Это не то же самое, что зал больших ожиданий
Конкурс открыт — воистину открыт!
Этой речевкой лучше всего описывается происходившее вечером 9 июня 1998 года в Большом зале Московской консерватории. Председатель оргкомитета композитор Тихон Хренников объявил председателя правления РАО «Газпром» Рема Вяхирева спасителем, поратовал за недопущение к российскому музыкальному состязанию коварных японских спонсоров — вот тут-то все и заметили: на логотипе XI Международного конкурса имени Чайковского памятник Петру Ильичу стоит на огне знаменитой рекламной зажигалки Газпрома в виде латинской буквы G.
Конкурс открыли — и Большой зал консерватории стал похож на международный аэропорт в нелетную погоду. Публика делится на пассажиров, для которых это «наш рейс» или «не наш рейс». Через динамики скучно-раздраженным женским голосом объявляют, как в Шереметьево: «Шапен. Bтюд опус тэн намба ван ин си мэйждар» — имеется в виду первый, до-мажорный этюд Шопена, где пианисты, слушая коллег, всегда успешно развлекаются ловлей «блох». Знаменитый консерваторский зал превращается в Большой зал ожидания. Ждут одного — задетых фальшивых нот, без коих никогда не обходится исполнение виртуозной обязаловки на скорость.
В первый же вечер участников пробега стали снимать с дистанции. Жюри гораздо охотнее слушает вызубренные и умилительно-наивные, часто почти неотличимые друг от друга японские исполнения и отечественный стандарт игры, чем что-либо иное. На неагрессивную, легкую манеру итальянцев и французов судьи реагируют оживленным перешептыванием за длинным столом жюри.
Из российской команды не вылетел еще ни один игрок. Их истинно футбольное число — одиннадцать. Хотя, разумеется, каждый за себя, поскольку фортепиано не отнесено к командному виду спорта. Для музыкантов из стран, где существует истинная фортепианная традиция, спортивный угар имени Чайковского не существует. Их здесь нет. Ни из Германии, ни из Бельгии, Голландии, Швейцарии, Скандинавии или Австрии не рвутся в Москву за призом (ценою, кстати, в 10 000 американских долларов).
Между тем первые туры соревнования скрипачей и виолончелистов, чем дальше, тем больше делаются похожими на некий воображаемый музыкальный «Парк юрского периода». Струнники по манере игры явно делятся на «травоядных» и «хищников». Первые, как правило, приехавшие издалека, мирно настроенные граждане. Они обаятельно звучат, но оказываются зачастую беззащитны перед напором тех, кто имеет отношение к российской струнной школе. Только в России считается комплиментом, когда учитель говорит об ученике, что тот играет, как зверь. Кстати, реакция публики вполне соответствуют этому чисто российскому комплименту, в других местах земного шара не столь бесспорному.
Одно бесспорно и предсказуемо: когда залу ожидания предъявят новых лауреатов, он тут же потребует: «Судью на мыло!»
А. ПРАВДИННа фото Н. Логиновой:
- Этот конкурс переплюнул предыдущие по количеству порванных струн. Молодость... Виолончелист Денис Шаповалов.
- С виолончелью надо обращаться, как с женщиной. В свои 17 лет самый юный участник конкурса, Датела Иванов, хорошо понимает это.
- В зале ожидания сам Спиваков.