ПРОТЕСТАНТЫ

«Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» — пугал классик. А мне ужасно хотелось. Хоть одним глазком. И вот пообещали, что 7 числа бунт наконец состоится. Я тут же отправился на него посмотреть

Рановато я вышел из дома с непривычки. Пришел на Октябрьскую площадь, где памятник Ленину, — а там никого. До Великой Октябрьской Акции Протеста, оказывается, еще больше двух часов. Я-то думал, что демонстрации, как положено, проводятся с утра. Так, по-моему, было бы гораздо удобнее: с утра опротестовал — весь день свободен. Но делать нечего — решил подождать.

По улице ездили машины, ходили прохожие, мужики в оранжевых жилетах варили изгородь вокруг Института стали и сплавов. Люди чинно занимались своими делами, будто забыв, что вскоре должны будут всероссийски всколыхнуться в справедливом гневе против несправедливостей мироустройства.

Перед демонстрацией коллеги меня учили: хорошую одежду не одевай, не раздражай протестующий против хорошей жизни народ. Я одел простецкую куртку, самые грязные джинсы и самые нечищенные ботинки. Солнечные очки «Полароид» оставил дома и ходил, щурился: день как назло выдался солнечный.

Однако опасения оказались тщетными. Люди на протест подобрались все больше душевные и незлобливые. В три часа пополудни не очень большая толпа с красными флагами сгрудилась вокруг народного трибуна Анпилова, который объяснил товарищам, что вот сейчас мы все сядем в метро и организованно поедем протестовать в другое место, на Васильевский спуск. Увлеченная идеей толпа повалила за вождем к метро. А я переместился к группке молодежи из семи-десяти человек. В центре группки находился стареющий Лимонов. Мы поздоровались. За руку.

В принципе у меня нормальные отношения с Лимоновым. Писатель писателю глаз не выклюет. Я ему даже привет передал от нашей корреспондентки Майки Куликовой, давней его подружки. Лимонов вспомнил Майю, обрадовался и продолжил объяснять сподвижникам план дальнейших действий НБП на сегодняшний день. Хитрый план заключался в том, чтобы на акцию протеста не ходить, а знамена отнести обратно в штаб. Потому что на «экстремиста Лимонова» все последние дни сильно наезжал Минюст, а Лимонову на следующий день после акции надо подавать в Минюст заявление на регистрацию Всероссийской партии национал-большевиков. Поэтому ссориться с властями сейчас не резон. Вот когда придет время, вот тогда мы, конечно, выступим. И еще как выступим. Зададим всем перцу. Когда время придет. А сейчас пока не пришло.

...Кто сказал, что Лимонов радикал и экстремист? Перепуганная милицейская интеллигенция? Да он только с виду страшный и агрессивный! На самом деле в общении Лимонов довольно мягкий человек. И вполне законопослушный. Вот и сейчас он вполне здраво (и одновременно радикально) рассудил:

— Вся страна пересрала протестовать! И мы не будем! Нам, радикалам, на этом митинге делать нечего! Чего нам лицезреть овец зюганоподобных? Нет, если кто хочет, может, конечно, поехать на Васильевский спуск. В частном порядке. Без знамен партии. Зачем нам подставляться? Мы — мирная, отличная партия. А сегодня — день веселья. Улыбайтесь!

И ушел домой пить пиво... Позавидовав мятежному писателю, я переместился от «Октябрьской» на две остановки метро севернее и пошел по Варварке к Васильевскому спуску. Еще не было четырех часов, а мне навстречу с митинга уже валил народ — на Красную площадь шло меньше, чем с нее.

Газеты писали, что люди выйдут протестовать против президента Ельцина, поэтому меня несколько удивил первый же лозунг, который я увидел: «Нет брынцаловщине! Лекарства вместо водки!» Вот кто, оказывается, первый враг народа! Второй встреченный мною транспарант: «Господин Геращенко, вы лжец!» Интересно, что он им такого уже успел наобещать и не выполнить? Или это старые лозунги с антресолей?

Народа, кстати, было меньше, чем я ожидал. Я думал — всероссийская акция, столько ее рекламировали, я вон куртку плохую надел — нате, рвите! И где же накал борьбы? Все торговые точки, правда, по пути были на всякий случай закрыты. Но при мне на площади уже устанавливали свои столы расторопные книготорговцы, решившие подзаработать по случаю большого скопления пожилых людей. Они предлагали митингующим следующие полезные издания: «Пища, которая лечит», «Раздельное питание», «Основы голодания». И была еще одна книга с маловразумительным названием «Следует быть зрячим без очков».

Проходившая мимо лотков бабушка с жаром рассказывала спутнице, что Ельцину «пересадили свиное сердце». Это меня порадовало: все-таки научная информация, популяризируемая нашим журналом, мало-помалу проникает в массы. Во всяком случае, народ уже усвоил — свиной организм по морфологии наиболее близок к человеческому... Вообще акция протеста напоминала грандиозную полит-тусовку. Клуб увлеченных людей. Гайд-парк. Орущего в мегафон оратора никто почти не слушал, люди собирались в кружки и... идейно ссорились! Глядя на них, я понял, что в этой стране будущего у оппозиции нет. Вместо того чтобы, как учил Владимир Ильич Ленин, тактически объединиться в борьбе с ненавистным режимом, оппозиция выясняла отношения между собой. Профсоюзы ссорились с коммунистами, трудороссы с — анархистами, гвоздя друг друга убийственным аргументом: «Жидовня!»

Из транспарантов я узнал, что «Анпилов — экстремист и поп Гапон», «Николаев и Лапшин — раскольники, предатели и лизоблюды», «Лужков — самый хитрый и жестокий», «Лебедь — удав», «Жириновский — голубая сволочь», «Шмаков — синяя сволочь», а «Явлинский — сволочь с приятным лицом».

А главное — старики скопом нападали на молодежь. Последняя была представлена исключительно студентами, как наиболее активной своей частью. Тщательные наблюдения показали, что возле одного молодого студента собиралось примерно пять-шесть стариков и начинали хором учить его жизни.

— Да что вы, мамаша, на меня кричите, — отмахивался от наседающей тетки юноша со следами сексуальной недостаточности на лице.

— Ты мне не сынок!!! А если бы ты был мой сын, я бы тебя отравила! — брызгала слюной женщина, норовя ткнуть мальца флагштоком.

Я, честно говоря, не понял причины такой нелюбви потенциальной матери к собственному сыну, уловил только, что студентик, хоть и был недоволен ситуацией в стране, но в то же время имел неосторожность высказаться и против коммунистов тоже. За то и получил порцию цианида.

В соседней кучке старичок поучал хайрастого студента с умными глазами (вообще удивительно много было прекрасной молодежи с по-собачьи умными глазами! Как мне нравятся такие глаза, ой, я не могу!):

— Почему ты длинноволосый? Ты что, пидорас? Это мода пошла от пидорасов буржуазных! Ты знаешь об этом?

— Ну почему? — по-щенячьи неловко отбивался первокурсник. — Есть же такое понятие — мода. Это мой стиль. О,кей?

— Какой еще «о,кей»?! Ты что, в Америке?! Взяли моду, понимаешь, — «о,кей»... Сволочи, недоноски. Я тебе такой сейчас дам «о,кей», ты у меня отсюдова без ботинок убежишь...

Где-то рядом давал интервью камерам цивилизованный и ухоженный оппозиционер Зюганов. Ближе к Блаженному (я собор имею в виду) демонстрировала протест тетенька в розовой куртке и розовых очках. На плече тетеньки сидел черный котенок.

— Как звать-то? — дружелюбно спросил я, почесывая животное за ушком.

— Этого-то? — женщина скосила глаза на котенка. — Пентюх. Он очень хороший котенок. Настоящий борец.

— За что?

— За пропитание. А я ему помогаю бороться. Разве можно стало жить? Раньше «Kitecat» стоил 6 рублей, а теперь 30! Что нам теперь, от голода умирать?

В руке розовая женщина с котенком держала транспарант «Ельцин — враг всего живого!».

Между группками ругающихся людей шествовала бабка и делала маленький бизнес — продавала газеты «Завтра» и «Дуэль». Впрочем, были и бескорыстные, идейные распространители: когда я уже уходил с гулянки, мне в руку бесплатно сунули газету «Туземный вестник». Некий «Печатный орган прогрессивной части туземной молодежи». На второй странице вестника большая статья в пух и прах разносила НБП Лимонова. За «разрушительную направленность».

Фото Марка Штейнбока