ЛОНО НАПРОКАТ

В Санкт-Петербурге, в центре ЭКО (экстракорпорального оплодотворения) при Институте акушерства и гинекологии имени Д. Отта вот уже три года как ввели в практику суррогатное материнство. А недавно рискнули дать объявление в городской газете — пригласили женщин, желающих выносить чужого ребенка.

Производство детей вместо деторождения

Они словно два полюса: дамы, беременеющие «от прикосновения», по два раза в год наведывающиеся к гинекологу за направлением на аборт, и женщины, ожидающие зачатия точно чуда, томящиеся тоской по недостижимому, заветному материнству. Многие из нынешних «вторых» когда-то были в числе «первых». Но в любом случае бесплодие воспринимается как наказание, кара.

И тогда на помощь приходят новейшие медицинские технологии, граничащие порой с фантастикой. Оказывается, и женщина без матки может заиметь генетически своего ребенка! А если из-за преклонного возраста или гормональных нарушений в женском организме не образуются яйцеклетки, их можно... купить. Муж бесплоден? Пожалуйста, сперма также продается. Без ограничений. Вам какой цвет волос и разрез глаз угоден? А тип скул?

А можно еще получить ребенка из собственного эмбриона, минуя беременность. Достаточно «арендовать» чрево другой женщины на 9 месяцев. Это называется суррогатное материнство. Оно разрешено Семейным кодексом.

За 20 лет общество привыкло к «детям из пробирки». Услышав, что в далекой Тюмени женщина родила пятерых близнецов, зачатых методом экстракорпорального оплодотворения, мы лишь сочувствуем родителям, на чьи плечи свалилась неподъемная ноша. И все. Никакого удивления.

Иное дело — донорское материнство и прочие чудеса с куплей-продажей составных частей будущего младенца. Два полюса — бесплодность и плодовитость — сходятся на ниве коммерции в производстве детей. Но человек — существо эмоциональное и непредсказуемое. Подойдя к самому краю, он начинает размышлять: а смогу ли я смириться с таким способом обретения малыша? Взвесив все «за» и «против», женщины нередко отказываются от новейших способов, потому что не могут переступить через какие-то принципы, через то, что кажется аморальным, неприемлемым. Кто более прав — они или те, что готовы иметь детей любой ценой? Не знаем. Мы просто предоставим вам некую сумму свидетельств и фактов, относящихся к проблеме.

Первый «человек из пробирки» родился в Англии в 1978 году. Девочку назвали Луизой. Фамилия — Браун. Сейчас «детей из пробирки» уже около 200 тысяч. А первый такой ребенок в нашей стране родился в Москве в феврале 1986 года.

СУГУБО ЖЕНСКАЯ РАБОТА

«Примите заказ на ребенка»

Конкурс претенденток

Поработать «инкубатором» вызвались десятки представительниц прекрасного пола. Соперничество по числу желающих «на место» не уступало конкурсу абитуриентов на престижных ныне юрфаке или инязе. Медики отобрали десятерых. Тех, у кого все в порядке со здоровьем, личной жизнью, есть дети и чей возраст не превышает классических тридцати пяти.

В центре ЭКО считают: лучше, если суррогатной матерью станет женщина, которая уже знает, что такое роды. Ей знакомы ощущения, связанные с беременностью. Она идет на эксперимент с открытыми глазами, хорошо представляет, что ее ждет. Наконец, ей есть на кого перенести свою материнскую любовь, когда все останется позади, а малыша или малышей (вероятность рождения двойни при экстракорпоральном оплодотворении возрастает по сравнению с обычным зачатием в 24 раза) заберут счастливые генетические родители.

По мировой статистике, от бесплодия страдают 15 — 20 процентов супружеских пар. В России эта цифра, по-видимому, больше. Точных данных нет: никто и никогда не пытался подсчитать количество российских женщин и мужчин, лишенных возможности иметь детей. Хотя процент больных сердечно-сосудистыми заболеваниями, гриппом, астмой, психическими расстройствами и т.п. известен.

Но бывают и исключения. Так, первой суррогатной матерью в Санкт-Петербурге стала именно нерожавшая двадцатичетырехлетняя дама.

Родила... по дружбе

Это был подвиг дружбы. 26-летняя петербурженка, потерявшая ребенка (младенец, появившийся на свет прежде срока в результате кесарева сечения, умер через сутки после рождения), уговорила незамужнюю подругу родить ей малыша. Сама Тая (имена изменены) больше рожать не могла из-за случившегося осложнения — перитонита и последующей еще одной операции.

Муж Вадим бодрился и успокаивал любимую тем, что самое страшное позади, она — слава Богу! — жива. Можно жить и без детей, живут же другие... Но Тая была безутешна. Она рыдала днями напролет, вскрикивала во сне...

А по телевизору показывали «Вторую жену», фильм, где бесплодная женщина стала законной матерью ребенка, рожденного подругой. Правда, в фильме подруга забеременела обычным путем: муж героини, по обоюдному согласию, переспал с кандидаткой в суррогатные матери. Но картина, рассуждала Тая, снималась в застойные годы, наука с тех пор ушла далеко вперед.

Женщина, одержимая такой идеей, преодолеет все преграды. Это лишний раз доказала Таисия, проявившая недюжинную энергию и настойчивость, чтобы найти в родном городе врачей, готовых пойти на эксперимент — дать женщине без матки возможность стать генетической матерью. Это и был первый в России удачный опыт суррогатного материнства. Сейчас Таиным дочуркам уже по два годика. Двойняшки ничем не отличаются от других малышей, нормально развиваются, носятся друг за дружкой, радуются, как и все дети, приходу папы с работы, улыбаются при виде склонившегося над ними материнского лица.

Но... у сестричек есть и «вторая мама», которую они зовут тетей. Несмотря на то что девчушки с самого рождения находились на искусственном вскармливании, суррогатная мать их не «бросила», помогала подруге ухаживать за близнецами. Да и сейчас часто навещает.

Благополучный случай? Как сказать... Беременность Соня переносила очень тяжело. «Угроза выкидыша» — такой диагноз тяготел над подругами постоянно. Пять раз в течение семи месяцев (девочки родились недоношенными, весом чуть больше двух килограммов каждая) приходилось ложиться в стационар «на сохранение», претерпевать достаточно болезненные и небезопасные процедуры. Наконец, в связи с отсутствием биологической готовности организма к родам Софье сделали кесарево сечение. Чем это было компенсировано? Сие остается тайной двух подруг. Знаю лишь, что счастливая Тая подарила измученной Соне свою квартиру, а сама живет теперь в квартире мужа.

«Золотая» услуга

Далеко не каждая бесплодная пара осилит суррогатное материнство. Цена подобной «услуги» в Санкт-Петербурге колеблется от 25 до 35 тысяч долларов США, что и соответствует примерной стоимости одно-двухкомнатной квартиры. Добавьте расходы на операцию по забору яйцеклетки у генетической родительницы, на оплодотворение ее в пробирке, а затем перенос полученных эмбрионов суррогатной матери. Вместе с гормональными лекарствами, которые должны принимать обе женщины, дабы добиться синхронизации их физиологических процессов, это составит две тысячи долларов. Плюс медицинская страховка, платные роды, на которых настаивает большинство из тех, кто решил подработать «инкубатором», оплата счетов за лечение и препараты.

Но есть и другая сторона дела — этическая. Верующие, например, даже имея средства, предпочтут взять дитя из дома ребенка (детского дома), нежели воспользоваться «банком суррогатных матерей», предоставляемым клиентам центром ЭКО. Там — богоугодное дело, спасение от сиротской доли, а здесь... Но есть спрос — есть и предложение. А результат — очаровательные мальчики и девочки, которые уже учатся ходить, лепетать, держать ложку и улыбаться, — говорит сам за себя. Рождение человека — всегда чудо...

«Хуже, чем проститутка»

...Она вошла в мой гостиничный номер и с порога предупредила, что бесплатно давать интервью не станет. Хотя я уже знала заранее о таксе: 30 долларов за беседу. Достала кошелек. В конце концов не часто представляется случай поговорить с женщиной, рискнувшей родить ребенка за деньги.

— Пусть для читателей вашего журнала я буду Инной, — предложила гостья. — Среди моих знакомых ни одной Инны нет.

«Инне» 25. Замужем. Двое детей: девочка четырех лет и мальчик полутора. Образование высшее экономическое.

— И с высшим экономическим вы не можете устроиться на работу?

— Детям нужна мать. С ними необходимо заниматься, водить их в бассейн. Я не могу работать полный день. А на полставки ни одна серьезная фирма бухгалтера не возьмет. Пыталась быть рекламным, страховым агентом. Но и там надо выкладываться на полную катушку, чтобы заработать. А маленькие дети часто болеют. Да я и ни по темпераменту, ни по характеру не подхожу.

— А кто ваш муж?

— Рабочий. На государственном предприятии. Со всеми вытекающими. Оклад мизерный, да и тот платят в час по чайной ложке.

— И сколько лет главе семейства?

— Мы ровесники.

— Как он отнесся к вашей идее — выносить ребенка за деньги?

— Нормально. Давай, говорит, попробуем. Только и мне тогда приплачивать должны. Ведь придется терпеть неудобства. Я считаю, он абсолютно прав.

Бесплодие бывает: женским (30%), мужским (30%), смешанным (30%), «необъяснимым» (10%), связанным с несовместимостью супругов и другими причинами. В последнее время показатели мужского бесплодия резко пошли в гору. Большинство мужчин сегодня много работает, много нервничает, мало ест и плохо спит. Сперматозоиды в такой ситуации часто не выживают.

— А как вы оказались в центре ЭКО?

— Пришла по объявлению. А до этого сама давала объявление. В молодежную газету. Только его не напечатали. Сказали, за деньги — аморально. Я возразила: вы же печатаете объявления проституток — «эротический массаж круглосуточно». А мне говорят: суррогатная мать хуже, чем проститутка. Представляете?! А что плохого в том, что я хочу безбедно прожить несколько лет на то, что заработаю, выносив чужого ребенка? Я же качество даю. Потому и беру дорого. Не пью. Не курю. Физически здорова. Двоих родила, имею опыт...

— Инна, а не появится желание оставить ребеночка себе?

— Не появится. Во-первых, мне его некуда деть. Мы и так впятером вместе с моей мамой в двух комнатах еле помещаемся. А во-вторых, ребенок будет похож на генетических родителей. Может оказаться негром или китайцем. Мне ведь все равно. И потом, любая кормилица горевала, когда отдавала «своего» малыша, любая нянька пылала любовью к воспитаннику. Но они же не претендовали на него.

— То есть вы идете на все вполне осознанно?

— Женщины всегда рожали детей. И в революцию, и когда война шла. А для себя или для другой — не имеет значения. Кто-то кровь сдает, кто-то сперму, кто-то вынашивает чужое дитя...

Чужая ноша

Они все чем-то похожи на «Инну», суррогатные матери, с которыми довелось встретиться в Санкт-Петербурге. Хотя возраст разный. И профессии. Все пришли заработать, выбрав сугубо женское дело. Все убеждены, что дело это благое, потому что бесплодие для женщины «хуже смерти», а они дают жизнь желанному ребеночку, которого будут любить и холить, на которого в семье не надышатся. Все суррогатные матери даже мысли такой не держат — оставить малыша при себе, отказав генетическим родителям в последнюю минуту. У всех стесненные обстоятельства: материальные ли, жилищные ли. Завести еще одно дитятко нет никакой возможности. И все утверждают, что просто обожают детей.

Тридцатидвухлетняя красавица Антонина, мать двоих мальчишек, решила поработать «инкубатором»... с благословения своего духовника. «Батюшка даже настаивает, чтобы я таким образом помогла другим людям», — говорит Тоня. И добавляет, что надеется тем самым загладить грех: ей приходилось делать аборты. Теперь же она даст жизнь новому существу и... искупит вину перед теми, кого рожать не пожелала. Поверить всему этому мешает одно: Антонина через минуту сообщает, что если плод окажется не вожделенным мальчиком, которого ей заказали супруги из Ленинградской области, уже имеющие девочку, а еще одной девой, она сделает аборт. Правда, батюшке Антонина об этом, оказывается, не обмолвилась.

Церковь относится к суррогатному материнству, к «детям из пробирки» резко отрицательно: «Нельзя идти против природы. Зачатие и рождение ребенка — таинство Божие». Врачи — акушеры, гинекологи, эндокринологи, генетики — убеждены: взрослые дееспособные люди имеют полное право самостоятельно принимать решение о проведении экстракорпорального оплодотворения и использования себя в качестве суррогатной матери.

Двадцатисемилетняя Вика, мать пятилетней дочки, представляет суррогатное материнство в виде хрупкого теплого яйца. Чужого. Которое попросили подержать. И вот с ним нужно пройти по гололеду на высоких каблуках. Далеко. И донести, не разбить, доставить по месту назначения в целости и сохранности. Тебе доверили — терпи. Хоть за щеку засунь, только донеси.

Тридцатилетняя Нина в разводе с мужем. Сыну девять. Бабушек-дедушек нет. Живут трудно. Нина считает, что человек не может стоить дешевле хорошего автомобиля или квартиры. И потом, здоровье не купишь, а беременность и роды — процесс непредсказуемый. Нина не сентиментальна. И к ребенку, которого уже носит под сердцем, относится как к чужой ноше. «Я не настолько люблю детей, чтобы оставить себе малыша, — признается Нина. — Да я, если б хотела, уже давным-давно полдюжины нарожала».

Удавшееся свидание

— Вот так и получается: те, кому природой предназначено рожать, искусственно ограничивают себя, аборты делают, — разводит руками главный врач центра ЭКО Владислав Станиславович Корсак. — А те, кому природа в том отказала, к нам приходят. Безнравственно ли «покупать» малыша? Я так не считаю. Материнский и отцовский инстинкт требуют удовлетворения. Суррогатное материнство как метод лечения бесплодия должен быть защищен государством. Бесплодные женщины имеют право обрести счастье, пусть и таким нестандартным способом. Каждый выбирает по себе. Кто-то усыновляет сироту, а кто-то находит суррогатную мать. И это нормально.

В кабинете Владислава Станиславовича висит картина. На ней изображено солнце, как его обычно рисуют дети, — круг с тонкими золотыми лучиками. Присмотревшись, понимаешь: солнце — это яйцеклетка, а лучики — «влюбленные» сперматозоиды, которым назначено свидание. Цинично? В какой-то мере. Жизненно? Безусловно.

На заседании санкт-петербургских членов Ассоциации репродукции человека РФ, где обсуждались правовые и морально-этические аспекты донорских программ в ЭКО, участники одобрили избранную Корсаком и его коллегами тактику работы с пациентами и признали возможным рекомендовать ее другим российским центрам экстракорпорального оплодотворения. Было признано целесообразным участие специалистов-репродуктологов и ассоциации РАН в разработке соответствующего законодательства.

К детям из пробирки человечество, кажется, уже притерпелось. Смирится ли оно с детьми, взращенными в утробе донора?

* * *

С ОДНОЙ СТОРОНЫ... С ДРУГОЙ СТОРОНЫ...

В Семейном кодексе Российской Федерации значится: «Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)... Супруги, а также суррогатная мать не вправе при оспаривании материнства и отцовства после совершения записи родителей в книге записей рождений ссылаться на эти обстоятельства».

Иными словами, государство не только не защищает генетических родителей, но законодательно отдает той, что родила дитя, право решать его судьбу. Захочет — оставит себе, захочет — перепродаст кому подороже. Захочет — станет шантажировать бесплодную пару, чтобы заплатили сверх условленного...

Но, с другой стороны, могут ли генетические отец и мать потребовать от женщины, сдавшей свое чрево внаем, отказаться на 9 месяцев от привычного для нее образа жизни? А если возникнут осложнения при течении беременности или родах, придется, например, делать кесарево сечение, кто возместит ущерб, нанесенный здоровью суррогатной матери? Как быть в случае выкидыша или рождения неполноценного, больного малыша, урода?.. Нужно ли ребенку знать, кто его родил? Обязаны ли генетические родители раскрыть сыну или дочери тайну их появления на свет? Когда это лучше сделать?

Закон на эти вопросы не отвечает.

АМАЗОНКИ В ПОГОНЕ ЗА МАТЕРИНСТВОМ

Стоит ли карьера неплодного чрева?

Ею написаны десятки книг, многие из них стали бестселлерами. У нее прекрасный муж, которого она очень любит. У нее уютный дом, хорошая машина и солидный счет в банке. Плюс преданные подруги, готовые сделать для нее все. Даже родить малыша. Потому что отсутствие детей — это единственное, что омрачает жизнь преуспевающей американской писательницы Энн Тэйлор ФЛЕМИНГ, сохранившей в свои сорок девичью стройность и привлекательность.
Писатель есть писатель. Любой личный опыт — неважно, позитивный или негативный, — становится под его пером «литературным материалом». Вот и книга Флеминг «Отверженное материнство: путь одной женщины», где Энн поведала о попытках искусственного зачатия, предпринятых ею в Институте репродуктивных технологий при лос-анджелесской больнице Доброго самаритянина, стала в США бестселлером. Предлагаем вашему вниманию отрывок из этой книги.

Роскошным весенним днем я ехала по главной улице Санта-Моники, везя в сумочке банку со спермой моего шестидесятилетнего мужа. Искусственное оплодотворение — и это после шестнадцати лет супружеской жизни! Господи, как мы дошли до этого?

Комната ожидания полна женщин, волнующихся перед предстоящей процедурой. Они приехали сюда из многих стран, со всего мира. Сестринство бесплодных — я одна из них. В синих джинсах, в будничном платье, многие заехали сюда по дороге в офис.

Улыбаюсь слабой, вымученной улыбкой — для себя и для них.

Здесь собрались самые стойкие. Самые отчаянные. У всех в глазах упрямая пьянящая гордость. Никакого хныканья. Лишенные материнства, в погоне за ним мы бесстрашны, как амазонки.

... В начале 70-х мой муж Карл, лежа на мне, шептал, что хочет ребенка, и я как могла противилась его желанию. Я не могла представить себя беременной младенцем. В плену честолюбивых устремлений я так неукоснительно прибегала к контрацептивам, что не чувствовала связи между сексом и зачатием, между маткой и беременностью.

И вот после стольких лет секса без оплодотворения я лежу здесь, участвуя в оплодотворении без секса. Поворот судьбы на сто восемьдесят градусов, насмешка космических масштабов, движение по кривой — от великого секса к нулю.

Скажите, стоит ли служение искусству неплодного чрева? Впрочем, одно обусловлено другим — никто тебе не мешает, не отвлекает внимания. Я — наедине с собой, феминистка на пороге второй половины жизни, ищущая ответа на свои сомнения, посылающая безмолвные молитвы всем богам Материнства. И просящая прощения у матерей-тружениц, прикованных к рулю семейного автомобиля, с каждой беременностью набирающих вес. С каким презрением смотрели на них тоненькие, честолюбивые молодые женщины на подъеме женского движения, которые так же, как и я, хотели идти своим путем! И теперь, в эти горькие минуты, мне приходит в голову, что бесплодие — это расплата за бесконечно оттягиваемое материнство.

Как долго можно безнаказанно подавлять в себе один из самых мощных инстинктов — инстинкт продолжения рода? Мало радости быть бесплодной смоковницей... Но я не сдамся, забеременею, чего бы это ни стоило. Я добьюсь своего, в этот раз не получится, буду пытаться еще и еще раз. Оптимизма мне не занимать, упорства тоже.

И вот мы с доктором Ричардом Марсом сидим у него в клинике и обсуждаем постигшую нас неудачу — способность деторождения ко мне не вернулась. Я езжу сюда несколько месяцев, а мне кажется, уже тысячу лет. Бесчисленные попытки искусственного осеменения, хирургические вмешательства, а я по-прежнему не беременна. Доктор Марс говорит: таким женщинам, как я, остается одно... Я чуть не зажала уши; мне хорошо известно, что он предложит, — чертовы донорские яйцеклетки. Панацея для всех женщин не первой молодости, которые не могут забеременеть, несмотря на все новейшие технологии. Покупаются у другой женщины яйцеклетки, оплодотворяются спермой мужа и имплантируются в матку бесплодной жены. Но если я и решусь на это, остается еще одна опасность — я могу не выносить плод.

Доктор Марс говорит, что успешный исход наблюдается в 25--33 процентах случаев применения этого метода искусственного оплодотворения. Для меня это гигантские цифры. Весьма соблазнительный шаг. Ну вот и стали наконец яйцеклетки и сперма полностью равноправны — то и другое продается и покупается. Абсолютное биологическое равноправие — логическое следствие борьбы за женское освобождение.

Но мне вдруг этот метод показался в принципе аморальным и абсурдным. Сперма моего мужа и яйцеклетка другой женщины — я представила себе чью-то чужую плоть, развивающуюся в моем плодном пузыре. Что я потом скажу этому ребенку и когда? 90 процентов супружеских пар, которые на это идут, покупают яйцеклетки у анонимных доноров; мне сказали, что многие клиники эту операцию на других условиях не делают. Да ведь и сперма вот уже столько лет покупается анонимно. Всех это устраивает, будущие родители заинтересованы в том, чтобы родные и близкие считали ребенка генетически их на сто процентов. Надо только найти женщину, чьи физические характеристики сходны с моими, и я унесу тайну в могилу.

Смогу ли я на это пойти? Нет, не смогу. Я должна буду знать, что мой ребенок рано или поздно увидит свою биологическую мать. Познакомится с ней. У меня поплыло в глазах, когда я представила себе все моральные и эмоциональные последствия этого.

Но не могла я и подвести черту под всеми моими попытками, тем более что в наши дни врачи творят чудеса. С их помощью рожают женщины, перешагнувшие естественную границу детородного возраста... Есть еще один способ получить ребенка — из собственного эмбриона, минуя беременность. Твое дитя вынашивает другая, специально нанятая женщина. Одна из моих приятельниц, у которой с деторождением все в порядке, предложила свои услуги от всей души. Может, стоит попробовать? Яйцеклетки во мне образуются, это очевидно, а она, вне всяких сомнений, может вынашивать детей (во всяком случае своих). Но один раз она как бы вскользь, но с большим чувством обмолвилась: «Конечно, первые дни я буду сама их кормить, для начала».

Моих детей? Ты будешь кормить грудью моих детей? И тут меня пронзила мысль: а ведь все эти разговоры о «яичницах» и взятых напрокат матках — в сущности, хождение по лезвию бритвы.

...Если говорить честно, сводящая с ума возможность завести ребенка не совсем перестала для меня существовать. Я нет-нет да и возвращаюсь к ней мыслью — особенно в первые дни, недели, месяцы после официально провозглашенного мной освобождения от чар доктора Марса и его соблазнительных технологий. Да и сейчас изредка возвращаюсь...

(С сокращениями из журнала «Вы и Мы».)

Фото А. Басалаева, Ю. Феклистова, Л. Шерстенникова