КАК Я ХОТЕЛ ЗАПЛАТИТЬ НАЛОГИ

В День дурака истек последний срок сдачи налоговых деклараций

У меня пропало желание. И я не мог жить спокойно. А очень хотелось. Нужно было срочно лечиться. В наше время, когда сексуальная информация льется откуда ни попадя, телевизор сразу подсказал мне выход — заплатить налоги. Тут как на войне — либо ты им сегодня успеешь, либо завтра они тебе. И не посмотрят, что у тебя желание пропало. Короче, лучшая оборона — это наступление. Поэтому — вперед!

Суетиться я начал еще в январе. Для начала разыскал свою налоговую инспекцию. Это заняло всего полдня звонков, но зато оказалось, что она находится совсем рядом. Только дорогу перейти. Я немедленно перешел, поскольку давно известно — раньше сядешь, раньше выйдешь.

Налоговая инспекция — это длинные коридоры и многочисленные кабинеты. После двух-трех неудачных попыток нашел нужную дверь.

— Здравствуйте, тетеньки! — провозгласил я, внеся тело в кабинет.

— Здесь нет тетенек, — строго, даже с некоторой злобинкой сказала мне одна из множества тетенек, — здесь только государственные налоговые инспекторы сидят.

— Тогда дайте мне бланк декларации, заполнить хочу, — наивно попросил я.

Наивно, потому что бланков оказалась целая стопка. Они были розовые. Они были клетчатые. Каждый был обозван одной из букв русского алфавита. Специально такие, чтобы компьютеру легче считывать.

Первичное изучение дома этих розовых «починков» произвело на меня гнетущее впечатление. Я понял только две графы — графу «Ф.И.О.» и графу «адрес». Зато на обороте бланков обнаружил пояснения, которые тоже не понял... Моя безграмотность в налоговой области была вопиющей и где-то даже постыдной. Я, например, не знал, какие льготы полагаются на выращивание детей и какие документы, кроме свидетельства о рождении, нужно прилагать. Не знал, чему в точности равен МРОТ. Не знал, кому положена льгота в размере однократного МРОТа, кому трехкратного, а кому пятикратного.

Один из розовых бланков был специально предназначен для занесения туда сведений о моих гонорарах. Причем в двух клеточках этого бланка нужно было проставить некий льготный процент. Я перевернул бланк, ища подсказку. И подсказка там была! Мне подсказали, что необходимо обратиться к соответствующим постановлениям правительства.

Шли дни. Каждый вечер, приходя домой я садился за стол и начинал изучать многочисленные бланки и пояснения. Потихоньку даже начал заполнять наиболее понятные мне места, типа «Ф.И.О.». Окружающий меня мир слабо помогал мне. Знакомый юрист, коему я позвонил от отчаяния, сказал, что необходимо раздобыть справки из бухгалтерий всех редакций, где я получал гонорары. А в газете я прочитал, что справку можно предоставлять только одну — с места постоянной работы. Я, конечно, поверил юристу, а не газете, потому что я сам журналист и знаю, из какого места все эти статьи высасываются, особенно когда времени мало и надо материал сдавать. Может быть, будь я юристом, я не поверил бы юристу. А работай я на мясокомбинате, ненавидел бы колбасу, это уж точно. Впрочем, колбаса здесь совершенно ни при чем...

Я взял листочек бумаги и начал записывать редакции, где, насколько мог вспомнить, в течение последнего года получал гонорары. Потом стал их обзванивать, спрашивая телефон бухгалтерий.

— Позвоните через недельки три-четыре, — мягко порекомендовали мне в бухгалтерии «Аргументов...».

Не сильно отличались рекомендациями и другие бухгалтерии. Мне говорили, что очень заняты в связи с уплатой налогов и чтобы я позвонил попозже, через месячишко. А тем временем апрель надвигался быстро и неотвратимо.

К середине марта, когда я собрал все справки, копии договоров и документы о доходах, выяснилось, что полученных бланков деклараций мне не хватает. Не вмещались туда организации, весь прошлый год снабжавшие меня деньгами. Выбрав время, я зашел в инспекцию. Постучал вежливо в знакомую комнату, попросил бланк.

— У нас обед, — сказала одна из теток.

Я взглянул на часы. Обед начался ровно минуту назад.

— Да я не отниму много времени. Мне только бланк нужно взять. Вон они у вас на столе лежат. Дайте и разойдемся, довольные друг другом.

— Молодой человек! Выйдите и зайдете после обеда!

...Шли, как я уже написал выше, дни. Моя битва с декларациями приняла характер затяжных позиционных боев. Предварительные прикидки говорили, что мне еще придется доплатить государству налогов в размере около полумиллиона старых рублей.

Выбрав день, я сложил кипы листков в особую папочку и с утра пораньше отправился по знакомому маршруту. Весна вступила в свои права — чирикали воробьи, журчали ручьи и так далее. Короче, близился крайний срок, и в налоговой инспекции уже густели темные народные орды. Каждому гражданину, в зависимости от его адреса, соответствует свой налоговый инспектор. Как участковый в поликлинике. Изучив стенды, я понял, что мой инспектор — Сидорова и она сидит в комнате номер 113. Но сама фамилия Сидоровой была зачеркнута, а поверх нее карандашом написано: «Больна. Вместо — Перцева».

— Кто последний к Перцевой? — спросил я у толпы возле 113-й комнаты.

Ответом мне было молчание. Неужто нет никого? Не может быть! Попробуем по-другому.

— Ну хорошо, а кто последний к Сидоровой?

— Я буду, — не по-русски сказал один мужик в шапке-«пидорке», смерив меня недоуменным взглядом.

— А она не больна разве?

— Да вроде стоим, — так же туманно ответил мужик в «пидорке».

Через некоторое время дверь отворилась, и зычный голос выкрикнул:

— К Сидоровой!

В кабинет зашла какая-то далеко-впереди-стоящая тетка. Каждый человек просиживал у инспектора от получаса до часа, ведь они вместе сидели и заполняли декларацию, потому как одинокий гражданин справиться с этим без инспектора не в состоянии. Я было настроился на многочасовое ожидание, как вдруг дверь открылась снова и тот же зычный голос выкрикнул:

— К Перцевой следующий!

Никто не шелохнулся. Я окинул взглядом очередь и быстро вошел в кабинет, так ничего и не поняв с этими Перцевой и Сидоровой. Перцева, которая была вместо оказавшейся небольной Сидоровой, показала мне на стул.

Видимо, мой случай оказался сложным, так как Перцева периодически бегала консультироваться к начальнице. Совместными усилиями, втроем мы потихоньку начали разбираться, искать нужные коэффициенты и индексы. Вскоре выяснилось, что у меня не хватает двух ксерокопий — ксерокопии свидетельства о браке и ксерокопии свидетельства о рождении сына. И я, естественно, был отправлен за ними домой. (Но, однако, не все так уж плохо, граждане! Есть и поблажка — ксерокопии можно не заверять у нотариуса! Потому что в налоговой инспекции исходят из того, что людям надо доверять.)

Еще через день я наконец сдал декларацию. Она состояла из десятка стандартных бланков и четырнадцати листов приложений. А самое главное — в результате наших с Перцевой мучительных подсчетов почему-то получилось, что не я должен государству 500 с лишним тысяч, а оно мне должно 41 тысячу рублей.

— Будете получать долг с государства? — строго спросила Перцева.

Я вспомнил месяцы борьбы и твердо сказал:

— Буду!

— Ну что ж, вот бланк, пишите заявление и завтра не забудьте занести мне вашу сберкнижку, я все оформлю. Если нет книжки, заведите. И тогда через полгодика вам переведут ваши деньги.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

Правильно написать заявление о возврате мне денег с первого раза тоже не удалось: масштаб денежной единицы с горя перепутал. Потому как декларацию надо заполнять в старом масштабе, а заявление писать в новом, деноминированном. Но нет худа без добра — в результате долгих поисков я хотя бы нашел дома свою доперестроечную сберегательную книжку.

Фото М. Штейнбока