ПРОЩАЙ, УМЫТАЯ РОССИЯ, ИЛИ НАШЕ МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ

Однажды нам вдруг показалось, что ВСЕ ЭТО останется с нами навсегда. Когда-то о чем-то таком нам рассказывали люди, которым посчастливилось побывать там, где море огней всю ночь, толпы сверкающих лимузинов, танцующие женщины и смех. Где праздник, который всегда с тобой. Потом это пришло и к нам. Ах, как ярко горит эта неоновая реклама! Нет, я никогда не заходил в этот магазин — не по деньгам, — но я хочу, чтобы эта реклама горела в моем городе! Чтобы отсвет ее падал на лица наших красивых девушек, на капоты автомобилей, на витрины, на странный голубой асфальт, на бутылку темного пива. Я покупаю это пиво в ночном магазине и иду по этим улицам. Я знаю их с детства. Но я не ждал от них такого! Я и не подозревал, что Москва в одночасье может превратиться в такой красивый европейский город. Жаль, в этот ресторан я так и не успел зайти. Не посидел в этом кафе. Не сходил на премьеру в этот театр. Ничего не успел! Было некогда, некогда... Я иду по ней, я так с ней прощаюсь... Как с любимой женщиной — не успели наговориться, навидаться, нацеловаться... Я с ней прощаюсь, потому что ощущение тревоги разливается в холодном ясном воздухе, как озверевшая сигнализация на пустой машине. Ощущение тревоги и упущенной нежности к этому городу. В этих чужих красивых домах скоро могут появиться другие люди. Они станут шуршать бумажками со смертным приговором всей этой дорогой ненужной красоте. И на Москву оденут старое уродливое пальто. Поставят ее в очередь. Заставят плестись домой по неосвещенной улице с сумкой, в которой будут хозяйственное мыло и туалетная бумага. Будет свободное время — поезжайте в центр. Купите пива. И смотрите вокруг. Смотрите долго и внимательно. Попрощайтесь на всякий случай. Может быть, этого вы больше не увидите никогда.

«Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи...
Каждый человек имеет право на образование».
Всеобщая Декларация прав человека

МИНУС СЕМЬДЕСЯТ ДВА

...Одиннадцатое сентября. В аэропорту Схипхол льет, как лило все три дня поездки. Не показалась мне эта Европа. Хочется домой, в кризисную безумную Москву. Уже в самолете листаю свежую «Интернэшнл геральд трибюн» — ага, у нас новый премьер. Судя по тону публикации, буржуи боятся. Естественно, боятся. Россия — не Оман и не Эквадор, хотя ООН нас разместила как раз между ними — семьдесят второе место по индексу развития. Ну и ладно, пусть семьдесят второе, все равно хочу в Москву из вашей мокрой Гааги с целлулоидными лебедями, из Амстердама, пропахшего анашой и проститутками. В Москве, между прочим, утки живые и коробок травки — пятьдесят рублей в любой подворотне. Но это не значит, что нужно смолить дурь у кремлевской стены — вот и рассуждай, кто культурнее.

...До Москвы три часа лета. Читаю доклад ООН о развитии человеческого потенциала за 1998 год — на его презентации я и был в Гааге. Плохо у нас с социальным развитием. Только где хорошо — вот вопрос. Прогресс вообще трудно мерить. Даже общепринятого определения прогресса не существует. Но определение ООН мне нравится — выбор у человека больше, значит, и прогресс налицо. Где ты учишься, кем работаешь, как отдыхаешь, так и живешь. Поэтому и параметры экспертных оценок: образование, доходы, продолжительность жизни.

Мы, значит, семьдесят вторые, а на последнем месте страна Сьерра-Леоне. Дальше нее только Руанда, в таблицу не попавшая. Там, кажется, война, и не дошло оттуда никакой информации, кроме одной цифры: средняя продолжительность жизни — двадцать восемь лет. В Руанде я четыре года мертв. А в Сьерра-Леоне я еще жив, но мучиться уже недолго.

...Садимся в Шереметьеве. Пробирает бронхит, полученный под штормовым ливнем в квартале красных фонарей. С таким кашлем, пожалуй, я и здесь до положенных шестидесяти пяти не дотяну. Интересно, где эта Сьерра-Леоне?

АФРИКАНСКИЙ СИНДРОМ

...В отличие от бронхита, который почти удалось ликвидировать за прошедшие три недели в Москве, «синдром Сьерра-Леоне» в мире только прогрессирует. Отчаянно смелые люди там живут, будь они негры, азиаты или индейцы: грамотность тридцать процентов, доходы на нуле, медицины, судя по всему, никакой, а они живут!

Надо найти Сьерра-Леоне на карте. Вдруг она уже близко? А вдруг уже внутри нас? Или, наоборот, так далеко, что и захочешь — не попадешь? Второй вариант лично мне больше подходит, но вопрос остается: где мы? Где Россия, в смысле? А заодно — Москва, да и сам я, любимый, с высшим образованием, московской пропиской, правда, без квартиры, и с недолеченным бронхитом? Короче, кризис самоидентификации. И, кажется, не у меня одного: полстраны в таком кризисе (ввиду кризиса финансово-политического). Ноем, безусловно, много и со вкусом: то плохо, это нехорошо, среда, говорим, заела до такой степени, что остались от нас одни неосуществленные желания, да и тех кот наплакал. Послушать — полная Сьерра-Леоне. Но ведь в России хобби такое — ныть. А если попробовать не ныть, что сейчас особенно непродуктивно, а просто разобраться, где мы на самом деле находимся? Вдруг семьдесят второе место — не так уж и плохо? Кроме того, возможно, что только для ООН мы семьдесят вторые, а себе самим — наипервейшие окончательно и бесповоротно. Может, тогда и разговоры про лучшие палестины отпадут сами собой? Может, нам те лучшие хуже африканской Руанды?

ВСТАВАЙ, ПРОКЛЯТЬЕМ ЗАКЛЕЙМЕННЫЙ

...Доклад ООН — объемистая книга, и половину ее составляют таблицы: от количества автоматов Калашникова на душу населения до числа коек в вендиспансерах. Кроме таблиц, присутствуют зажигательные статьи о том, как хорошо в Сингапуре с экологией или как в Камеруне победила грамотность.

Но в основном чтение доклада — занятие не для слабонервных. Особенно в тех местах, где про страны примерно со сто десятой позиции по последнюю. Оказывается, больше миллиарда человек на Земле живут за абсолютной чертой бедности, то есть натурально голодают, и к тому же без электричества и питьевой воды. 100 миллионов людей бомжуют. Больше всего почему-то негров жалко — у них ведь еще и СПИД разыгрался. А в это время какая-нибудь Америка жрет гамбургеры и собирается через десять лет жрать их вдвое больше. Просыпается классовая ненависть, хочется спеть «Интернационал». Вылечу бронхи, обязательно спою. Если слова вспомню.

Разработчики доклада, сами, между прочим, люди не бедные, тоже предлагают пощипать богатых, правда, на добровольной основе. У меня вообще сложилось впечатление, что вся затея ООН в том и состоит, чтобы устыдить благополучный Запад. Цитирую в вольном переводе: «Мировых ресурсов более чем достаточно, чтобы избавиться от нищеты как явления в течение жизни одного поколения. Например, чтобы абсолютно все люди получили доступ к базовым бытовым удобствам, нужны дополнительные инвестиции в размере 40 миллиардов долларов в год — меньше, чем 0,1% общего мирового дохода, то есть в пределах ошибки подсчета.

И тогда каждый будет получать нормальное питание, образование, медицинские услуги, доступ к питьевой воде и сохранит репродуктивное здоровье.

...Страны-доноры тратят на помощь развивающимся странам только 0,25% своего суммарного дохода, и эта цифра все уменьшается».

...Обидно, конечно, что мы не страна-донор, но и чтобы уж совсем без лампочки Ильича — такое у нас тоже редкость. Каждый житель России, даже если он не знает, как обстоят дела в Руанде, понимает, что сравнивать нам себя нужно не с ней, а с первой двадцаткой. И совершенно, на мой взгляд, законно: именно там мы и должны быть. Если, конечно, не позволим больше экспериментировать над собой. Если не будем выбирать дураков во власть, не будем ныть и немножко подвинем чиновника с насиженного места. Для этого уже все есть: выборы, суды с настоящими адвокатами, предпринимательство — осталось всем этим воспользоваться. И мы ведь учимся понемногу, не правда ли?

СТРАНА МОСКВА

...Лежу, упакованный в подушки, лечусь нашей малиной и немецким колдрексом, листаю доклад. За окном гудит Москва, сплоченная общей бедой. Вчера в тамбуре электрички в дым пьяный мужичок, по виду явный бомж, с тревогой допытывался: как там курс доллара? Фантастический город. Никакой кризис ему не страшен — чтобы остановить промышленный рост последних лет в столице — 6%, нужно очень постараться.

Страна под названием Москва живет значительно лучше страны под названием Россия. По статистике ООН, столица где-то на уровне Венгрии, то есть пунктов на тридцать выше, чем остальная территория. Разрыв по доходам — в два-три раза, а с беднейшими регионами, например Тувой, — все десять. Размах лужковского градостроительства впечатляет, и Венгрию, я думаю, мы уже сделали. Еще лет пять в том же темпе, и вся Европа будет отдыхать.

...Европу я открывал в Голландии.

Во-первых, маленькая она. Вся Голландия покрывается если не Москвой, то областью: в одну сторону от аэропорта полчаса на электричке до Гааги, в другую — десять минут до Амстердама. Во-вторых, люди. Голландец нипочем не улыбнется, случайно зацепив тебя взглядом. В Москве хоть и кризис, народ без денег сидит, но сидит с каким-то здоровым задором. Я не говорю, что мы друг на друга скалимся постоянно — у нас больше безадресных улыбок. Мы, кажется, стали очень уверенны в себе — не наглы, как раньше, не отчаянно-безрассудны в надежде на любимое авось, а просто знаем про себя, что все перемелется и роль мельника — наша роль. Конечно, это еще не железная уверенность в себе, которой, по слухам, владели британцы времен Империи да нынешние американцы. Американцев, кстати, не любят именно за это — они же в любой стране чувствуют себя как в родной Айове. Но у них традиции, и воспитание на этом чувстве непобедимости построено.

Это все было во-вторых, если вы не забыли. А в-третьих, в Европе царит какая-то застарелая запущенность. Как в дорогой, но безнадежно древней квартире — пыль веками копилась по разным углам, тряпка туда не достает, и хозяин уже не замечает, что грязно. Привык. Ездит голландец на раздолбанном велосипеде, задние дворики в сельских домах огораживает железными спинками старых кроватей, ног в отличие от американца на стол не кладет и правильно делает — это в Америке можно неделями не чистить обувь, они даже листья по осени пылесосом с улиц собирают, а в Европе за обувью надо следить. Конечно, Амстердам не грязнее Москвы, но Москва-то год от года все чище, а там, я так понимаю, особого поступательного развития нет. (Кстати, Амстердам точно темнее Москвы по вечерам. Электричество экономят, наверное.)

...В Гааге мне зарезервировали номер в хорошем, но очень дорогом отеле. Экономлю деньги, переселяюсь в маленький отель на десять номеров. На полу подозрительное пятно — кажется, пару лет назад здесь кого-то зарезали. Простыни сырые (зря я на хорошую улицу красных фонарей грешил — вот где, наверное, кашель-то заработал). Пододеяльник разорван, причем давно, торчащие нитки успели затереться. Стоит вся радость сорок долларов. Да этой весной в разгромленном реформами Томске я жил в третьеразрядной гостинице за десятку! Так там еще потолок был лепной в четыре метра. И простыни хрустящие. И никаких порванных пододеяльников — исключительно зашитые. И ремонт как раз производился, а здесь владелец, похоже, считает, что у него все ОК.

Невозможно представить такое в Америке. Я вообще не знаю, есть ли там подобные заведения. Может, в бесплатных ночлежках, и то вряд ли. Когда я там жил, мы как-то на Кристмас ездили в Висконсин, в лес. И все там в охотничьем кампусе было начищено до блеска. За пятнадцать баксов. И предыдущие жильцы съехали за час до нас. Это меня всегда удивляло в американцах: соберутся вроде бы на гулянку у кого-нибудь в доме. Сидят пиво пьют. Час пьют, другой. Потом хозяин вдруг идет красить забор. Причем, на мой взгляд, этот забор еще год можно не красить, но он, хозяин, оказывается, уже месяц назад что-то неладное в нем заметил и кисти купил. Просто весь месяц свободного времени не было — он же работает с утра до ночи. А сейчас и наши, которые с утра до ночи, тоже за заборы взялись. Хотя у них и забот больше, и доходы в пять раз меньше — казалось бы, не до эстетики.

КОЙКО-МЕСТО

Если все так хорошо, то почему все так плохо? Почему все же американцы на четвертом месте, голландцы на седьмом, а мы на семьдесят втором, и даже если брать благополучную Москву — где-то на сорок пятом? Почему у нас что ни кризис, то — реанимация с угрозой летального исхода?

Смотрим доклад по пунктам.

Пункт первый. Образование. Здесь все нормально. Так нормально, как мало у кого бывает. Вообще этот показатель для России дурной — суммирует все от начальной школы через ПТУ до профессуры. А у нас грамотность поголовная, в ПТУ сейчас никто не идет, все на месте работы учатся, а множество наших кандидатов наук знают больше, чем их профессора. К тому же показатель не учитывает качества образования, в чем сами составители доклада и признаются: 18% якобы грамотного взрослого населения высокоразвитых европейских стран и Северной Америки с трудом могут прочесть инструкцию на упаковке стирального порошка.

Не знаю, как в Европе, не успел по школам походить, только отметил, что практически любой голландец прилично говорит по-английски — тоже ведь образование, а в США такое безобразие не потому, что плохо учат, а потому, что плохо учатся. Нет традиции. У моей подружки, Катерины, дочка учится в одной из чикагских государственных школ. Школа из самых непрестижных — семьдесят процентов негров и мексиканцев. Но девочка в качестве домашнего задания по природоведению выращивает бактерии на чашке Петри. Вы знаете, что такое чашка Петри? А она знает со второго класса. И математика у нее круче, чем, например, была у меня. Миф это, что в США плохое образование. Хочешь выучиться — выучишься. 18% просто не хотят. Но американцы в последние годы на это дело навалились. А если они берутся за что-то, то, как правило, успешно.

Ну вот, а мы в России учиться любим. И осуществляем в этом вопросе ту самую свободу выбора, о которой так много говорит ООН. Кстати, одним из факторов экономического рывка Москвы эксперты ООН считают невероятно большое для одного города число людей с дипломами высшей школы. У них выше мотивация, индивидуальный подход к жизни, да и знания, чтобы этот подход реализовать.

Пункт второй. Продолжительность жизни. Н-да... В Омане с Эквадором лучше. Даже Москва недалеко впереди Эквадора. Как я понимаю, этот показатель отражает три вещи: отношение к здоровью, уровень медицины и экологию. Наплевательское у нас отношение. Мужики пьют, спорт обожают, но только по телевизору, а лечиться приезжают уже на «скорой помощи». Женщины разумнее, потому и живут дольше (вообще-то им и по биологии положено дольше, но российские женщины идут в таком отрыве от мужчин, который никакой биологией не объяснить, — вот такой у нас «русский феминизм»).

Теперь медицина. Все в один голос говорят, что она у нас — нищая. Смотрю статистику: врачей вдвое, а коек в больницах втрое больше, чем в США! И наши люди не дураки на этих койках лежать — в три раза дольше лечатся, чем американцы. Ничего не понимаю — все это плохое и бесплатное ведь каких денег стоит, а их можно было бы на новые технологии потратить, а заодно и врачей получше выучить! Вот тут у меня по месту жительства, прямо под боком, понимаешь, лежит студентка-медичка, латынь зубрит. «Оля, — говорю,— может, мне это... в поликлинику сходить, а то сдохну у тебя тут на руках от этой малины с колдрексом, а?» «Ни в коем случае! — весело и со знанием дела отвечает она. — Здесь ты у меня просто помрешь, а там тебя замучают. Половина врачей ни черта в медицине не смыслит».

Точно — не смыслят! Например, моему отцу, когда он с гипертоническим кризом добрался до фельдшера, тот с перепугу вколол адреналин. В результате инфарктом снесло полсердца. А я знал одного американца, который перенес четыре обширных инфаркта и явно собирался умирать не от этого, а от болезни Альцгеймера. Наши до Альцгеймера обычно не доживают...

С экологией еще проще — закрыть заводскую «химию» мы сейчас не можем, прибыльная она, а перестраивать — денег нет. Но вот проверку мяса на наличие цикуты организовать легко, было бы желание?

Пункт последний, печальный. Наши доходы. Про всю территорию говорить не буду, а в Москве (до кризиса, конечно) выходило долларов по пятьсот на брата. Не Америка и не Голландия... С другой стороны, средними доходами отнюдь не все определяется, например, ведь самое богатое государство, если так считать — Люксембург. Потом идет Бруней, и лишь за ним — США. Однако Бруней лишь на 35-й позиции. Султан, наверное, все у народа забирает. То есть распределение доходов между самыми нищими и самыми богатыми тоже кое-что значит. И здесь я могу нас от души поздравить: мы абсолютные лидеры мирового сообщества по этой разнице — в одиннадцать раз! А вы говорите, денег нет. Деньги есть! Но не у вас. И не у меня.

...Наших богатых мне трудно понять. Сколько раз им говорили: делиться надо! Ведь если сейчас не дать самым бедным хоть что-то, они потом отберут все. Нет, вру — они даже отбирать не будут, просто когда грабят день ото дня, никакой мотивации зарабатывать нет, экономика сама потихоньку вымирает. Вместе с богатыми.

К тому же наши богатые в основном из чиновного люда: Россия стоит на четвертом месте в мире по уровню бюрократизма и коррупции. Чиновникам кажется, что вот как они не дадут другому заработать, так у самих все хорошо будет. Не будет. В бедной стране и знать — бедная.

И еще есть такой миф, что, дескать, народ в России ленивый, что, мол, работать не хотим. Но тогда откуда в Москве небывалый экономический подъем? Шесть процентов в год, кажется, только у Китая в перестройку было, да еще у «азиатских тигров». Они поднимались на иностранных инвестициях, а мы — на ресурсах и энтузиазме. Потому что Россия — феерически богатая страна. И профессионалов здесь хватает.

НО ПАСАРАН ПО-АМЕРИКАНСКИ

Ну и что нам со всем этим делать? Не на митинги же ходить, чиновника митингом не победишь. Да и не нужны митинги, когда суды есть. А главное, есть люди, которые могут составить нормальные законы и будут их выполнять. Вот их и надо выбирать во власть. Например, я люблю Москву. Но мне абсолютно не нравится, что она превратилась в абсолютно полицейский город, где я, забыв дома паспорт, холодею перед каждым милиционером. Мне нравится, когда милиция следит за порядком, но очень не нравится, когда следит за мной. И на мой счет постоянно списываются расходы, которых я не хочу. Какая разница, легальна проституция, как в Амстердаме, или под запретом, как в Москве? Меня на Тверской хохлушка зазывала, и под красным фонарем негритянка в постель тащила. Только негритянка налоги платит Амстердаму, а хохлушка — ментам. Я не к тому, что надо аплодировать проституткам или, скажем, наркоманам, но если бороться не получается, значит, способ борьбы неверный. Объяснить такие вещи чиновникам я могу через выборы, а иногда — через суд.

Мораль. У нас уже много хорошего, но мы не научились это хорошее защищать. Нет сопротивления дурным законам, когда их принимают, нет сопротивления нахальным нанимателям и властям. В США «вязкость» общества колоссальная, оно упирается на всех уровнях — от сенаторов до бомжей. Про полицию и паспортный режим я даже и говорить не хочу, но вот вам свежий пример: не могу представить, чтобы в США 98-го года обобрали столько людей, сколько у нас сейчас. Да американец, если он в своем уме, все бы узнал про ГКО, прежде чем положить в банк деньги под подозрительные проценты. И кризис ни за что бы не вырос до наших размеров. Не надо утешать себя тем, что европейские банки тоже попались — они свое все-таки получат.

Ну вот, начал за здравие... Да нет, все нормально, только учиться надо. Стартовые условия у России отличные, и мы способны сделать Европу при жизни, как пишут в ООН, одного поколения. Надеюсь, и у меня к ХХI веку бронхит пройдет.

Марк ШТЕЙБОК (фото)

P.S. Сьерра-Леоне оказалась на Африканском роге между Гвинеей и Либерией. 71 740 квадратных километров, четыре с половиной миллиона человек. Тридцать лет не могли разобраться, каким курсом идти в светлое будущее. В 92-м году власть захватили генералы.

На фото:

• Мы запомним тебя такой, Москва. 7 октября, 10 часов вечера.
• И это тоже Москва.
• Американец улыбается: «Уменя все о'кей, братишка».
• Стоки общественных туалетов в Амстердаме впадают в Северное море.