ТАКИХ НЕ БЕРУТ В КАПИТАНЫ

Я тоже человек и ничто человеческое мне не чуждо. Поначалу у меня все шло хорошо. Через три года после окончания института я исправно получил очередное звание — старшего лейтенанта, о чем узнал после вызова в военкомат. Мне даже на сборы ехать не пришлось. Просто по призыву Родины походил с месячишко вместо работы в бронетанковую академию на какие-то курсы. И все — коли дырку в погонах!

Особенно было приятно, что я шел по карьерной лестнице ноздря в ноздрю со своим приятелем-одноклассником, который окончил военное училище. Мы оба получили лейтенантов (он реального, я виртуального). А потом одновременно нам присвоили старших лейтенантов. Я, помню, над приятелем усиленно смеялся, что вот, мол, он пашет, как папа Карло на своем зеленом фронте, а я на гражданке опухаю, но результат одинаков! Он сердился, говорил, что я не настоящий старлей, а я в ответ тыкал ему военный билет с надписью «ст. л-т».

Потом еще через три года он получил капитана. А я завис... Причем, что самое обидное, — сам в этом виноват. Меня пытались отправить на трехмесячные сборы, даже повестку прислали, но ехать туда меня чего-то заломало. Родина обиделась и не звала больше. Я лишь с завистью слушал рассказы институтских приятелей о том, как правильно они погудели на тех самых трехмесячных сборах под Ульяновском. По окончании трехмесячной пьянки все получили очередные звания. А я облажался. Маленькие золотые звездочки со свистом пролетели мимо моих трепещущих на ветру ушей.

И дружок мой армейский смеялся еще, гад такой, надо мной. Правда, меня утешило, что вскоре после этого в армии перестали платить деньги, и одноклассник оттуда уволился. Капитаном. «Вечный капитан!» — про себя хихикал я, рассчитывая в скором времени с ним сравняться. Но скорое время прошло, среднее тоже прошло, вот уже и длинное затянулось, а у Родины все ни в одном глазу! И вот я не выдержал, решил с Родиной разобраться. Пора. Я ведь уже большой дядька-то стал, а все старший лейтенант. Разве не стыдно?!

Ближайшая Родина сидела в военкомате. По дороге как раз прикупил рыбки к пиву, то, се... Так потом, с пакетом, пахнущим рыбой, и вошел в кабинет № 3, к женщинам. Достал свой военный билет:

— Знаете, я зашел вас проведать. Вы что-то про меня совсем забыли. Думаю, не случилось ли чего. Может, пора мне в военный билет новое звание вписать? Или в лагерек за ним съездить?

Если бы я был Пушкин, я бы, конечно, описал, какими глазами военкоматовки на меня посмотрели... Пришел какой-то странный мужик, непонятно излагает, воняет рыбой, но на бомжа не похож. Но пришли в себя быстро. Начали водить по кабинетам, искать карточку мою. Привели в отдельный кабинет к майору, объяснили:

— Вот человек пришел узнать, что там с ним. Добровольно пришел. Вы посмотрите.

При словах «добровольно пришел» мне поплохело. Почему-то вспомнилось милицейское «явка с повинной».

— Узнать пришел, может, я уже до майора дорос? — жалобно спросил я. — Вон Жириновскому уже подполковника дали. А кто такой Жириновский?

Майор почитал мое дело. И не утешил:

— Боюсь, что и капитаном-то вы никогда уже не станете. Советский Союз развалился, а в свободной России еще ни разу запасников не призывали на сборы — нет денег.

— Значит, если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к нему не готовы? — на всякий случай уточнил я у майора.

...Майора, между прочим, звали Эдиком. Во всяком случае, коллеги, заглядывавшие в кабинет, так к нему обращались. Эдик имел интеллигентный вид и профессорские залысины... Для майора Эдика мой уточняющий вопрос послужил небольшим камешком, который спустил лавину красноречия.

— Да мы и раньше-то не особо готовы были! — начал лить наболевшее Эдик. — Само слово «партизаны» разве говорит о качестве подготовки офицеров запаса? А сейчас даже этого нет, совсем все забыли офицеры запаса!.. Вот недавно пришла было разнарядка из Ярославского военного финансового училища, они хотели призвать на сборы офицеров-финансистов, чтобы поделиться с ними последними достижениями военной мысли в области финансов. Но так все постепенно и заглохло.

Может быть, деньги на сборы когда-нибудь в России и появятся, но, понимаете, какие штуки начнутся... Вот призовут менеджера из банка, при этом на период сборов государство должно ему зарплату выплачивать. А у него зарплата миллион рублей, а еще тысячу долларов он получает в конверте или на банковский счет. Ясно, что в конверте черный нал государство за сборы ему не заплатит, а заплатит легальный миллион. И ясно, что этот человек от сборов будет уклоняться. Или вот совсем крайний случай — призовут месяца на три хозяина частного предприятия, лейтенанта запаса, а без него на фирме дела встанут, и предприятие понесет убыток на миллион долларов. Кто возмещать будет? Министерство обороны?

У нашего государства вообще непонятная какая-то политика. С одной стороны, государство сокращает армию, закрывает лишние военные училища, а с другой — призывает в армию «двухгадюшников» — на два года берут служить офицерами выпускников вузов. Зачем? И штатным-то офицерам зарплаты не платят. Выпускники-офицеры уклоняются разными способами. Приносят пухлые истории болезней, поступают в аспирантуру...

А с молодыми срочниками вообще кошмар какой-то. Наиболее интеллигентные пишут заявление об альтернативной службе, и, по большому счету, ничего с ними сделать уже нельзя. Да и с неграмотными уклонистами тоже ничего не поделаешь. Передаем дела в милицию, а у милиции и так забот полон рот, некогда им за пацанами бегать. Посадить в тюрьму у нас никого не получается... Вот и ходим по квартирам вместе с участковым и работником РЭУ, который знает коды в подъездах, ловим. Стыдно таким делом офицеру заниматься...

Майор Эдик прервал тираду и на несколько секунд задумался. Но долгой паузы выдержать не смог, видно, наболело. Я не успел даже осмысленного слова вставить, как его опять прорвало:

— Я ведь по жизни — радикальный идеалист. Когда-то занимался призывом на срочную службу, но потом ушел оттуда и теперь занимаюсь мобилизационными делами. Потому что не могу делать то, во что сам не верю. Знаете, у нас, работников военкоматов, остается все меньше аргументов, чтобы убедить парней в необходимости армейской службы. Мы, как призывающая сторона, не можем гарантировать ребятам и их родителям, что в армии парней будут учить ратному делу. Не можем даже гарантировать, что они вообще живыми оттуда вернутся! Женщины, которые работают у нас в военкомате, сами матери и ужасно сочувствуют призывникам. Ну что я могу сказать молодому парню? Что стране без армии нельзя? Действительно, — а кто же тогда будет голодать, кормить вшей, стрелять солдат в караулах, клянчить деньги у прохожих? Без армии нам — никак!

Хотя мы и сами не без греха. Недавно был я в муниципалитете. И вдруг обратил внимание, какое у всех чиновников странное выражение лиц. Чиновное выражение. Очень смахивает на выражение лица дебила. Сидит полная контора с лицами дебилов. И я вдруг понял, отчего эта картина мне показалась такой знакомой, я вспомнил, где я видел эту картину — у нас в военкомате! Здесь такие же люди с такими же лицами. И у меня, наверное, бывает такое выражение, вот что ужасно...

Майор Эдик закручинился, а я тихонько вышел и направился к дому, по пути воняя рыбой, ковыряя в носу и горестно размышляя о том, что когда-то упустил свой звездный шанс стать капитаном...

Фото М. Штейнбока