ТАМАРА РОХЛИНА: МЕЖДУ ТЮРЬМОЙ И МОНАСТЫРЕМ

Последнюю для генерала Рохлина ночь его жене предстояло провести без сна. Она знала об этом еще днем. За прошедшие годы уже привыкла к тому, что если сын Игорь днем побуйствовал — жди бессонницу.

«Людей следует или ласкать, или истреблять»
Никколо Макиавелли

ЗАСТОЛЬЕ НАКАНУНЕ УБИЙСТВА

В то утро она разбудила Игоря ровно в девять, чтобы поздравить с четырнадцатилетием. Подарок был от обоих, от нее и от генерала — очаровательный пушистый котенок. Но интерес к живой игрушке, поначалу вызвавшей восторг, очень скоро угас. Игорь начал капризничать, а потом в нем забурлила уже настоящая злоба. Как всегда, без всякой причины, просто так. Если бы даже кто-то еще был дома (генерал уехал рано, когда она еще спала), это бы ее не спасло: как правило, объектом нападок становилась она. Однажды сын ударил ее чернильницей в висок. У нее было сотрясение мозга.

В тот день Игорь схватил нож, тонким, ломающимся голоском угрожая «порезать» ее. Тамара Павловна, как могла, успокаивала сына.

Приступ стих к трем часам пополудни. И она смогла заняться наконец приготовлениями к ужину.

За столом собрались после одиннадцати. Столь позднее время сбора вызвало позже массу вопросов у следователей Генпрокуратуры.

— Заколебали они нас, — не сдержалась дочь Рохлиных Елена. — Почему да почему так поздно? «Совы» мы все, поздно ложимся — вот почему! И не отца ждали, как о том пишут, а нас с мужем. Когда мы приехали, отец был уже.

Первый тост Рохлин провозгласил за Тамару Павловну, а она выпила за Игоря.

14-летний Игорь — это и крест ее и любовь.

«МНЕ СТЫДНО,ЧТО Я ЗДОРОВА»

Елена:
«Брат заболел, когда ему исполнился год. Родился нормальным. Очень хорошо развивался. Но мама вслед за отцом поехала в Туркмению, в Казанджик. Там были жуткие условия. Свирепствовали инфекции. Игорь подцепил менингит. Своевременную квалифицированную помощь в тех местах оказать ему было невозможно».

Болезнь Игоря перевернула всю жизнь Рохлиной. Медсестра по специальности, она более никогда и нигде не работала. Отпускам раз и навсегда был положен конец. Если и ездила за рубеж, то исключительно с Игорьком, показать его очередному светилу медицины. Эти поездки превращались в кошмар: незнакомая обстановка взвинчивала Игоря до предела.

Оксана Балтина, жена адмирала Балтина, ближайшая подруга Рохлиной последних лет:
«Она чувствовала себя виноватой перед Игорем. И хотела свою вину искупить. Игорь не слышал от нее слова «нет». Что угодно, за любые деньги. Во что пальцем ткнул — все беспрекословно приобреталось. Игрушечными пистолетами и пулеметами дом был завален, захотел дорогой нож — купили, завтра понравился другой — пожалуйста. Захотел сын играть на гитаре — она наняла учителя. Потянулся к кисточке — педагога-художника. Потом появился скульптор. Одна комната полностью отошла Игорю под мастерскую. Ковер убрали. Втащили здоровенную, под потолок, деревянную чурку. В доме с утра до ночи стук-перестук, щепки летят, визг, крик. Это Игорек скульптуру режет».

Вся жизнь в доме крутилась вокруг сына. Вот и пятидесятилетний юбилей Льва Яковлевича (в прошлом году) прошел под знаком Игоря. В банкетном зале ресторана «Царская охота» собрались те, кто хорошо знал Рохлиных. Узкий круг своих людей. И слава Богу, так как Игорь капризничал, привлекая к себе внимание. Тамара Павловна то и дело просила гостей: «Вы уж нас извините... Вы уж нас извините...».

Наконец одна гостья предложила: «Товарищи, давайте уже расходиться, а то Игорь совсем разволнуется и Тамаре Павловне с ним невозможно будет управиться». Рохлина стала возражать, но ее хором убедили, что время проведено славно, что Игорь тут совершенно ни при чем, что всем уже пора по домам.

«Мне стыдно, что здорова я, а не мой сын Игорь» — такую надпись, нацарапанную угловатым почерком Тамары Рохлиной, я увидел на обложке синенькой папочки, в которой жена генерала хранила деловые бумаги. Кто знает, может быть, она написала это как раз после того самого банкета?

ОФИЦЕРСКАЯ ЖЕНА

Мир офицерской жены ограничивается гарнизонным забором с колючей проволокой, а день начинается, простите за натурализм, со стирки вонючих портянок. Надо очень любить человека, чтобы следовать за ним по «горячим» и «холодным» точкам, сознавая при этом, что теряешь всякую квалификацию, кроме поварской. А знаете, какими злыми мужчины возвращаются с войны? (У Рохлина было две войны — афганская и чеченская.) Как долго они не могут въехать в мирную жизнь, понять, почему жены с них что-то требуют? В том числе и любви?

...Свою судьбу — Льва Рохлина — она впервые увидела в ташкентском госпитале, работала там медсестрой. А курсанта местного военного училища Рохлина положили в больницу, чтобы удалить гланды.

Не прошло и полгода, как они поженились. У них было много общего. Почти ровесники, оба родились в многодетных бедных семьях. Обоих воспитывали русские матери. У обоих отцы оставили семьи, хотя были разных кровей — у Тамары русский, у Льва еврей.

Рохлин еще учился, когда у них родилась Елена. Чтобы поздравить жену с этим событием, курсант отправился в донорский пункт сдавать кровь. Полученных денег хватило на цветы и коробку конфет.

Из Ташкента, после окончания училища, молодая (уже офицерская!) жена вместе с дочкой отправилась вслед за мужем в Восточную Германию. Престижное место службы было наградой лейтенанту за диплом с отличием. Так началась кочевая жизнь. Впереди Тамару ждали 24 гарнизона. А дочь Елену — «гадкого утенка», постепенно превращающегося в яркую красавицу, — 10 школ.

Елена:
«Первое воспоминание о маме? Мне шесть лет. Москва, военная академия имени Фрунзе. Мама шьет моим куклам платья.

Мы очень долгое время жили бедно. Не было даже средств, чтобы купить какую-нибудь мебель. Обходились солдатскими кроватями, солдатскими шкафами оранжевого цвета. Надо было терпеть — она терпела. Надо было ждать — она ждала. Организовывала в гарнизонах смотры художественной самодеятельности, какие-то праздники. Не только для людей, но и для мужа, чтобы начальство было довольно им, чтобы он был на хорошем счету».

ЗАПИСИ РОХЛИНОЙ
«Любить человека — это видеть человека таким, каким его задумал Бог».
«Не любовь вызывает во мне сердцебиение, а сердцебиение — любовь».

ВСТРЕЧИ В ПРОКУРАТУРЕ

Оксана Балтина:
«Я к ней вперед родственников пробилась, когда ее в прокуратуру привозили на допрос. Спрашиваю: «Будем Рохлина чернить?». Она: «О покойниках ничего плохого». И вдруг: «Я ведь тебе осталась должна». Я в ответ: «Да ты что?! Какие деньги?! Ты о себе лучше подумай».

Елена:
«Когда мы встретились, я сразу ей с порога: «Если ты берешь убийство на себя, чтобы мы не пострадали, — нам такие жертвы не нужны!» — «Не будем об этом, — отвечает. — Ты мне лучше об Игорьке расскажи, как он?»

И по памяти расписала на листе бумаги, какие и когда давать Игорьку лекарства. Длиннющий список».

ЩЕДРАЯ ДУША

Оксана Балтина:
«Наша дружба началась со ссоры. Как только мы въехали в дом, она сказала мне резкость. Ну, думаю, чтобы я с ней о чем-нибудь заговорила!.. А потом увидела Игоря, и мне стало стыдно. Пошла мириться. А она, увидев меня, опередила: «Вы меня извините, пожалуйста, за прошлое. Я не права». С той поры мы не разлей вода.

Редкой души она человек. Как-то ко мне неожиданно нагрянули гости. А дома, как назло, негусто. Вдруг приходит Тамара (у нас квартиры напротив): «Не расстраивайся, у меня найдется кое-что». Через пять минут приносит огромное блюдо плова, да к нему еще яркий, красивый салат. Это зимой-то! «Ну у тебя и соседка», — изумились друзья.

А знаете, как она однажды свой день рождения отметила? Накупила сладостей, подарков — и в детский приют. Хороводы с детворой водила. Она ведь страстная благотворительница. Ей из Волгограда подруги варенья пришлют — она сразу его сиротам. И Игорька игрушки, которые ему наскучили, — тоже им. И компьютер из дома...».

Елена:
«Моей дочери день рождения подобно своему устроила. Накупила тортов, всевозможных напитков — и в детский дом. Когда мы сели дома за стол, торжественно сказала: «Лиза, сегодня вместе с тобой твой день рождения отмечают много малышей. У них трудная жизнь, у них нет родителей. Пусть им сегодня, как и тебе, будет хорошо».

Во время чеченских событий помогала матерям, сыновья которых погибли. Приходила к ним делить горе, поддержать чем сможет. Возвращалась каждый раз в слезах. Потом снова шла».

«ПЕРЕДАЙ РОХЛИНУ»

Подход к политике у нее был сугубо женский. Идеи оппозиции ей нравились, но сами оппозиционеры, мягко говоря, не очень. Зюганова она иронично называет «Грибом». «Лева, будь разборчив. Вокруг тебя вьется столько лицемеров и подлецов!» — не раз предупреждала мужа.

Переход Рохлина в стан оппозиции сказывался на Тамаре. Неприятности не ограничивались телефонными шутками типа: «А задница у вас тоже красная?». В декабре прошлого года, когда она возвращалась домой после встречи с лечащим врачом Игорька, ее схватили и затолкали в чью-то «Волгу». Полтора часа возили по городу, пытались насильно напоить водкой, измывались, а потом высадили у дочери, хотя она не называла ее адреса. Пригрозили на прощание: «Передай Рохлину, чтоб заткнулся, иначе не жить ни вам, ни ему».

ЗАЧЕМ В ТЮРЬМЕ КОСМЕТИКА?

Елена:
«В тюрьму мы маме отправили ортопедические тапочки (у нее больные ноги), томик стихов Ахматовой (по ее просьбе), рисунки Игорька, сигареты (она много курит) и продукты. Плюс ко всему приложили кое-что из косметики. Она потом через адвоката передала: «Зачем мне в тюрьме косметика?».

«СНАЧАЛА ОБНИМИ СЕМЬЮ»

На банкете в честь 50-летия Рохлина Тамара не была оригинальной, сказав ему то, что говорила часто: «Прежде чем обнять мир, сначала обними семью».

Рохлин был человеком, для которого общественные заботы оказывались превыше забот о домашних. Кого только в своем дому не перевидала Тамара Павловна! И партийцев, и беспартийцев, и бывших, и нынешних рохлинских коллег, и каких-то бедолаг, которые нуждались в деньгах. Даже шахтеры, пикетирующие Белый дом, как-то прибегали постоловаться, устроив заодно в квартире постирушку. «Приготовила ведро борща, думала на пару дней хватит. Смели за день. Опять дом был полон людей», — рассказывала Тамара близким. Если стол казался Рохлину скудным (хотя Тамара отличается хлебосольством), он, не стесняясь, при посторонних начинал корить жену. Он не понимал слово «трудно», он понимал слово «надо».

«ПАПУ ОБИЖАТЬ НЕЛЬЗЯ»

Дела в политике шли непросто. Она оказалась более сложным делом, чем военное. Досада от неудач выплескивалась на близких.

Оксана Балтина:
«Как-то Рохлин пришел домой не в духе. Зло отбросил кошку, подвернувшуюся ему под ноги. Игорь налетел на отца, сказав что-то обидное. За отцом «не заржавело». Тамара заступилась за сына. Слово за слово — скандал. Лишь дня через два жизнь вошла в колею. Все обиды в который раз были прощены. Игорек, навестивший меня, философствовал под впечатлением маминых нравоучений: «Папу обижать нельзя. Папа — кормилец...».

ОДНА ДОРОГА — В МОНАСТЫРЬ?

Телевизионное сообщение, что в убийстве Рохлина призналась Тамара Павловна, пятилетняя внучка Елизавета прокомментировала так:

— Это неправда. Тамара (она зовет бабушку по имени) не могла никого убить. Она же такая религиозная.

Рохлина верит в Бога. Церковь для нее — последняя надежда. В церкви она надеялась найти для себя и сына убежище.

— Если у Игоря болезнь будет прогрессировать, мне ничего не останется, как уединиться с ним в монастыре, — говорила она. — Верующие люди более терпимы.

Никто не сомневался, что она сделает как говорит. Все знали: в «психушку» Тамара Павловна сына не сдаст.

ЗАПИСИ РОХЛИНОЙ
«Слишком трудна, нудна и черна моя жизнь».
«Быт мне отшиб мозги, но моего стоицизма ничто не поколеблет».
«Во мне живет бешеная вольница. Неукротимый характер».

«ПОБЕРЕГИ ТАМАРУ!»

Оксана Балтина:
«За четыре дня до трагедии я во время прогулки с собакой потеряла ключ от своей квартиры и сутки с лишним прожила у Рохлиных, бок о бок с Тамарой, пока не приехал с дачи мой муж. Игорь устраивал один «концерт» за другим. Я за эти сутки корвалола выпила больше, чем за всю предшествующую жизнь. И надивиться не могла, как Тамара живет в таком постоянном напряжении. И не один год, а четырнадцать!

Лев Яковлевич квартировал на даче, и, когда он зачем-то заехал домой, я строго сказала ему: «Рохлин, побереги Тамару, она на пределе». В ответ он приказал сыну собираться за город. Они уехали. Тамара осталась одна. «Ой, как хорошо! — радовалась она. — Наконец-то я отдохну». А через полчаса уже убежала по своим благотворительным делам в мэрию.

На следующий день поехала на дачу. Без охоты поехала: «Опять в официантки запрягут».

ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ ПЕРЕД ТРАГЕДИЕЙ

Оксана Балтина:
«Ничто не предвещало страшного. Днем я по телефону поздравила Игоря. В шесть мне позвонил Рохлин: «Привет, это я. Слышал, мне и Балтину прислали приглашения на встречу военных. Мой зять заедет к тебе, отдай мое приглашение». Около восьми позвонила Тамара, пожаловалась, что еле стоит на ногах. Сказала, что только что уложила Игоря поспать на часок перед застольем. Обещала через день приехать домой».

Следствие сегодня вынуждено признать, что никаких ссор в семье Рохлиных в ту ночь не происходило. А два бокала сухого вина, выпитые за праздничным столом, не могли затуманить сознание Рохлиной настолько, чтобы она схватилась за пистолет.

Когда дети уехали, Рохлин пошел в спальню, предложив и ей отправиться на покой: «Пойдем, Томик, спать». «Нет, я еще почитаю» — ответила она. Рохлина посидела с охранником и шофером на кухне у телевизора.

После полуночи позвонила своей приятельнице, поделилась радостью: через несколько дней должно состояться открытие ее персонального благотворительного фонда. «Это было моей мечтой, и, слава Богу, она сбудется».

Чуть позже Тамара взяла в руки томик Никколо Макиавелли. В его сугубо рациональном, хотя и категоричном, мире царит здравая логика. Предрассветный кошмар в эту логику не укладывается.

Незачем мыть пистолет — если не хочешь обвинить в убийстве никого, кроме себя.

Незачем стрелять второй раз (в стену!) — если уже не хочешь кончать жизнь самоубийством.

Зачем матери убивать того, на ком покоится благополучие ее больного, несчастного сына?

Рой вопросов. Одно не подлежит сомнению. Тамара Рохлина была офицерской женой. Теперь она стала офицерской вдовой.

На фото: середина 80-х. На военно-воздушном празднике.