Анатолий Чубайс проиграл дело против меня. Суд отказал ему в просьбе защитить честь и достоинство, якобы поруганное мною в выступлении на «Эхо Москвы» 12 ноября 1997 года. Мне это событие, это проигранное дело кажется гораздо более значимым, чем история с созданием книжки о приватизации. Мало ли было липовых книг, написанных с одной лишь целью — получить денежки. Это не новость. Но на «книжном деле» средства массовой информации плясали несколько месяцев, а того, что Чубайс проиграл суд, почти никто не заметил.
В течение всей этой тяжбы адвокат Барщевский пытался сорвать дело. В первый раз, в феврале, вообще не явился на заседание, во второй — предъявил новый иск, написанный за полчаса до суда, и мы вынуждены были потребовать время, чтобы подготовиться к защите по-новому. И наконец — последнее (оно же и единственное) заседание. Барщевский начал с того, что потребовал: суд должен рассматривать это дело коллегиально. Почему об этом надо было сообщать так внезапно, а не загодя?
Мне кажется, Барщевский вначале был уверен: он без труда выиграет это дело. Иск был составлен достаточно небрежно, с множеством неточностей. В первом иске было 39 ошибок в цитировании, в уточненном — 26. Смысловых ошибок. Если опускается, например, частица «не» в фразе «не имел в виду», разница оказывается в 180 градусов. Или — тенденциозные сокращения.
Когда Барщевский получил заседателей, он потребовал отвода судьи — под тем предлогом, что она отказывает ему в ходатайствах. Заседатели этот отвод отклонили, и правильно сделали — и мне в моих ходатайствах тоже было отказано. Когда же отвести судью не удалось, Барщевский внезапно попросил перерыв и начал с нами мирные переговоры. То есть адвокат, который всем говорил, что не сомневается в победе, сначала пытается отвести судью, а когда это не получается, вдруг начинает переговоры о мире. Я не исключал и мира, но примерно представлял условия, на которых он возможен. Чубайс публично приносит извинения за то, что утверждал: все, что я говорил о книге, — вранье. Приносит извинения за то, что говорил: это — хорошо оплаченное вранье. Вот за это он публично извиняется — раз, отзывает свой иск — два, и оплачивает мне расходы на адвоката. Мои условия мира были бы, скорее, условиями безоговорочной капитуляции Чубайса. Конечно, на такое они никак не могли согласиться.
Последний ход Барщевского, уже под конец заседания, состоял в том, что он заявил: все, с этой минуты я прекращаю представлять Чубайса. Все ахнули. Все идет так, заявил адвокат, что с этой минуты он не имеет морального права представлять своего клиента. Поскольку Чубайса в суде не было, получалось, что решение было оглашено в отсутствие истца. Но это — лишь предлог. Свои полномочия Барщевский прервал, когда все объяснения по делу обе стороны уже дали, оставалось только выслушать решение.
Решение формулировалось так: «В иске отказать». Я знал, что должен чувствовать удовлетворение, понимал, что мне надо обрадоваться. Но уж больно противный был этот процесс, с передергиванием фактов, с расставлением примитивных ловушек...
В своей позиции я был уверен с самого начала. А уж после того, как суд получил документы из прокуратуры, запрошенные по нашему ходатайству, и вообще все стало ясно. Это был договор на книгу, а также та ее часть, которую якобы написал Чубайс. Договор составлен с явными нарушениями закона, и потому не может быть признан действительным. Что же касается тех пятнадцати страничек, которые составляли долю Чубайса в книге о приватизации, то я могу в любом месте доказать, что этот текст никем никогда не писался вообще. Это — нечто, произнесенное устно, никакая не монография, а какое-то интервью или простенькая лекция, произнесенная в красном уголке.
Я считаю произошедшее принципиально значимым: осудили эту команду, признали действия Чубайса, Гайдара и других махинациями, надувательством. Такие слова я произносил в выступлении по «Эхо Москвы», мне пришлось за них отдуваться и доказывать, что я имел право так говорить. И я это доказал.
«Книжное дело» разделило средства массовой информации на тех, кто ругал Чубайса, и тех, кто ругал меня — за то, что я якобы чей-то наймит. Выступали с резко противоположных позиций — кто по купленности, кто искренне, но по недоумию. Например, в «Комсомолке», защищая Чубайса, Ольга Кучкина сравнила его... с Бродским. Только Бродский, по ее мнению, так же подвергался травле, как Чубайс. Сравнить этого чиновника с Бродским! Жаль, что не с Мандельштамом. А еще многие писали: снимут Чубайса, и все рухнет. Ну вот, сняли. Рухнуло?
Кто и что писал по этому поводу — дело совести каждого. Я отвечаю только за себя. Про Гайдара и Чубайса я пишу с 1991 года. И мне жаль, что они никогда не давали мне повода изменить мое мнение о них.
Человек, который просил в суде о защите чести и достоинства и не получил этой защиты, должен был как-то огорчиться, уйти в монастырь, что ли. Он же совершенно самодовольно возглавил РАО «ЕЭС России» и, сообщая всему миру об этом, опять славословит президенту. И теперь будет нам всем вкручивать лампочки.
Что ж, этот суд Чубайс проиграл. С чиновником столь высокого ранга такое произошло впервые.
Записала Елена БОЛДЫРЕВАФото Л. Шерстенникова, М. Штейнбока