1936
«БАНЩИК ПОМЫЛСЯ ЗА ВАС»
Отец Михаил Митроцкий был в Соловецком лагере личностью почти легендарной.
— Ну, что тут у вас? — спрашивал он обычно, возвращаясь после работы в камеру. — Что хорошего слышно?
Непременно хорошего! Писатель Олег Волков рассказывал потом: «Ни десятилетний срок, ни пройденные испытания не отучили отца Михаила радоваться жизни. Эта его расположенность — видеть ее доброе начало — передавалась и его собеседникам: возле него жизнь и впрямь казалась светлее».
Среди заключенных на Соловках было немало священников. Работали они наряду со всеми. Отец Михаил — дворником. Облаченный вместо рясы в фартук и застиранную робу, он каждый день невозмутимо мел дорожки вокруг монастыря, но, как вспоминал Волков, «даже вохровцы, натасканные на грубую наглость и издевку над заключенными, проходя мимо, не только уступали ему дорогу, но и не могли удержаться от приветствия». В ответ отец Михаил поднимал руку и осенял охранников крестным знамением. Постепенно дело дошло до того, что большие начальники, завидев Митроцкого, стали отворачиваться или вовсе уходить куда-то в сторону, делая вид, что не замечают его «религиозных выступлений». Отец Михаил, часто рискуя собой, многих спасал: устраивал перевод на более легкую работу, хлопотал, чтобы ослабленных поместили в больницу... Все это ему припомнили. Перед расформированием лагеря на Соловках, его, как и многих других «служителей культа», расстреляли на отдаленном острове с трогательным названием Зайчики.
В 1936 году в одну из камер внутренней тюрьмы на Лубянке попали мать и дочь. Мать — внучка сосланного в Сибирь декабриста, домовитая и очень религиозная старушка. Она терпеливо и подолгу выслушивала, не перебивая, горестные истории соседок по нарам. Потом, вздохнув, говорила: «Что ж плакать! Давайте лучше чай пить с сухариками». Эти маленькие кусочки хлеба — тюремный деликатес — она аккуратно резала ниткой (ножей, естественно, не было), солила и сушила на батарее. От тихого ее голоса, от взгляда добрых глаз арестованным женщинам, испуганным и растерянным, оторванным от детей, становилось чуточку легче.
Дочь старушки — Тамару Константиновну, спокойную, всегда подтянутую женщину лет сорока, постоянно вызывали на допросы. Следователь поклялся добиться от нее признания и применял к ней весь арсенал своих средств — запугивал, бил, неделями сидела она в холодном карцере на хлебе и воде. Вызывали ее каждую ночь, а днем, как только надзиратель видел, что она присела на стул, раздавался грозный окрик: «Не спать!»
По каким-то неведомым причинам мать вдруг решили отпустить. Перед уходом она раздала все свои вещи остающимся, а потом перекрестила дочь и сказала: «Благословляю тебя материнским благословением и разрешаю, если очень плохо будет, наложить на себя руки. Не надо мучиться. Грех твой перед Богом беру на себя». И такое чудесное, такое светлое лицо было у нее в тот момент, будто дарила она своей дочери жизнь.
Ариадна Эфрон, дочь Марины Цветаевой, вспоминала, что в лагере вместе с ней отбывала срок монашка — очень скромная и трудолюбивая женщина, которую все звали тетя Паша. И вот наступил день, когда несколько женщин, которые, как и она, сидели «за религию», выходили на свободу. Тетя Паша очень волновалась, все просила: «Вы уж отпишите, девоньки, как там, на воле-то, целы церкви-то? И уж помолитесь там за нас...»
А как писать — ведь цензура! И договорились: вместо «церкви» писать «баня». Через некоторое время действительно пришло письмо: «Низкий поклон вам, Прасковья Григорьевна и Алечка! Доехали мы до города Серпухова, только вышли с вокзала, глядим — баня! И пошли-то мы сразу в баню и таково-то хорошо за вас там помылись! А в этой бане мы поговорили с женщиной, которая шайки продает, все у ней расспросили, и она нам сказала: поезжайте вы, бабоньки, на кладбище. Мы поехали. Приходим на кладбище, глядим — баня! И такая красивая баня-то! И таково-то хорошо мы помылись там за всех вас и по шайке за каждую поставили! И такой банщик здесь хороший оказался, тоже помылся за вас...»
Самое удивительное, что цензор это письмо пропустил, не заподозрив в рассказе «о банях» ничего «противозаконного».
Екатерина САФОНОВАНа фото: Половина страны уже сидела в лагерях, другая — в едином порыве встречала Первомай...
Спонсор рубрики ОАО «Сибнефть»
На фото из Российского государственного архива кинофотодокументов: 1936 г. Все веселее становится жить в колхозе «Красная звезда».