ОНА СПОСОБНА СТАТЬ ВЕЛИКОЙ

ДИКАЯ СОБАКА ДИНА

Дина КОРЗУН. Сказать, что она актриса, блестяще сыгравшая роль Яи в нашумевшем фильме Валерия Тодоровского «Страна глухих», значит не сказать ничего. Что она актриса по сути своей или что она актриса, гипнотически воздействующая на зрителей (об этом заявили многие критики сразу после премьеры картины), — тоже неточно.

Мы хотим просто несколькими штрихами обозначить историю Дины Корзун, как она видится со стороны, — и дать слово ей самой: пусть исполнит монолог о себе. Хотя, наверное, произнеси Дина монолог в другом настроении, может быть, и история вышла бы другой.

Детство Дины прошло у кладбища. Мысли о жизни и человеческом предназначении ее тогда не беспокоили, но близость кладбища рождала страх. Страх смерти, который подолгу не отпускал. С этим страхом она боролась долго. Изжила его только в Москве. Однажды вечером в метро она какими-то другими глазами взглянула на прохожих и вдруг увидела историю каждого. И ее озарило: все мы думаем, страдаем, мечтаем одинаково, и все мы друг другу подобны, и состоим из одинаковых атомов. Страх смерти ушел. Ушел вместе с детством.

В тринадцать лет с ужасом открыла, какой она урод... Влетела в спальню и вдруг столкнулась со своим отражением в зеркале. «Боже мой! Тонкие ножки, кругленький детский животик, прыщики на лбу, лохматые волосы, маленькие глазки и какой-то безумный рот, напоминающий нарисованную детьми запятую» — жестокое открытие, не правда ли?

Потом художественный факультет пединститута в Смоленске, театральная студия — и вдруг она бросила все и сбежала в Москву. Москва чуть не задавила потоком новых впечатлений. Все рождало удивление и новые комплексы. По любому поводу она открывала рот. А ночью рыдала от невыносимости того, что, как ей казалось, какая-то не такая она, все говорит и делает не так — и все над ней смеются. В общем, нескончаемый кошмар.

В Москве на нее навалилось все сразу — замужество, ребенок, Школа-студия МХАТ... На ребенка сил не хватало. На время учебы бабушка забрала его в Смоленск, и мама для него стала картинкой на стене. «Вот моя мама!» — показывал он на Динин автопортрет, висящий над кроватью. А когда — редко-редко — приезжала домой к сыну, приходилось ему объяснять, что приехавшая тетя и мама на картинке — одно и то же лицо.

Роман Козак, педагог, режиссер МХАТ: «На подготовительных курсах сразу выделилась группа людей, которых мы стали опекать. Увидели в них серьезные актерские данные. Среди них была и Дина... Когда она училась на втором курсе, мне позвонила их руководитель Алла Покровская (я был за границей) и сообщила, что Дина намерена покинуть институт, и попросила помочь ее удержать. «Не чуди, — написал я Дине, — Господь Бог послал тебе немножко таланта — «витамина Т». Большинство же людей им обделено». Возможно, именно мое письмо ее тогда остановило. До сих пор, кстати, не знаю, что тогда произошло».

В то время все на курсе готовились к конкурсу чтецов. Для студента очень важно принять в нем участие, это как путевка в жизнь. Дина готовила отрывок из письма Цветаевой. Ждала выхода на сцену с одной мыслью: «Хочу победить». А когда объявили: «Студентка второго курса Школы-студии МХАТ Корзун...», вышла и... онемела. Мертвая тишина, а из темноты — сотни глаз. После она долго ходила с опущенной головой, ей казалось, что все помнят ее провал и посмеиваются. И она решила, что не стоит заниматься этим делом, раз все так просто зачеркивается и исчезает непонятно куда.

Роман Козак: «Я помню, во время учебы у Дины были моменты полной зацикленности на себе. Такое не вытравляется, и это даже неплохо, но в здоровых дозах. Верю, что ее спасет стойкий характер».

После фильма «Страна глухих» жизнь Дины превратилась в сплошное испытание. Масса предложений сняться в кино, клипах, рекламе. Куча новых знакомств, нужных, а больше ненужных, интервью... Некоторые из ее коллег считают, что в ней в полную силу заиграла «звездная стервозность», а роль-то в кино сыграна всего одна! Кто-то, напротив, уверен, что «звездопад ее не оглушил».

Роман Козак: «Есть два варианта ее дальнейшей судьбы. Первый — боюсь этих слов, но она способна стать великой. Если, конечно, пройдет испытание, о котором я говорил. Второй — уход из профессии. Хотя вряд ли. Она одна из редких женщин, которые являются актрисами по сути. Но запутаться может сильно, если начнет использовать свой талант ради себя. Начиная от прически и заканчивая кошельком, и никого рядом не замечать. Мотор всей жизни — «Я».

ДИНА КОРЗУН: «Я УМЕРЛА. И РОДИЛАСЬ ДРУГОЙ»

...Я люблю себя. Вот встречаюсь с журналистом, начинаю что-то рассказывать, раскрываться. А он человек совсем других чувств, и подозревает меня в какой-то игре. Мол, все это очень интересно, но где же ты сама? И он говорит: «По-моему, вы себя очень любите». Я отвечаю: «Да, я себя очень люблю». И это ему так не нравится... Просто я высоко думаю и чувствую, и когда у меня хватает сил соответствовать себе — тогда я себя люблю и уважаю. У меня глаза светятся, я горы готова свернуть, полный восторг и никаких неприятностей...

... Сейчас я в полнейшей гармонии с собой. Но так было не всегда.

Сначала я родилась. А потом лет в двенадцать, сидя на холме... Наш Смоленск на семи холмах стоит, прыгает по ним вверх-вниз, вверх-вниз... Так вот, сидя тогда на холме, вдруг услышала внутренний голос: я — бог. Это было потрясение. Меня воспитывала мама-атеистка, коммунист, депутат. Бог, религия — для меня было чем-то темным. Я тогда испугалась, ощутив невероятную силу и безумный, мучительный хаос в себе. И поняла, что не могу выразить себя. Начались всякие невралгии, депрессии, безумные комплексы одолевали. Я не могла общаться, меня просто поражало, что подружки при встрече легко целовались, начинали щебетать. Я думала, что не смогу так никогда.

Это еще и с воспитанием моим связано. У мамы очень властный и сильный характер, она всегда мною руководила, направляла. Сейчас я благодарна, что она закалила мой характер, и сына воспитываю так же, но сначала я приобрела дикие комплексы. И в восемнадцать лет поняла, что я ноль, меня просто нет. Как раз тогда я училась в институте на худграфе. Я представила, что всю жизнь просижу за мольбертом, и мне стало безумно тоскливо. Я не умела совладать со своими чувствами, они переполняли меня, у меня начали лопаться все системы, особенно когда я переехала в Москву — другой мир, другие люди, все другое. Я чужой себя почувствовала. Я говорила себе: да, я могу жить, могу прожить эту жизнь так или иначе — но зачем? зачем?

...Мне всегда очень трудно играть финал «Грозы» (роль Катерины во МХАТе. — Ред.). Людям, которые не стояли на краю, которые не были доведены до грани, легче всего думать, что самоубийство — это поступок слабого человека. Но те, кто видел смерть близко, знают: это совсем не от слабости. Нужны огромные душевные силы и чудовищные страсти должны человеком владеть, чтобы он решился. А однажды я сказала себе: «Ты хочешь уйти из жизни? Пожалуйста, ты можешь это сделать легко. Но ведь у тебя сын и мама — как же они? Если бы ты была одна — тогда да. А так...»

И я решила сыграть в игру: представить, что я, прежняя, умерла — и родилась другая. Я сказала себе: «Все, тебя больше нет». И я действительно умерла. Потом очень долго училась ходить, говорить — началась совсем другая жизнь. И это не только я почувствовала. И сын и мама. Тогда я жалела, что начала такую игру: я еще не знала, что жалеть ни о чем не надо. Года два назад я поняла, что на верном пути и слава богу, что все так получилось. А месяцев шесть назад стала счастливым человеком — и так будет всегда. Бесконечное счастье. Я это совершенно точно знаю. Сглазить нисколько не боюсь. Суеверие от страха, а меня не страшит ничего.

...Раньше в моей жизни случались потрясения, которые меня переворачивали и пугали. Теперь каждое потрясение я переживаю с каким-то невероятным покоем. Потому что счастье разлито в моей жизни.

А чего это диктофон останавливается, когда я замолкаю? Ишь, умный какой. Наверное, японский. Так вот, счастье я испытываю даже в минуты грусти и сожаления о чем-то. Потому что и в безобразном, и в печальном есть красота. Я любую мелочь стала по-другому воспринимать. Раньше меня даже подъезды в депрессию могли вогнать. Возвращаешься вечером домой, яркий свет заливает чудовищные крашеные стены, заваленный доверху мусоропровод, реклама из почтовых ящиков торчит, паутина по углам, лифта нет — и я на свой девятый этаж поднимаюсь, поднимаюсь... Я до отчаяния доходила. А теперь иду домой — и вдруг на лестнице чувствую: зазвенела ТА нота. И ... переключаю тумблер. Все.

...Когда это со мной произошло, я стала просто из воздуха к себе любовь притягивать. В моей жизни появляется человек, которого я могла и не встретить никогда, а он живет и чувствует точно так же, как я. Естественно, у него была другая жизнь, но посмотришь в глаза — и сразу ясно, что человек про то же самое думает. Мы можем долго не видеться, иногда месяцами, но я знаю, что он есть и что он часть меня. И достаточно одного дня, который будет переживаться как бесконечность. Конечно, иногда возникает горечь, что невозможно вот так взять и жить с ним вместе, но я понимаю, какая это глупость, что мне этого не нужно, что он во мне живет и в любой момент, когда будет необходим как воздух, — он придет.

...Я тяжело схожусь с людьми, и если я полюбила и впустила в свою душу — это уже на всю жизнь. Я не могу и не хочу от него освободиться. Бывает тяжело общаться с чужими мне людьми — тогда я встаю и ухожу. То есть я извиняюсь, но не объясняюсь. Никаких условностей — никогда, нигде и ни с кем. Это моя свобода. Нет, конечно, я страдаю, причиняя неудобство или боль другим людям.

Нет таких поступков, которых я не могла бы простить и оправдать. Даже предательство. Только слабый человек может презирать других, брезговать ими. Я же помню, как многое меня мучило и как не могла преодолеть соблазны, которые меня одолевали. Презреть человека — значит унизить его, поставить на нем крест. Этого я не делаю никогда. Точку нельзя ставить, только многоточие, которое не отнимает надежды. Это так тяжело — не любить людей. Страшно тяжело.

...У меня каждое чувство — первое. И я понимаю Катерину в ее любви к Борису. Первое чувство всегда чрезмерное и часто ошибочное. Чем оно сильнее, тем корявее. Катерине казалось, что Борис — именно то, ради чего стоит жить. Ее нельзя винить в этом. Если бы она сумела пережить свое чувство, то в следующий раз обязательно отпустила бы любимого, не загоняла в угол. И ошибка Яи в том же. Играя эту роль, я хотела, чтобы зритель сам сделал вывод. Понял, что бороться за свое счастье бессмысленно, бесполезно. Все равно пройдет время — и ты будешь думать: боже, зачем столько сил впустую потрачено? Как-то по-другому надо. Наверное, быть достойным и притягивать к себе — и тогда все произойдет.

На фото А. Джуса:

• «Я — это тонкие ножки, маленькие глазки и безумный рот, напоминающий запятую»
• «Страх смерти ушел вместе с детством»
• «Я ждала выхода на сцену с одной мыслью: «Хочу победить»
• «Мотор всей жизни — «Я»
• «Слава и успех для меня — это только попутный ветер»
• «...Сначала я родилась»
• «Только слабый человек может презирать других, брезговать ими». На репетиции с актером А. Дядюшко.
• «Я стала просто из воздуха любовь к себе притягивать»
• «Бороться за свое счастье бессмысленно. пройдет время и поймешь: боже, столько сил впустую потрачено!»