отношений к ним со стороны сослуживцев... Рядовым Васюниным были избиты Бессарабец и Ковалев...».
Вспомним, что до увольнения разведчикам оставалось три недели и оружие они держали не только на присяге, но и владели им в совершенстве. Эти парни умели постоять за себя. Их боялись и уважали боевики.
Прокуратура заводит на военнослужащих уголовное дело 32/04/0797-95 г. и обвиняет их в совершении преступлений, предусмотренных ст. 247 п. «А» УК РФ — ДЕЗЕРТИРСТВО и ст. 2181 УК РФ — ХИЩЕНИЕ ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ, БОЕПРИПАСОВ ИЛИ ВЗРЫВЧАТЫХ ВЕЩЕСТВ.
Хочется узнать, во-первых, зачем надо было дезертировать в сторону фронта — в горный Веденский район, где полно вытесненных из долины боевиков, которые озверели от «тактики» федералов — лупить по горам изо всех видов систем залпового огня?
И второе — об оружии. В постановлении 2794, подготовленном помощником военного прокурора Каспийского гарнизона пограничных войск РФ, говорится: «В ночь с 13 на 14 октября 1995 года Бессарабец, Ковалев и Лавер несли службу в составе пограничного отряда на КПП в окрестностях села Ботлих, имея на вооружении закрепленные за ними пулемет ПК АГ-286, 750 патронов к нему, два автомата АКС-74 1517455 и 8356868, 15 магазинов с 570 патронами калибра 5,45 мм, гранаты РГД-5, три гранатомета РПГ-26 и два штык-ножа...» Зачем «дезертирам» столько оружия? Три разведчика несли на себе 70 килограммов. Для продажи? Но тогда какой был смысл тащить его в удаленное от границы селение Макажой, где нашла мать останки сына, когда рядом с Ботлихом — чеченские селения Миорса (четыре километра от границы), Ашино (5 км), Шандора (8 км). Макажой находится на расстоянии 16 километров, если смотреть по карте напрямую — через перевал Абдалзабазуль (2604 метра).
Печально сознавать, что никто из мужей отечественного права, к кому попадалось дело Бессарабца, не в состоянии отличить дезертирство от отваги, а примитивного дезертира от человека идеи (пусть, может, и ложной).
Не хочется утомлять читателей содержанием «бумажек» из высших юридических органов, которых у Татьяны Николаевны немало, но одну, отправленную Главной военной прокуратурой родителям погибшего разведчика, прочитать следует. Там сообщается «об активизации розыска военнослужащего в/ч 3810 Бессарабца М.В.». А мать за месяц до того похоронила сына, которого сама нашла в горах Чечни...
Сулейман, убивший Михаила
Из заявления Т.Н. Бантьевой главе администрации Волгоградской области: «В августе 1997 года со слов сослуживца рядового запаса Белова (Городищенский район Волгоградской области) мы узнали, что сын похоронен на территории Чечни...»
Татьяна Николаевна связывается по телефону с матерью Александра Ковалева, еще одного сослуживца сына, которая живет в Краснодарском крае. Вместе с ней и своим супругом Алексеем Николаевичем она приезжает в Грозный. Как рассказывает Татьяна Николаевна, в здании представительства России, не отмеченном даже государственным флагом, дипломаты Скобцев и Шкляров заявили родителям: договаривайтесь обо всем с чеченцами сами, сами ищите машину, сами езжайте куда надо. А мы помочь ничем не можем. И гостиницы у нас тут нет, ночуйте где хотите.
Мать Ковалева повела родителей Бессарабца к тем, с кем предстояло «самим» договариваться.
Бывший командир батальона, тридцатидвухлетний Сулейман, обитал в полуразрушенном доме. Встретил словами: «Думал, не приедешь, Татьяна Николаевна, побоишься. Покажи фотографию... Зла на меня не держи. Если бы не я его, то он меня тогда пристрелил бы в горах... Деньги есть? Нет? Так отдам. Красивый был он у тебя. Да у меня еще лейтенант под камнями лежит, его без денег не отдам никому».
Сулейман в подробностях вспомнил 15 октября 1995 года. После ночного боя трое пограничников возвращались в Дагестан. Остановились на привал невдалеке от дома местного горца. Тот и вывел боевиков на разведчиков. В ходе боя Игорь Лавер был ранен, Михаил Бессарабец погиб.
«...Помогали двое боевиков»
— Я подрубил твой род, — сказал боевик Татьяне Николаевне, — и по закону шариата должен сделать все, чтобы у тебя было меньше проблем с проводами сына в последний путь.
Сулейман сдержал слово.
Когда обращались в российское представительство и Скобцев сказал, что для поездки в горы нет бензина, а для эксгумации — спецперчаток, целлофанового мешка и респиратора, Сулейман распорядился:
— Выйди за ворота, Скобцев, скажу пару слов.
— А безопасность гарантируешь?
— Иди, не бойся.
«Что сказал боевик Скобцеву, — вспоминает Татьяна Николаевна, — никто не слышал, только после этого наш дипломат быстро на все согласился, предоставил машину и даже сам сел за руль».
19 августа 1997 года отправились в горы через перевал в селение Макажой.
Из заявления главе администрации Волгоградской области: «На могилу для эксгумации другие должностные лица, присутствие которых было обязательно, отказались ехать. Копали мы могилу сами, помогали двое боевиков из охраны Сулеймана и солдат Ковалев Саша, который пропал в ту ночь вместе с моим сыном. У могилы моего сына стоял и его убийца...»
Машина со скорбным грузом отправилась в Моздок. По словам Татьяны Николаевны, на всех чеченских постах, через которые она проезжала, ее не останавливали и не проверяли.
Контрразведка против мертвого тела
— Включай музыку, Саид, — сказал Сулейман водителю, когда процессия двинулась по горным дорогам от Макажоя. Так, под веселую музыку, Татьяна Николаевна везла останки сына по Чечне. Продолжение пути было не менее тягостным.
— Зачем вы ездили в Чечню? Как вы очутились в Чечне? — домогался у гроба сына офицер информационно-аналитического отдела Кавказского особого пограничного округа майор А. Земляков. — Пишите подробно обо всем, с самого призыва Бессарабца в армию. Если устанете, то будете писать завтра, но все равно напишете.
Женщина писала восемь часов подряд. Такие же объяснительные взяли у отчима Бессарабца Алексея Николаевича и у Ковалевой Галины Владимировны.
Затем родители искали попутный вертолет до Ростова, так как пограничники категорически отказали в какой-либо помощи. Затем на ростовском военном аэродроме родители вместе с вертолетчиками больше часа отгоняли аэродромных собак от останков сына. Затем восемь суток ждали в морге-лаборатории военного госпиталя СКВО представителей части 3810 — для опознания. Контрразведчики по каким-то причинам запрещали забирать тело...
«Мы видели и ощущали черствость и цинизм в первую очередь со стороны погранслужбы РФ и контрразведки, которые теперь извещают меня, что это их стараниями тело было эксгумировано, доставлено на Родину. И это они прекратили уголовное дело в отношении сына Миши как «умершего», а не как расстрелянного бандитами, это они сфабриковали вместе с командиром части Колбиным клевету, что мой сын «дезертировал» в Чечню, чтобы там его убили... По сей день он не отчислен из списков в/ч 3810, и по сей день я не получила официального извещения командира части, что мой сын погиб... Делается все, чтобы очернить его (сына) имя и не дать возможности считать его погибшим при исполнении служебных обязанностей...»
(Из заявления главе администрации Волгоградской области.)
Мать обратилась к главе администрации, члену Совета Федерации Н.К. Максюте с просьбой помочь в защите чести и достоинства ее сына и исключении его из списков войсковой части 3810 как погибшего (а не умершего).
А они все ищут и ищут — 2
Прочитаем несколько «ответственных» документов из тех, что накопились у Татьяны Николаевны.
«В настоящее время проводятся розыскные мероприятия по установлению местонахождения военнослужащих. На это ориентированы ФСБ, МВД РФ, местные и центральные органы Чеченской Республики». — Главная военная прокуратура.
«Комиссией по розыску пропавших без вести принимаются все меры по установлению местонахождения вашего сына». — Главный штаб Федеральной пограничной службы РФ.
«Достоверных доказательств того, что Алексей (хотя Бессарабца звали Михаил) погиб, не имеется». — Военный прокурор Каспийского гарнизона погранвойск.
Между тем, как мы уже знаем, истина находилась вовсе не за семью печатями и, для того чтобы найти тело погибшего солдата, вовсе не требовалось «принимать все возможные меры по активизации розыска» (об этом много раз извещали родителей Михаила). Нужно было всего-навсего сделать хоть что-нибудь...
На самом деле постоянный розыск велся только в одном месте — в городе Волжском Волгоградской области, в квартире родителей давно засыпанного землей рядового.
Сотрудники местного УГРО, как на «малину», врываются в дом и ищут дезертира Бессарабца. Оперативники проявляют недюжинную настойчивость, они вламываются в 10 часов вечера под Новый год, 8 Марта, в иные праздники...
Последняя, и наконец-то результативная, операция правоохранительных органов была проведена в день похорон, когда следователь «изъял» у бабушки Бессарабца свидетельство о смерти, чтобы закрыть дело как в отношении умершего. Что и было сделано на основании документа за номером 383433 от 2 сентября 1997 года, в котором говорится: «Причина смерти — огнестрельное пулевое проникающее ранение головы с повреждением головного мозга. Место смерти — селение Макажой».
«Нам помогали добрые люди»
Эти слова Татьяны Николаевны, видимо, относятся и к старшему специалисту группы судебно-медицинских экспертов по опознанию, который, рискуя личным и служебным благополучием, отправил факс в Москву, в управление контрразведки, и сообщил, что он принял самостоятельно решение отдать тело погибшего Бессарабца родителям для захоронения.
Родители Михаила благодарны командованию СКВО за предоставленное бесплатно жилье и обеспечение в Ростове-на-Дону в период пребывания в центре по опознанию погибших военнослужащих.
Искренне тронуты они вниманием администрации города Волжского, комитета социальной защиты, директора трубного завода Виталия Витальевича Садыкова, оказавших материальную помощь.
1 сентября 1997 года рядового Михаила Бессарабца, опознанного под номером 986, встречали военнослужащие с острова Зеленого. Военком Александр Сергеевич Бельков оперативно решил все вопросы, связанные с организацией похорон. Последний путь разведчика Михаила Бессарабца закончился 3 сентября на Аллее героев Волжского кладбища.
Пограничников из части 3810 на похоронах не было. Зато, как вы помните, к гробу пришел следователь.
Виктор БОГДАНСогласно нашим документам, ваш сын жив
Более трех лет мать солдата пытается получить свидетельство о смерти
Сержант Василий Ткач был первым из шестидесяти парней — уроженцев Брянщины, погибших в Чечне. Убили его задолго до официального начала боевых действий, 26 ноября 1994-го, когда завербованные ФСК русские офицеры и дембеля, названные впоследствии «антидудаевской оппозицией», безуспешно пытались взять штурмом Грозный. Тело мать нашла только через полтора года: сначала была «известинская» фотография, на которой в одном из убитых солдатиков она признала не вернувшегося вовремя из армии сына, потом поездка в Грозный, братская могила, опознание...
Сейчас останки Василия покоятся на родине — в поселке Шибенец Брянской области. И в то же время, согласно официальным бумагам, погибшим сержант Ткач... не считается. Минобороны от бывшего солдата открестилось еще в 1995-м устами генерал-полковника Жеребцова: «Ваш сын в ноябре 1994-го добровольно заключил контракт с ФСК и был направлен в Чеченскую Республику». А ФСБ «своим» не признает до сих пор. Даже с помощью пикетов солдатских матерей у дверей управления ФСБ не удается добиться правды от главного контрразведчика Брянщины Анатолия Назарова, только отписки: мол, по данным управления кадров, Василий Ткач в списках сотрудников Федеральной службы безопасности не значится.
Михаил СОЛОВЬЯНОВФото Н. Медведевой, М. Соловьянова, из семейного архива