ЖЕСТОКИЙ РОМАН

Академик Маслов при определенной доле воображения чем-то напоминает профессора Преображенского из «Собачьего сердца». Он любит порассуждать, презирает конъюнктуру и обедает строго по часам. Рукопожатие его в меру твердо, а весь внешний облик дает понять, что перед вами российский ученый: причем не в первом поколении. Дед Маслова, Петр Павлович, был известным экономистом и к тому же меньшевиком, яростным оппонентом Ленина, который, кстати, посвятил полемике с Масловым несколько своих работ.

Начало

Шел 1972 год, холодная война была в самом разгаре, американцы увязли во Вьетнаме, Брежнев только начинал шепелявить, профессор Маслов же преподавал на физфаке МГУ. Собственно, работал он в Институте электронного машиностроения, а лекции стал читать потому, что ему понравилась одна студентка. Однажды на третьем этаже физфака промелькнула принцесса-золушка, веселая, беззаботная, красивая. «Иностранка», — отметил Виктор.

Девушка была из Вьетнама. Звали ее Аннь. Она приехала учиться в Москву из небольшой вьетнамской деревушки, где воевала в партизанском отряде и в возрасте семнадцати лет за особый героизм была принята в коммунистическую партию. Такая тоненькая, красивая, а уже узнала войну, голод, бомбежки — может быть, именно это и тронуло сердце сорокалетнего профессора. Кто были ее родители, Аннь скрывала. Но это не насторожило Маслова — мало ли, что бывает...

Во Вьетнаме в то время существовал закон, запрещавший браки с иностранцами, так как испокон веку любовь к европейцу считалась предательством. Когда видели девушку под руку с «долгоносым» (читай — с европейцем), ее могли запросто закидать камнями. Так что, когда Аннь стала встречаться с Масловым и даже изредка бывать у него дома, — она нарушала законы своей страны. Позже Аннь призналась, что всячески старалась отказаться от этих встреч, придумывала отговорки. Чтобы не думать о нем, приглашала для занятий к себе в комнату друга-вьетнамца Джиля. Она не понимала, что любое насилие над собой только усиливает чувство — все время говорить себе: не пойду, не пойду, а потом придумать какой-нибудь предлог и все равно прийти...

Их встречи становились все чаще. Правда, иногда Аннь пропадала дней на десять, и Маслов терялся в догадках: девушка явно что-то скрывала. Он задавал бесконечные вопросы. Она молчала. Однажды профессор не выдержал, признался ей в любви и сделал предложение. Аннь не ответила и через несколько дней исчезла.

Разыскать ее он не мог, выдать свою заинтересованность боялся — вдруг донесут в посольство. В конце концов Виктор все-таки рискнул и позвонил даме, опекавшей иностранных студентов. «Где Аннь?» — «Внезапно вышла замуж и уехала на родину. Разве вы не знаете, чья она дочь?» От неожиданного известия ноги у профессора подкосились. С трудом удержал равновесие. К тому же по фамилии догадался, что полюбил дочь Ле Зуана, первого секретаря компартии Вьетнама, властного и бескомпромиссного диктатора. Объяснились и загадочные исчезновения Аннь: отец часто приезжал в Москву на переговоры с Брежневым и настаивал, чтобы в это время дочь находилась рядом с ним... Иногда он вывозил ее за границу, показывал мир. Как выяснилось позже, Аннь часто прерывала такие поездки и раньше срока возвращалась в Москву, потому что очень скучала по Виктору...

Произошло же следующее. После признания Маслова Аннь несколько дней не спала, думала о самоубийстве. Потом рассказала обо всем Джилю, который и предложил ей срочно выйти за него замуж.

Уже много позже Маслов спросил ее: «А за меня выйти замуж тебе не пришло в голову?» Аннь ответила: «У моей подруги поклонник — знаменитый бандит. Так вот, знакомство с бандитом у меня на родине воспринималось бы лучше, чем брак с русским. Отца я бы этим просто убила».

Через несколько месяцев по настоянию родителей уже замужняя Аннь вернулась в Москву — нужно было закончить университет. В первый же день она увидела измученное лицо Маслова. Он же, увидев ее лицо, воспрял духом, пригласил в гости и сказал: «Теперь все кончено, но мы должны остаться хорошими друзьями...» Аннь не выдержала. Наконец, прорвало ту искусственную плотину, которую они строили для своей любви. Их закрутил такой водоворот страсти, что Аннь, махнув на все рукой, поплыла по течению. Маслов спросил: «Ты хочешь за меня замуж?». Девушка ответила: «Да, но у нас ничего не выйдет». «Но ведь справедливость на нашей стороне. Каждый человек имеет право создавать семью по любви». И тогда Аннь произнесла фразу, которая в первый момент потрясла Маслова: «У нас есть только одно право — это право на смерть».

Тайная свадьба

Несмотря ни на что, Аннь и Маслов все-таки решили быть вместе. Им предстояло преодолеть множество проблем: до поры до времени нужно было скрывать отношения, добиться развода, тайно пожениться, родить ребенка и зарегистрировать его. Только после этого можно было сообщить о случившемся высокопоставленному тестю. Каждый из этих моментов Маслов тщательно продумывал, как и положено ученому-аналитику. В Богородске, недалеко от дачи Виктора в поселковом совете работала секретарем его хорошая знакомая. Расписаться решил именно там. Хотя по закону браки с иностранцами тогда регистрировали всего в двух загсах — в Москве и в Загорске. Но Маслов надеялся, что в Богородске об этом не знают, и это действительно оказалось так. Легенду же придумали такую: в институте, мол, грядет переаттестация. Если узнают, что профессор женится на иностранке — не переаттестуют. Разрешение на брак во вьетнамском посольстве тоже добыли хитро — Аннь попросила дать разрешение на выполнение работ по хоздоговору, а потом жених собственноручно переделал текст.

В это время Аннь уже была беременна. Чтобы скрыть свое положение и родить ребенка, она оформила на четыре месяца командировку в Киев: якобы для завершения научной работы. Но никуда не уехала и пряталась на даче у мужа. Чтобы не вызвать подозрений, ее письма к родственникам отсылались через киевских знакомых.

Вскоре в Москву приехал Ле Зуан. Он настаивал на свидании с дочерью, но ее нигде не смогли найти. «Что бы вы сделали с такой дочерью?» — спросил рассерженный отец у прикрепленного к нему офицера КГБ. «Да я бы ей морду набил», — ответил тот.

Аннь же в это время уже находилась в роддоме, куда ее положил опять-таки знакомый гинеколог без всяких документов. Маслов в роддом не ходил — боялся слежки.

31 октября 1977 года у них родилась дочь Елена. В тот же день одуревший от счастья молодой отец с цветами, коробкой конфет и шампанским пошел регистрировать ребенка. От подарков у официальной дамы разбежались глаза, и она даже не посмотрела иностранный паспорт Аннь — долгожданное свидетельство было получено.

Ле Зуан и Масловы

После родов Аннь решила поехать к отцу и все ему рассказать — и о замужестве, и о ребенке. Трудно поверить, что советские или вьетнамские спецслужбы ничего не знали. Скорее всего, нашим просто было невыгодно как-то реагировать, а во вьетнамском посольстве боялись доносить, что Аннь встречается с профессором МГУ: все-таки дочка Хозяина. Тем более что она написала родителям, что ей помогает один профессор, и просила прислать ему какой-нибудь подарок к юбилею. Так что Ле Зуану было известно, что дочь проводит время с неким профессором, но никаких мыслей о возможном романе у него не возникало. Когда же он узнал правду, то пришел в неописуемую ярость. Аннь даже показалось, что он хочет ее ударить. После скандала она ушла не попрощавшись и стала бояться отцовской мести. (Как выяснилось позже, страхи были не напрасны: после трудного разговора Ле Зуан решил переправить дочь во Вьетнам.) Молодоженам вновь пришлось уйти в глубокое подполье.

На даче, при гараже, Маслов оборудовал специальную комнату с бойницами и железной дверью. Там во время его отлучек, вооружившись охотничьим ружьем, пряталась Аннь с ребенком.

Она говорила Виктору: «Это замужество вредит вьетнамской партии. А ради партии отец может пойти на все. Я знала, выходя за тебя замуж, что иду на смерть. Пока не было ребенка, мне было все равно...» Сам же Маслов страхов жены не разделял и хотел иметь второго ребенка.

В доме Ле Зуана имя Аннь запрещено было даже произносить. Но сам Генсек, немного поостыв, захотел узнать: настоящая ли это любовь, или советские спецслужбы насильно заставили дочь выйти замуж, чтобы оказывать давление на политику Вьетнама. Много лет спустя сестра Аннь со смехом рассказывала Маслову, что Ле Зуан даже послал в Москву «эксперта по любви», который вынес однозначный вердикт: брак заключен по любви.

Аннь об этом ничего не знала.

«Я никогда не увижу родины. И буду наказана», — говорила она мужу. «Но кем? — спрашивал профессор — Отцом? Буддой?» «Не знаю кем. Но точно знаю, что это произойдет», — отвечала она.

Но время шло своим чередом, и у Масловых родился второй ребенок — тоже девочка, которую назвали Таней. После этого родственники Аннь, видимо, поняли, что эту семью ничем не разобьешь. Все, за исключением отца, приехали поздравить счастливых супругов с рождением второй дочери. А некоторое время спустя во Вьетнаме был принят закон, разрешающий браки с иностранцами в случае рождения ребенка. Вьетнамский Генсек даже захотел познакомиться со старшей внучкой. Может быть, он полюбил ее? Но так или иначе, после этого каждый раз, прилетая в Москву, он встречался с Леной, таскал ее в цирк, водил на открытие Олимпиады и даже попросил, чтобы в его апартаментах поставили детскую кроватку.

Казалось, что все теперь будет хорошо.

4-е управление

Аннь снова ждала ребенка. Это было самое замечательное время в их жизни. «Мы с Аннь буквально таяли от любви. Жили, как в тумане, — вспоминал Маслов. — Я записывал и записывал на магнитную ленту моей памяти ее спящее матовое лицо, чтобы потом прокручивать эти кадры, сидя на научных заседаниях в Москве. Дочь пискнет ночью — Аннь бежала к ней, словно сходя с картин Буше. Мы были одни во всем мире».

Во Вьетнаме же предстояли выборы. Противники Ле Зуана пытались использовать иностранный брак его дочери в свою пользу. В СССР же опасались, что к власти придет прокитайский кандидат, и это, конечно же, было нежелательно.

С помощью японской акустической аппаратуры врачи определили, что у Масловых будет мальчик, который родится через месяц, хотя по подсчетам самой Аннь, родить она должна была вот-вот.

Маслов уговаривал жену лечь в роддом 4-го управления Минздрава СССР, обслуживавшего советскую элиту. Аннь категорически отказывалась: «Ради избрания отца они пойдут на все, — говорила она. — Я чувствую, что умру».

Знакомый гинеколог, тайно принимавший первые роды, куда-то исчез. Маслов искал другого врача.

5 июля 1981 года они отмечали день рождения мамы Виктора. Ночью у Аннь начались схватки. Вызвали две машины скорой помощи — из Богородска, где они тогда жили на даче, и из Москвы. Первыми приехали местные врачи, но ближайший роддом в Подольске был закрыт на ремонт. Увидев документы беременной женщины, они вызвали машину из 4-го управления.

Маслов хотел дождаться родов в приемной, но неожиданно вспомнил, что в суматохе забыл запереть на даче двери, где осталась недавно перенесшая инсульт мать. Что делать? Медики уверили, что состояние Аннь стабильное, поводов для волнений нет, и он уехал.

В семь утра Аннь родила мальчика.

Маслов позвонил в роддом часов в восемь, врачи ему сказали, что мальчик здоров. Он спросил: «Как мать?» Ему предложили немедленно приехать. Выяснилось, что у Аннь открылось кровотечение. Нужно было срочно делать операцию... Виктор Павлович рассказывает: «Мы оба все время дрожали, что счастье рухнет, что что-то случится. Доходило до суеверия. Цеплялись за все, как могли. Но когда нависла реальная угроза, я не верил, что Аннь умрет».

Дальнейшее он помнит смутно. Приезжали какие-то люди, привозили какие-то свертки, говорили о каком-то консилиуме. Потом к нему спустился врач. «Скончалась. Ничего не смогли сделать, но вы же сами говорили, что у нее было предчувствие...» Он поднялся в палату. Аннь лежала на кровати, красивая, как никогда... Виктор поцеловал чуть свесившуюся руку, приподнял рукав... А там! Все тело жены как будто обварили кипятком: сине-малиновое, сплошь в волдырях.

Другая жизнь

Несколько дней Маслов пролежал в бреду, с температурой. Внезапно он проснулся с бешено колотящимся сердцем. Трясущимися руками накапал валокордину. Отравлена! — лихорадочно застучало в мозгу. — Ее кожа и все остальное! Она отравлена. Он винил себя, что разрешил отвезти ее в этот роддом. Что вовремя не нашел независимого гинеколога. Что успокоился и почил на своем счастье. А ведь мог все предотвратить...

Потом, спустя годы, он узнал, что при кровотечении лопаются сосуды на коже. Как узнал и то, что Аннь можно было спасти. Но никто из врачей не решился на операцию: а вдруг Ле Зуан захочет иметь других внуков. Маслов считает, что и кровотечение и нерешительность врачей были не случайны. Слишком много случайных совпадений. И слишком влиятельным людям мешал их брак.

Ле Зуан победил на выборах. И вскоре увез внука, которого назвали Антоном, во Вьетнам. Четыре года боролся Маслов за сына, писал письма Горбачеву, через родственников обращался к вьетнамскому Генсеку. И победил. Антона ему вернули. Этим летом он поступил на факультет госуправления МГУ, Таня учится там же на филологическом, а Лена работает в компьютерной компании Sun в Лондоне.

Виктор Павлович до сих пор живет на своей даче в Богородске (теперь — Троицке). На участке он построил для детей новый дом. В его спальне висит большой портрет Аннь. В июле исполнилось 17 лет, как ее не стало...

Академик Маслов так снова и не женился. Он живет будущим своих детей. Это и есть памятник их с Аннь любви.

Фото И. Голова и из архива В. Маслова