1929
ДВОРЯНСКАЯ ОБЩАГА
...По субботам в особняке князей Самариных на Спиридоновке устраивались танцы. За рояль садилась бабушка, которая, несмотря на преклонный возраст, предпочитала жизнерадостную кадриль, и человек двадцать молодых людей начинали в бешеном темпе носиться по комнате, сталкиваясь и хохоча от восторга. Нередко танцы прерывались резким звонком. С первого этажа являлись жильцы и требовали, чтобы «потише топали», а то у них штукатурка сыплется...
Особняк на Спиридоновке после революции приютил под своей крышей множество самых разных людей. Объединяло их одно — все они были близкими и дальними родственниками князей Самариных. Жил здесь недавно выпущенный из Бутырской тюрьмы князь Георгий Осоргин, Мика Морозов, которого в детстве запечатлел в ночной рубашечке Серов, четыре брата — князья Львовы, их друзья Артемий Раевский и Миша Олсуфьев...
«Жили тесно, — вспоминал писатель Сергей Голицын, — меня поселили в комнату, где спали мои старшие сестры, и поместили в шкаф, правда, такой широкий, что я мог там спать, вытянув ноги. Когда ложились, шкаф вместе со мной закрывали, а ночью кто-нибудь его открывал, чтобы я не задохнулся».
Почти все обитатели дома, несмотря на аристократическое происхождение, старательно зарабатывали свой хлеб насущный. Сестры Сергея Голицына преподавали французский язык, Елена Шереметева торговала пирожными в кондитерской в Столешниковом переулке, ее брат Николай учился в консерватории, а по вечерам играл в оркестре театра Вахтангова.
Как ни странно, до поры до времени власти дворянскую «коммуну» не трогали. Только престарелую графиню Баратынскую, внучку поэта, бдительный управдом несколько раз пытался через суд выселить из маленькой полутемной комнаты под лестницей как вдову нижегородского губернатора, хотя муж ее был всего-навсего мелким чиновником. О том, что она графиня, управдом не подозревал, но она никак не могла доказать, что не является губернаторшей. Суды тянулись один за другим. Известный московский адвокат Орловский блистательно выигрывал все процессы, но настойчивый управдом вновь строчил заявление.
...Настоящие неприятности начались чуть позже. В газетах появились гневные статьи, призывающие очистить все учебные заведения от классово чуждых элементов, засоряющих пролетарскую науку. Одной из первых «вычистили» из университета Соню Голицыну и нескольких ее подруг. Они бросились обходить квартиры профессоров с мировыми именами, все принимали изгнанных с большим участием, писали ходатайства... Ничего не помогло. Соня пыталась устроиться на работу, но ее, посмотрев на анкету, никуда не брали, опасаясь последствий — по стране набирала обороты кампания «чистки советского аппарата»...
В дом все чаще стали являться с обысками, многих жильцов арестовали. «Счастливчики» успели уехать за границу, другие, бросив все, поспешили перебраться куда-нибудь подальше от Москвы. Где-то в начале 30-х годов коммуна на Спиридоновке закончила свое существование.
Вместо нее появились другие — выпестованные и обласканные советской властью. В Ленинграде, например, передовые рабочие фабрики «Скороход», объединившись со студентами нескольких вузов, организовали бытовую коммуну в помещении бывшей синагоги. Естественно, там никто не танцевал кадриль и не учил французский язык. Все молодые люди имели безупречное пролетарское происхождение. «Ударники быта, — писал «Огонек», — живут по-настоящему новой жизнью. Личное имущество обобществлено, вплоть до одежды. В коммуне имеется один ребенок. За годовалой коммунаркой ухаживает специально освобожденная коммунарка».
Заканчивалась статья пламенным призывом ко всем трудящимся страны Советов «подобно ударникам на производстве, которые реконструируют промышленность, обновить и коллективизировать так называемую личную жизнь».
Екатерина САФОНОВА
На фото из Российского государственного архива кинофотодокументов: 1929 г. Астрахань. Ведут под конвоем «врагов народа».
Спонсор рубрики ОАО «Сибнефть»