«ВАЛЕНКИ» И БРИЛЛИАНТЫ ЛИДИИ РУСЛАНОВОЙ

Арестовав Русланову, МГБ рассчитывало с ее помощью бросить в застенки Лубянки человека, которому Отечество было обязано Победой

Эту женщину в огромной стране знали и любили все. И не только за то, что у нее были редчайший по тембру и красоте голос, типично русская, я бы сказал разудалая, внешность, но и за умение проникнуть в душу каждого, кто ее слышал хоть раз.

Любили Лидию Русланову и за то, что в любой аудитории она могла быть абсолютно своей. А что творилось в частях Красной Армии во время войны!

И вдруг, как гром среди ясного неба! Сперва об этом шептались, а потом, когда стали сдирать афиши с ее именем, заговорили в открытую: Русланову арестовали. Как? За что? Почему? Не то спела? Ерунда, за песни не сажают, Утесов блатные поет — и то на воле. Рассказала непотребный анекдот? Чушь, не так уж она глупа, на дворе не 1937-й, а 1948-й.

Ошибка, скоро выпустят, считали почитатели Руслановой. Но когда ее голос перестал звучать по радио, а из магазинов исчезли пластинки, даже самые верные поклонники боязливо примолкли. Самое странное, что даже сегодня, по прошествии пятидесяти лет, никто толком не знает, что же тогда произошло. Появлявшиеся в последние годы материалы на эту тему были пространны и неубедительны: архивы были закрыты наглухо. Лишь недавно я получил к ним доступ, изучил множество все еще остающихся секретными документов. Первое, что могу утверждать теперь наверняка: сотрудникам МГБ, которые выполняли исходивший из самых высоких инстанций приказ, нужна была не столько Русланова, сколько... Впрочем, не будем об этом раньше времени.

Итак, передо мной дело № 1762 по обвинению Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны. Начато оно 27 сентября 1948-го и окончено 3 сентября 1949 года. Открывается дело постановлением на арест, утвержденным заместителем министра государственной безопасности Союза ССР генерал-лейтенантом Огольцовым.

«Я, старший следователь Следчасти по особо важным делам МГБ СССР майор Гришаев, рассмотрев материалы о преступной деятельности артистки Мосэстрады Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны, 1900 года рождения, уроженки города Саратова, русской, гр-ки СССР, беспартийной, с низшим образованием,

НАШЕЛ:

Имеющимися в МГБ материалами установлено, что Крюкова-Русланова, будучи связана общностью антисоветских взглядов с лицами, враждебными к советской власти, ведет вместе с ними подрывную работу против партии и правительства.

Крюкова-Русланова распространяет клевету о советской действительности и с антисоветских позиций осуждает мероприятия партии и правительства, проводимые в стране.

Кроме того, Крюкова-Русланова, находясь вместе со своим мужем Крюковым В.В. в Германии, занималась присвоением в больших масштабах трофейного имущества.

Руководствуясь ст. ст. 145 и 158 УПК РСФСР,

ПОСТАНОВИЛ:

Крюкову-Русланову Лидию Андреевну, проживающую в гор. Москве по Лаврушинскому пер., 17, кв. 39, подвергнуть обыску и аресту».

— Где вы были арестованы?

— В Казани.

— Как вы там оказались?

— Вначале в составе концертной бригады я была в Ульяновске, а оттуда меня пригласили в Казань.

— Кто был с вами на гастролях?

— Мои аккомпаниаторы Максаков и Комлев, а также конферансье Алексеев.

— Имеющимися в распоряжении следствия фактами установлено, что вы вместе с Алексеевым неоднократно вели разговоры антисоветского содержания. Вы признаете это?

В протоколе паузы не фиксируются, но пауза, судя по всему, была — ведь Лидия Андреевна брала на душу грех, и грех немалый. Справедливости ради надо сказать, что много лет спустя она этот грех искупила, но тогда... тогда она предала человека, которого знала без малого двадцать лет. Не могу не предположить и другого: Лидия Андреевна не догадывалась, что самые главные и самые коварные вопросы еще впереди, а пока что хитрован-следователь ее, если так можно выразиться, разогревает и проверяет готовность «сдавать» друзей. Первый экзамен Русланова не выдержала, но позже, поняв, что к чему и чего от нее хотят, стала как скала. Об Алексееве же она сказала, что он допускал антисоветские высказывания, враждебные выпады в адрес Сталина, критиковал политику партии и правительства в области науки и искусства... Обвинения по тем временам чудовищные — и Алексеева, конечно же, арестовали, а потом и осудили.

То же самое произошло и с Максаковым: по словам Руслановой, он тоже допускал антисоветские высказывания, не очень хорошо отзывался о Сталине, критиковал колхозный строй. Вскоре Максаков тоже оказался за решеткой, не помогло даже то, что Лидия Андреевна квалифицировала эти высказывания как обычное старческое ворчание. Этот грех Русланова тоже искупила... Эх, Лидия Андреевна, святая простота! Вы, как только смогли, бросились на защиту своих друзей. А знали бы вы, как они вели себя на допросах и в каком свете выставляли вас: по их словам, вы самое настоящее исчадие ада и средоточие антисоветчины. Максаков, например, так и сказал.

Между тем допросы шли своим чередом, они продолжались утром и вечером, днем и ночью, иногда по шесть-семь часов. Постепенно, исподволь следователь подбирался к самому главному.

— Когда, где и как вы познакомились с генералом Крюковым?

— В мае 1942-го в составе концертной бригады я выступала во 2-м гвардейском кавалерийском корпусе, которым командовал Крюков. Там мы и познакомились.

ВАЛЮТЧИЦА, СПЕКУЛЯНТКА, АНТИСОВЕТЧИЦА... ЧТО ЛУЧШЕ?

Но вот наступил день одного из самых главных допросов — он состоялся 5 октября 1948 года.

— Какие правительственные награды вы имеете? — с ходу начал следователь.

— Я награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

— А разве других наград не имеете? — уточняет майор Грашаев.

— Имею, — поникла Русланова. — В августе 1945-го я была награждена орденом Отечественной войны I степени... Однако в 1947-м по решению правительства этот орден, как незаконно выданный, у меня отобрали.

И вот наконец последовал самый главный вопрос, ради ответа на который, теперь в этом нет сомнений, арестовали Лидию Андреевну.

— Кем вы были награждены?

— Награждена я была по приказу (имя вымарано. — Б.С.), командовавшего в то время оккупационными войсками в (вымарано. — Б.С.).

Начиная с этого момента и этот, и последующие протоколы носят весьма странный характер: все, что касается этого человека, тщательно закрашено черной тушью. Правда, то ли в спешке, то ли по недомыслию сделано это довольно неумело: оставили имя жены, забыли вымарать название должности, фамилии людей из его ближайшего окружения. Словом, нетрудно установить, что речь идет о Георгии Константиновиче Жукове.

Но кто посмел копаться в протоколах? Как это могло случиться? Ведь фальсификация такого рода документов — тягчайшее должностное преступление. На мой взгляд, объяснение лежит на поверхности. Для начала сопоставим даты. Русланова арестована в 1948-м, а это был период опалы Жукова: с 1946-го по 1953-й он командовал то Одесским, то Уральским округами. Но недругам Георгия Константиновича этого было мало — его хотели упрятать за решетку. Подбирались, как водится, с тыла. Сперва арестовали бывшего члена Военного совета 1-го Белорусского фронта К.Ф. Телегина, потом — кое-кого из друзей, адъютантов, добрались и до генерал-лейтенанта В.В. Крюкова — мужа Лидии Андреевны Руслановой. На одном из допросов Крюков упомянул о том злосчастном награждении — и машина завертелась: такого шанса враги Жукова упустить не могли. Ну а то, что пришлось арестовать Русланову, — пустяки, тогда всерьез считали, что был бы человек, а статья найдется.

Но Жуков бериевцам не дался. В 1953-м он становится первым заместителем министра, а в 1955-м министром обороны СССР. Зная крутой нрав Георгия Константиновича, чиновники с Лубянки изрядно струсили: они понимали, что при первой же проверке будет установлено, что это дело состряпано не столько против Руслановой, сколько против Жукова, — и замазали тушью все, что касается Георгия Константиновича.

Но все это будет потом, в середине пятидесятых, а пока что следователь тянул жилы из Лидии Андреевны.

— За какие заслуги вас наградили?

— Я точно не знаю. Насколько мне помнится, за культурное обслуживание воинских частей и за то, что на мои деньги были куплены две батареи минометов.

— В каких взаимоотношениях вы находились с Жуковым?

— Мы с Жуковым были хорошими знакомыми. Мой муж Крюков и Георгий Константинович старые сослуживцы: когда Жуков в Белоруссии командовал дивизией, Крюков у него был командиром полка. Как мне рассказывала жена Жукова Александра Диевна, они дружили домами, бывали друг у друга в гостях. Познакомившись с Жуковым и его семьей, я тоже неоднократно бывала у них на квартире. Один раз Жуков с женой был в гостях у нас.

— Теперь, может быть, скажете правду, за что Жуков наградил вас орденом?

— Справедливости ради я должна сказать, что если бы не была женой Крюкова и не была лично знакома с Жуковым, то навряд ли меня бы наградили орденом. А получила я его во время празднования годовщины со дня организации корпуса, которым командовал Крюков.

Потом с чисто женским кокетством Лидия Андреевна рассказала, как ее пригласили на трибуну, как она была удивлена и растрогана, когда Телегин объявил, что по приказу Жукова она награждена орденом Отечественной войны I степени.

По поводу этого ордена было изведено немало чернил, но суть дела — проще простого. В деле есть приказ № 109/Н от 24 августа 1945 года, подписанный Жуковым и Телегиным, в котором написано черным по белому: «За успешное выполнение заданий Командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество, за активную личную помощь в деле вооружения Красной Армии новейшими техническими средствами — награждаю орденом Отечественной войны I степени Русланову Лидию Андреевну».

Ну какой, скажите, в этом криминал?! Были концерты под бомбежками и обстрелами? Были. Пела бойцам прямо на передовой? Пела. А что это, как не доблесть и мужество! О помощи в деле вооружения Красной Армии не говорю: две батареи легендарных «катюш», приобретенные на личные средства, тоже чего-то стоят. Так в чем же дело, из-за чего шум? А из-за Жукова. Вы только представьте, летом 1947-го этому вопросу было посвящено специальное заседание ЦК ВКП(б), на котором и Георгий Константинович, и Телегин схлопотали по выговору. Такого рода выговор в те времена был преддверием ареста. С Телегиным именно так и случилось. Жуков же чудом уцелел.

А Лидию Андреевну продолжали допрашивать... Ее обвиняли в распространении клеветы на советскую действительность. Русланова виновной себя не признавала. Тогда ее снова вывели на тему отношений с Жуковым. И тут Лидия Андреевна предстала во всем блеске!

— Когда его понизили в должности и отправили в Одессу, в канун октябрьских праздников я послала ему телеграмму, которую подписала: «Преданная вашей семье Русланова». А в устных беседах говорила, что считаю его великим полководцем, великим человеком и я готова идти за ним хоть в Сибирь.

— А что за антиправительственный тост произнесли вы на одном из банкетов?

— Это был банкет на даче Жукова. Он принимал самых близких друзей. Посчастливилось там быть и мне. А тост был за тех женщин — жен офицеров, которые прошли с мужьями большой жизненный путь и умели ждать, когда они были на фронте. Потом я сказала, что так как нет орденов, которыми бы награждали за верность и любовь, то я, желая отметить одну из таких жен, Жукову Александру Диевну, хочу наградить ее от себя лично. С этими словами я сняла с себя бриллиантовую брошь и вручила ее Александре Диевне.

И тут, видя, что Русланова непреклонна и никакого компромата на Жукова не даст, следователь зашел с другой стороны.

— Материалами следствия вы изобличаетесь в том, что во время пребывания в Германии занимались грабежом и присвоением трофейного имущества в больших масштабах. Признаете это? — вкрадчиво спросил он.

— Нет!

— Но при обыске на вашей даче изъято большое количество ценностей и имущества. Где вы его взяли?

— Это имущество принадлежит моему мужу. А ему его прислали в подарок из Германии... По всей вероятности, подчиненные, — неуверенно добавила она.

— А оружие? При обыске на принадлежащей вам даче обнаружена винтовка, а также автомат и карабин. Где вы все это взяли?

— Не знаю. Я этого оружия никогда не видела... Могу лишь предположить, что оно принадлежало тем трем солдатам, которые сопровождали вагон с имуществом, которое привез из Германии мой муж.

Два с лишним месяца не вызывали Лидию Андреевну на допросы, и она стала успокаиваться: значит, никаких новых данных у следователя нет и ее скоро выпустят. Но майор Гришаев не сидел без дела. 5 февраля 1949 года он ошарашил ее такой новостью, что она едва пришла в себя.

— Дополнительным обыском в специальном тайнике на кухне под плитой в квартире вашей бывшей няни Егоровой, проживающей на Петровке, 26, были изъяты принадлежащие вам 208 бриллиантов и, кроме того, изумруды, сапфиры, рубины, жемчуг, платиновые, золотые и серебряные изделия. Почему вы до сих пор скрывали, что обладаете такими крупными ценностями?

— Мне было жаль... Мне было жаль лишиться этих бриллиантов. Ведь их приобретению я отдала все последние годы! Стоило мне хоть краем уха услышать, что где-то продается редкостное кольцо, кулон или серьги, и я не задумываясь покупала их, чтобы... чтобы бриллиантов становилось все больше и больше.

— А где вы брали деньги?

— Я хорошо зарабатывала исполнением русских песен. Особенно во время войны, когда «левых» концертов стало намного больше. А скупкой бриллиантов и других ценностей я стала заниматься с 1930 года и, признаюсь, делала это не без азарта.

— С не меньшим азартом вы приобретали и картины, собрав коллекцию из 132 картин, место которым в Третьяковской галерее.

— Не стану отрицать, что и приобретению художественных полотен я отдавалась со всей страстью.

Страсть — страстью, но когда я ознакомился с описью изъятых картин и другого имущества, честное слово, стало не по себе и в душе шевельнулось что-то похожее на неприязнь. Судите сами. У семейства Крюковых-Руслановых были две дачи, три квартиры, четыре автомобиля, антикварная мебель, многие километры тканей, сотни шкурок каракуля и соболя, рояли, аккордеоны, радиоприемники, редчайшие сервизы и... 4 картины Нестерова, 5 — Кустодиева, 7 — Маковского, 5 — Шишкина, 4 — Репина, 3 --Поленова, 2 — Серова, 3 — Малявина, 2 — Врубеля, 3 — Сомова, 1 — Верещагина, 1 — Васнецова, 3 — Айвазовского, а также полотна Сурикова, Федотова, Мясоедова, Тропинина, Юона, Левитана, Крамского, Брюллова и других всемирно известных художников.

РАСПРАВА

Судя по всему, история с картинами и бриллиантами для майора Гришаева была неожиданной и несколько сбила с толку, но, приняв от Лидии Андреевны заявление о разделе имущества со своим последним мужем — все, что в квартире, мое, а то, что на даче, его, — он вернулся к основной теме следствия. Время от времени стращая Русланову ее личными антисоветскими высказываниями, он выпытывал главное: «А что говорил Жуков в Свердловске, когда к нему ездили общие знакомые? А о чем он говорил с драматургом Погодиным, когда последний решил написать пьесу об обороне Москвы? Не приписывал ли себе лишних заслуг в этой битве? Не занимался ли самовосхвалением? Не окружал ли себя людьми, которые курили ему фимиам? Не жаловался ли на то, что после войны его отстраняют на задний план?»

То ли в силу искренности, то ли от недопонимания сути происходящего, но на некоторые из этих вопросов Лидия Андреевна ответила положительно.

Параллельно шли допросы ее мужа генерала Крюкова. Он признал все: и то, что посещал притон «Веселая канарейка», и то, что при своем госпитале содержал самый настоящий бордель, а девушек награждал боевыми наградами, и то, что превратился в мародера и грабителя — в дом тащил все, от мехов, тканей и ковров до зубных щеток, унитазов и водопроводных кранов. Ордена, в том числе и Золотую звезду Героя, получил по личному указанию Жукова. А потом брякнул и то, чего так и не выбили из Руслановой. Не исключено и другое: он просто понял, чего от него хотят.

— Жуков не раз называл себя спасителем Родины, — заявил старый друг и сослуживец. — Он говорил, что Родина ему обязана всем, а не он ей. В своем зазнайстве он дошел до того, что стал противопоставлять себя Верховному Главнокомандующему, бесстыдно заявляя, что заслуга в разгроме немцев принадлежит только ему, Жукову. И к разгрому немцев под Москвой Верховный не имеет никакого отношения, поручив все ему, Жукову. Это он рассказал и Погодину, который писал пьесу о разгроме немцев под Москвой. К тому же Жуков всегда относился враждебно к политаппарату и партии.

А теперь представьте такую картину: на стол Берии ложится подписанная Крюковым страничка этого протокола, а тот передает ее Сталину. Что дальше? А дальше было заседание ЦК, на котором гремели такие громы и молнии, что только чудом можно объяснить, почему не арестовали и не расстреляли Георгия Константиновича Жукова. Но в опалу он попал серьезную и от руководства армией его фактически отстранили. Само собой, он оставался под бериевским колпаком и его агенты отслеживали каждый шаг опального полководца.

В принципе, цель, поставленная первыми лицами МГБ, была достигнута: Жуков, за плечами которого армия и непререкаемый авторитет в народе, от власти отстранен и теперь всеми делами в стране будут заправлять генералы с Лубянки. Осталось совсем немногое — подчистить хвосты и упрятать в лагеря арестованных, которые хоть раз упоминали имя Жукова. Прежде всего надо разобраться с Руслановой: не на волю же ее выпускать. А сколько дать?

Сперва запросили справку о состоянии здоровья Лидии Андреевны: а как же, надо же знать, на сколько ее хватит, выдержит ли морозы и работу на лесоповале. Вот она, эта совершенно секретная справка, выданная санчастью Лефортовской тюрьмы:

«При освидетельствовании здоровья заключенной Руслановой Лидии Андреевны оказалось, что она имеет хроническое воспаление желчного пузыря и печени, катар и невроз желудка, вегетативный невроз. Годна к легкому труду». А раз годна, то получайте, Лидия Андреевна, 10 лет исправительно-трудового лагеря, само собой, с конфискацией принадлежащего вам имущества.

С выпиской из протокола № 56 ознакомили Лидию Андреевну и предложили, как это и положено, расписаться на обратной стороне. Но они плохо знали заслуженную артистку РСФСР Русланову! Поняв, что все позади и больше жаться и осторожничать нечего, Лидия Андреевна, судя по всему, послала всех этих деятелей куда подальше и расписываться отказалась. Это подтверждено подписью тюрьмы и заверено печатью.

Но этим дело не ограничилось. Оказывается, оказавшись в лагере города Тайшета Иркутской области, Русланова «распространяет среди своего окружения антисоветские клеветнические измышления и вокруг нее группируются разного рода вражеские элементы из числа заключенных; на основании изложенного, полагал бы войти с ходатайством о замене десяти лет ИТЛ на тюремное заключение на десять лет», — пишет капитан Меркулов. Генерал-лейтенант Огольцов в мгновенье ока удовлетворил эту просьбу. А как же, ведь по всем бумагам Русланова проходит как «особо опасный государственный преступник».

В июне 1950-го Лидию Андреевну переводят в печально известную Владимирскую тюрьму. Говорят, что тюремное начальство, намекая на возможные послабления, не раз просило Русланову спеть на праздничном вечере, посвященном очередной годовщине Октября, на что Русланова, выразительно глядя на решетку, отвечала: «Соловей не поет в клетке».

Прошло три года... Многое изменилось в стране за это время и прежде всего не стало Сталина и не стало Берии. На дворе потеплело, люди раскрыли глаза и заговорили вслух о том, о чем раньше только шептались. Но впрямую с судьбой Руслановой я это не связываю — ведь Сталина не стало в марте 1953-го, а заключение о пересмотре ее дела датировано 22 июля. Думаю, что главную роль сыграло другое: в марте 1953-го Георгий Константинович Жуков становится первым заместителем министра обороны СССР. Убежден: первое, что он сделал, это позаботился о друзьях, которые оказались за решеткой. Так и появилось то самое заключение, в котором говорится, что материалов причастности Руслановой к деятельности какой-либо антисоветской группы не имеется, что ее высказывания носят обывательский характер и не могут быть квалифицированы как проведение антисоветской агитации, не установлена и ее виновность в присвоении государственного имущества.

* * *

В пятьдесят три года Руслановой практически с нуля пришлось начинать свою певческую карьеру. Но она перешагнула через пропасть забвения, снова вышла на сцену — и так запела, что умолкли сплетники, поджали хвосты злопыхатели, а народ еще двадцать лет валом валил на ее концерты, чтобы послушать неповторимо удалые и зажигательные «Валенки».

А с маршалом Жуковым встретиться было не суждено. Да и кто знает, стремились ли они к встрече после всего пережитого.

На фото:

• Легендарного маршала берия мечтал переодеть в зековскую робу.
• Сейчас это уже не великая певица — обычная зечка перед объективом тюремного фотографа.
• Через три года, в камере Лубянки она вспомнит этот концерт у Рейхстага.
• Капитолина Лазаренко (слева) и Людмила зыкина до сих пор хранят фото с учителем и другом.
• Следователи МГБ в прежние годы видели ее такой...
• Их арестовали вместе: Русланову и ее мужа генерала Крюкова.

Фото из архива «Огонька», репродукции А. Джуса