Наталия Касаткина и Владимир Василев
В их квартире множество старинных вещей, не тех, что скрупулезно скупались в антикварных магазинах, а настоящих, которые хранят дух предков: на этом диване любил спать дедушка... на этом пюпитре бабушка расставляла ноты... этот трон дедушка еще в прошлом веке привез из Германии...
— Кстати, по этому трону мы «проверяем» людей, приходящих в наш дом. Я, конечно, шучу, — замечает Владимир Василев. — Действительно, к нему почему-то все очень неоднозначно относятся: кто-то проходит не замечая, вроде бы это обычная серийная мебель, а кто-то обязательно в него усядется, начинает «примерять» к телу. Но это так, просто наблюдение.
— Как вы полагаете, изменилась ли с тех далеких времен модель отношений между мужчиной и женщиной?
Н.К. Мне трудно заглядывать так далеко в глубь времен, но, например, проблема Анны Карениной сейчас снята, общество не отвергает женщину, которая изменила своему мужу и решила жить самостоятельной жизнью.
Просто люди делятся на тех, кто приспособлен к длительному браку и к настоящей любви, а другие постоянно ищут каких-то новых ощущений. Желание растратить себя на множество или сосредоточить на ком-то одном — просто личное свойство индивидуума.
Когда 44 года назад я вышла замуж, то по-настоящему поняла, что не сделала ошибки, только через пять лет после свадьбы. И как только я осознала себя женой Володи, так сразу у нас родился сын. Я не думала, что мы проживем с ним всю жизнь.
В.В. Надо же, а я этого никогда не замечал... Когда Наталия по делам задерживается где-то допоздна, то я жду, волнуюсь, чувствую себя чудовищно. И это не имеет никакого отношения к ревности, просто есть что-то, почему этот человек тебе совершенно необходим и потерять его невозможно. Я даже не могу сказать, что когда мы поженились, то нам пришлось как-то уживаться друг с другом.
— Кто в вашей семье исполняет заглавную партию?
В.В. Что вы! У нас главного нет. Решения принимаем всегда вместе. А в быту — Наталия, конечно же.
Н.К. По-моему, главенство — это глупо. Муж и жена — два разных существа, в одном случае прав один, в другом — другой. Иногда я совершенно точно чувствую, в какой момент мне нужно замолчать и выслушать мнение Володи. В основном разногласия у нас возникают из-за театра. На работе я больше рассуждаю, а он — резюмирует. И он оказывается прав. А дома? Дома-то чего делить? Я просто не допускаю, чтобы он что-то делал дома — стирал, мыл полы... Несмотря на то, что многие вещи Володя делает гораздо лучше меня.
В.В. Точно! Посуду, например, мою великолепно.
Н.К. И некоторые блюда.
В.В. Какие это?
Н.К. Совершенно великолепно он раскладывает закусочки на тарелки. Я так никогда не сумею, я все спешу, у меня на это терпения не хватает. Знаете, мы с ним раньше очень часто ссорились. И могли несколько дней друг на друга дуться. Но работали вместе, так что все обиды быстро проходили.
— А ссорились-то из-за чего?
Н.К. Как правило, из-за какого-то пустяка.
В.В. Порой просто невероятно устаешь, так злишься, что пристрелить кого-то хочется. Но это все не серьезно, эмоции.
— А чем занимается ваш сын, он пошел по стопам родителей или нет?
Н.К. Иван окончил ВГИК с красным дипломом, работал вторым режиссером в фильме «И на камнях растут деревья», был сорежиссером совместной советско-американской постановки про Петра I, потом он самостоятельно снял три своих фильма, и наступили времена, когда кинематографа не стало. В его жизни был очень непростой период. Сейчас он нам помогает в театре, но ни копейки за это не берет, наотрез отказывается.
В.В. Кроме того, он сейчас пишет сценарий и хочет снимать свой фильм, но только деньги надо найти...
Н.К. Володя, мы с тобой договорились не жаловаться!
— Вы принципиально не любите жаловаться?
Н.К. Я — нет. Вообще мы в себя верим, и то, что мы задумывали, то всегда удавалось. Не без труда. Мы не везунчики, которым все удается легко. Сейчас мы выбираемся из очередной ямы — постепенно прибавляем зарплату артистам... То есть мы учимся жить современной жизнью, ведь раньше все давало государство, и сейчас государство тоже дает, но этого недостаточно для того, чтобы артисты уровня нашего театра могли жить так, как они жить достойны.
В.В. А уровень у нас не такой уж плохой: 15 золотых медалей на международных конкурсах, 5 премий и «Гран-при» Парижской академии танцев, а о серебряных и бронзовых медалях я уже не говорю. Многие из наших артистов сегодня возглавляют балетные труппы по всему миру.
— В балете есть профессиональный термин «поддержка». Зачастую именно на поддержках строится и семейная жизнь...
Н.К. Это вы очень правильно сказали. Вообще-то мы оба друг друга поддерживаем. Бывают кризисные моменты в жизни и в театре... Кстати, когда наш театр переживал один из таких кризисных моментов, то идея выхода из него принадлежала мне, а точно ее сформулировал и сумел все объяснить артистам Володя, он взял все в свои руки, благодаря чему мы вышли из кризиса. Это было несколько лет назад — тогда артисты решили, что сами могут избирать и переизбирать руководителя. А мы ввели новую тогда еще контрактную систему.
— И как сейчас у вас складываются отношения с артистами?
Н.К. С тех пор, слава богу, замечательно.
В.В. Очень хорошо. Особенно с теми, кто самозабвенно работает. А если вдруг кто-то начинает нарушать режим, — профессия-то у нас жесткая, — выпивать начинает, терять форму... — то мы, как правило, с такими артистами расстаемся. Не без жалости, конечно, но что делать?
— Как вы полагаете, почему ваш театр гораздо более известен за границей, чем у нас?
Н.К. Мы не жалуемся, но ситуацию описать надо: был момент, когда мы были знаменитыми, начиная с 1962 года мы поставили несколько современных балетов в Большом театре — «Ванина Ванини», «Геологи», «Весна священная». После чего у нас был успех и за границей, но здесь, на родине, нам этого уже не простили. На какое-то время мы просто выбились из колеи. В этот период нам очень много раз предлагали остаться за границей, но мы на это не пошли — хотя, если бы мы там остались, то, наверное, были бы очень знамениты и обеспечены. Но мы решили никуда не уезжать. Шесть лет не работали хореографами, а танцевали в Большом театре. Потом поставили балет «Сотворение мира» в Кировском театре в Ленинграде, был колоссальный успех. А вскоре нам предложили возглавить Государственный театр классического балета. Володя является его генеральным директором, а я художественный руководитель. Мы сейчас гастролируем, пока здания своего в Москве нет...
В.В. А всего мы поставили 22 балета, 3 оперы и несколько фильмов-балетов. Но сейчас, к сожалению, на какое-то время мы оказались в тени...
Знаете, нас часто путают: меня — с Владимиром Васильевым, а Наташу — с актрисой Людмилой Касаткиной. Кстати, когда мы представляли «Весну священную» в США, то на афише было написано: «Постановка Касаткиной и Василева. Не нужно путать с Васильевым, который женат на Максимовой».
Ольга ЛУНЬКОВАНа фото Александра Джуса:
- Просто люди делятся на тех, кто приспособлен к длительному браку и к настоящей любви, а другие постоянно ищут каких-то новых ощущений.
- Кстати, по этому трону мы «проверяем» людей, приходящих в наш дом. Кто-то проходит не замечая, вроде бы это обычная серийная мебель, а кто-то обязательно в него усядется.
- Когда Наталия по делам задерживается где-то допоздна, то я жду, волнуюсь, чувствую себя чудовищно. И это не имеет никакого отношения к ревности.
- Как это у них получается — прожить вместе столько лет и... И при этом еще вместе работать! Интересно, а кто же у них главный? Нет, не на людях, а... А потом, когда они остаются один на один, когда день кончается и наступает время одиночества вдвоем... Ужасно интересно. Но я этого никогда-никогда не узнаю.
- Балет — это всегда немножко самолюбование. Без этого в нашем деле просто нельзя.
- Иногда я совершенно точно чувствую, в какой момент мне нужно замолчать и выслушать мнение Володи.
- Скажите, вы любите балет? Нет, не так! Скажите, вы любите балет так, как люблю его я: самозабвенно, страстно, до потери пульса?! Скажите немедленно: вы любите наш театр и его художественного руководителя?
Да! Да! Да! И еще раз... да! Театр Владимира Василева и Натальи Касаткиной — это самый лучший балетный театр в мире! Да, я за него! - А если вдруг кто-то начинает нарушать режим... впрочем, таких у нас в театре давно уже нет.
- Вот так всегда!