СКОЛОТИЛ СОСТОЯНИЕ — ПОСТРОЙ ЧТО-НИБУДЬ НА РОДИНЕ

Что происходит? Кто виноват? Что делать?

Все мы немножко Буратины...

Мы обманываем себя, когда говорим, что в стране появился средний класс. Во всем мире он состоит из людей, так или иначе связанных с созиданием, — производителей, предпринимателей, торговцев, которые продвигают продукцию на рынок, изобретателей... У нас же пока сформировалась лишь «сфера обслуживания» государственных игр в ГКО.

Это и понятно: финансовая деятельность стоит по степени прибыльности на первом месте, на втором — торговля, а производство — только на третьем. Поэтому развивались у нас в последние пять-семь лет в основном магазины и банки. Люди слишком долго были голодными, всем хотелось наесться побыстрее. И вот когда банкиры почувствовали «приятную тяжесть в желудке» — на это у них ушло лет пять-шесть — и были уже готовы вкладывать деньги в производство, зашаталась мировая финансовая система, да еще и наше родное государство «помогло», затеяв выпуск ГКО...

Организовать, как предлагает Дмитрий Губин (см. «Огонек» № 38), партию среднего класса вполне реально. Только давайте уж называть вещи своими именами: это будет объединение уволенных работников банков и инвестиционных фондов, что-то вроде партии обиженных вкладчиков МММ. Как только ее создадут, появятся лидеры, которые будут получать хорошую зарплату и тут же начнут кричать во весь голос: «Дайте нам денег!» Возможно, они наберут значительное количество голосов, получат несколько мест в Думе... Ну и что? Какие интересы они будут отстаивать? Жить хорошо, ничего не создавая? Тот средний класс, который был у нас и исчез, как пена, ничего не производил. Это был всего лишь обслуживающий персонал.

На Украине и в Белоруссии производство пошло вверх. У нас же — все азартно играли в фантики. Государство, которое и напечатало эти ничем не обеспеченные бумажки, обязывало подведомственные фонды вкладывать в них огромные средства, тем самым просто изымая у них деньги, а теперь бросило всех на произвол судьбы. Пенсионный фонд не может расплатиться с пенсионерами, Фонд обязательного медицинского страхования — с производителями лекарств...

Мы выживем, никуда не денемся. Только бы государство не мешало нам самим улаживать свои проблемы. Спасибо Юрию Михайловичу Лужкову, который, трезво оценив ситуацию, в разгар финансового кризиса разрешил юридическим лицам-производителям осуществлять наличные расчеты в размере 100 тысяч рублей (недавно эта сумма была всего 3 тысячи). Но все равно это каменный век — мотаться с мешком денег из Москвы в Красноярск для того, чтобы купить там на заводе упаковку для наших лекарств! Хотя сейчас и это выручает.

Я заметил, что среди моих знакомых преуспели те, кто и в советское время вкалывал, не думая о том, заплатят ему за это или нет.

Большинство населения мечтает, как Буратино, жить на Поле чудес. Вспомните, кто во время выборов набирал больше всех голосов? Тот, кто обещал, что прямо завтра всем нам будет хорошо. Если человек говорил, что сначала надо потрудиться и хорошо будет только послезавтра, его не выбирали. Чуть ли не все верили, что можно играть в фантики и разбогатеть навсегда. Просто все хотели не зарабатывать, а тратить, быть не трудоголиками, а рантье.

Любое государство переживает кризисы, за которыми наступает относительно спокойный период. Естественно, что руководить государством в разные периоды должны разные люди. В период кризиса — типа Франко, де Голля, Пиночета, в период нормального положения — кто-то вроде Брежнева. Сегодня, кто бы ни пришел, каким бы умным он ни был, боюсь, кризис будет продолжаться. Как известно, учитель приходит, когда готов ученик. У нас нет своего де Голля, потому что мы пока не готовы к его приходу.

В условиях инфляции предприятия, даже самые успешные, не могут развиваться. Мы, например, остановили клинические испытания нового препарата, отказались от идеи купить новое оборудование. Простые граждане, получив зарплату, бегут в магазин, чтобы побыстрее купить продукты, а все, что осталось — моментально обращают в доллары. Кто-то откладывает на старость, кто-то на болезнь, на смерть, на черный день... Но, так как государство постоянно отнимает эти сбережения, люди привыкают жить только сегодняшним днем. У нас вырабатывается психология временщиков: после нас хоть потоп. По этому принципу живет и правительство — прекрасно понимая, что пирамида ГКО рано или поздно обвалится и придавит всю страну, они все равно ее строили, рассчитывая, по-видимому, получить «быстрые» деньги и смыться. А теперь Черномырдин рассказывает, как болит у него сердце за судьбу страны...

Все наши миллионеры и миллиардеры сколотили свои состояния за несколько последних лет. Откуда они их взяли, как не у государства? Сейчас государство в кризисе — так почему никто из них не поделится? Зачем мы клянчим сотни миллионов долларов кредита, когда те же олигархи могут просто скинуться и выправить ситуацию? Почему бы и нет? Все они сделали состояние на эксплуатации недр, которые им не принадлежат. В Норвегии и Арабских Эмиратах, где тоже добывают нефть, каждый житель имеет процент от ее продажи. А у нас — львиная доля экспортной выручки остается за рубежом. Ты нажился, сколотил состояние, так построй что-нибудь здесь, на родине. Вокруг твоего завода или фабрики будут кормиться люди. Строй здесь, и я прощу тебе твое воровство. Нет, боятся! Предпочитают покупать виллы на Средиземном море. Они живут здесь, как на чужой земле.

Сам Сергей Сорокин все эти годы работает на отечественном сырье, производство не сокращает и уезжать не собирается. Это его земля, его люди. Он здесь живет.

СЕМЬ УМОЗАКЛЮЧЕНИЙ ПОСТРАДАВШЕГО ОТ КРИЗИСА

У приятеля, столичного «миддла» (по определению Арифджанова из «Известий») — кризис и радость в одном флаконе. Он залетел с ремонтом квартиры. Когда начали рушиться банки и рынки, у него уже сокрушили стены, полы, канализацию и водоснабжение — в скорой перспективе, понятно, рассчитывая на восстановление. Деньги на восстановление зависли в банке.

Приятель сначала не верил в происшедшее, повторяя риторически: «Господи, за что?!»; затем вступил в период комсомольского энтузиазма, сверкая глазами и уверяя, что качество жизни не зависит от денег и что зиму он переживет без паркета и спальни на голом полу с подогревом. Ну, а потом остыл, сел за расчет, вспомнил, что столярничал-плотничал в стройотряде, и за бутылкой «Кристалла» обсудил с бригадиром ремонтников положение.

Итог был таков: дизайнера и пару рабочих уволили, зарплату оставшимся чуть-чуть индексировали, а сам хозяин влился в трудовой коллектив за бесплатно. И через неделю понял, что намеченный ремонт — ошибка, а квартиру надо переделывать «под себя». «Ты знаешь, что у меня теперь будет стоять в гостиной? — кричал он в трубку. — Ветвистое и дуплистое настоящее дерево. От подъезда приволок, валялось после урагана. По нему я пущу живые лианы. А под лианами будут, как на берегу моря, качели, и я буду на качелях в подушках читать Монтескье! Откуда качели? Мы их нашли на помойке!» А еще через неделю приятель резюмировал, что наконец-то почувствовал себя человеком, ибо кризис прочищает не только кошелек, но и мозг. И что в случившемся он видит немало хорошего, и что это хорошее надо оформить в виде списка и немедленно опубликовать.

Выполняю его поручение. Вот кое-что из позитивных (но промежуточных) последствий кризиса.

1. Хорошо, что умер тот самый евроремонт, согласно которому все перегородки в квартире нужно снести, окна заменить белыми пластырями стеклопакетов, чугунные батареи выкинуть на фиг, а оставшееся пространство отстрогать до идеала и вылизать до посинения. А знаете, чем ремонт за границей отличается от ремонта у нас? Там делают его сами хозяева и не меняют паркет оттого, что рассохся. У них дом — это как бы не дизайнерская идея, а история жизни.

2. Хорошо, что сломал ногу отечественный шоу-бизнес, при котором любой посредственный голосок раскручивался по денежному стандарту. Теперь клипмейкерам придется рассчитывать исключительно на творческую идею, композиторам — на мелодию, певцам — на голос, а читателям — на то, что неприрученный критик пишет правду.

3. Хорошо, что тысячи молодых, образованных, энергичных москвичей и петербуржцев потеряют в столицах работу. Ибо они мобильны, а мобильность в условиях рынка означает умение перемещаться вслед за источником финансирования. Нет работы в банковском секторе? Но инвестиции пойдут в промышленность, и у организатора производства в Торжке или Кирово-Чепецке будет шанс прилично заработать, а заодно потешить самолюбие, доказав российской провинции, что грамотные менеджмент, маркетинг и финансы развивают производство куда эффективнее госзаказа.

4. Хорошо, что притихнет вопиющая новорусская роскошь.

5. Хорошо, что не подорожали книги. В Москве в спорткомплексе «Олимпийский» или в Питере на знаменитой «Крупе», где работают книжные рынки, — очереди на вход! Внутри от народа не протолкнуться!

6. Очень хорошо, что сегодня идет повсеместный процесс самообразования. Ну кого вчера интересовала аргентинская модель экономики? Кого заботил процент соотношения денежной массы с ВНП? Кто разбирался, чем инфляция расходов отличается от инфляции издержек? Кто, в конце концов, заглядывал в российскую Конституцию на предмет пересмотра? Сегодня политэкономическое знание практично. А массовость обучения дарит надежду, что завсегдатай пикетов протеста, прежде чем перекрывать телом шоссе, прочтет для начала закон об акционерном обществе, после чего для выплаты зарплаты обратится не к коммунистам, а к юристам.

7. Радует, как это ни парадоксально, то, что сегодня многие собрались уезжать. Радует не в обывательском смысле (мол, крысы с корабля — заразы меньше), а прямо в противоположном. Новые эмигранты за свой счет выучат английский или немецкий, за свой счет отбудут за границу, практически освоят ее экономику, социальный уклад, быт — за свой, повторяю, а не за государственный счет! Их опыт станет колоссальным приобретением для России, когда они вернутся, а вернутся они тогда, когда жить у нас опять станет привлекательнее, чем там. Именно такой процесс и происходил потихоньку в последние годы, когда уезжали все меньше, а возвращались все чаще...

Мы уже научились делать красивой и привлекательной жизнь, проживая легкие — потому что заемные — деньги. Но с деньгами жить сумеет и дурак. Теперь нам предстоит поумнеть, обустраивая жизнь в условиях, когда деньги даются тяжело. Похудевший кошелек придется заменять либо бесплодной жалобой на жизнь, либо серьезной работой собственного ума в тесной кооперации с умами соседей.

На разум в выборе и уповаю.

Фото М. Штейнбока