ТРИ ОСЕННИЕ СВАДЬБЫ

Все счастливые браки заключаются по-разному

В старом фильме про любовь молодой Александр Ширвиндт на вопрос, почему вдруг весной появляется столько симпатичных девушек, отвечает: «А зимой у их спячка».

Что-то здесь есть, честное слово! Весной люди влюбляются, летом едут вместе отдыхать, скажем, на море, чтобы купаться в нем ночью, при свете звезд. А осенью женятся. Зимой у них спячка. Кто не успел — пусть подождет до будущей весны (подумаешь, каких-то три-четыре месяца).

Так природа захотела.
Почему — не наше дело.
Для чего — не нам судить...

СТАРООБРЯДЦЫ ГАЛСТУКОВ НЕ ВЯЖУТ

Дочка — в школу, родители — под венец!

Сколько времени разделяет венчание и свадьбу? Ну, час, от силы два. Притом венчание зачастую рассматривается в качестве аперитива, что ли, к свадебному застолью — даром что венчальный обряд включает в себя питие кагора из одной чарки...

У Наталии и Игоря Барсуковых случилось «с точностью до наоборот»: регистрация в загсе, свадебный пир — и долгая-долгая дорога под венец. По дороге у них родилась и успела пойти в школу дочь Александра.

И храм-то, где они обвенчались в начале ноября, не простой — старообрядческий. Венчание у древлеправославных — так именуют себя те, кого мы зовем «староверы», — отмечено строгостью, близкой к аскетизму, и традициями, растерянными Патриаршей церковью за 300 лет жесточайших гонений на старообрядцев. К примеру, перед началом венчания подруги невесты распускают ей волосы и заплетают в две косы: сей ритуал означает, что пришел конец девичьей жизни, когда она, лебедушка, жила лишь своим умом, а теперь за нее, за чистоту ее души в равной с нею мере отвечает муж, а она половину всех забот и трудов отдает семейному очагу, дому, детям. Но и совершив «прикид» по старинной моде, невеста еще не имеет права переступить порог храма — подружки покрывают ей голову платком. Что касается жениха, он волен венчаться в костюме хоть от Кардена, лишь бы не было галстука: старообрядцы убеждены в бесовском происхождении этой детали туалета, видят в ней намек на веревку, на которой удавился Иуда.

Еще одного строгого правила стараются держаться старообрядцы: совершать отдельно обручение (обмен кольцами) и венчание (таинство создания «малой», домашней церкви). Эти два чина в современной православной традиции слились в один — и новобрачные попросту не успевают осмыслить, что это с ними батюшка делает. А сколько в русской классике сюжетов связано с разлучением обрученных, иногда навеки! Обручиться — значит открыться в своих чувствах миру, людям; обвенчаться — открыться Самому Богу...

Семейная история Наталии и Игоря, такая, в сущности, советская, в то же время созвучна классическим сюжетам: долгие годы разделяют их обмен кольцами и приход под венец в Покровский собор, что за Рогожской заставой. Храм был ими выбран не случайно. Предки Наталии были его исправными прихожанами. Одного из них в 30-е годы сослали в Казахстан. Там он и погиб, но от веры не отрекся. Чудом не погиб и храм, построенный славным Матвеем Казаковым на гиблом, топком, моровом месте. В 1938-м большевики вознамерились превратить его в клуб — но паства не допустила и Бог не выдал. Денно и нощно служились молебны перед чудотворными иконами, которым и Третьяковская галерея доселе завидует. И безбожники отступили. В такой храм идти венчаться абы как, не держа в памяти трагедии старообрядчества, — грешно. Игорь с Наталией здесь пустили корень, постоянно исповедуются и причащаются и Александру с собой приводят.

Ей, Александре, — одной из всех родственников — было разрешено присутствовать при венчании. Да еще нам с фотографом Владимиром Смоляковым позволили: если по работе надо — пожалуйста. И мы вместе с Александрой стали свидетелями чуда: только мы трое видели, как просветлели и засияли лица жениха и невесты под венцами.

В тот ноябрьский день с самого утра зарядил осенний мелкий дождичек. Он не унимался ни на минуту до тех пор, пока Игорь с Наталией не вышли из храма на паперть. Вмиг небо просветлело, словно бриллианты засверкали на пожухлой траве, усыпанной желтой листвой, — красотища! И это мы тоже расценили как знак Божий.

За полтора часа неспешного совершения таинства шестилетняя Александра ни разу не присела, завороженно следя за происходящим и сосредоточенно молясь. А через несколько дней на экскурсии в Оружейную палату она увидела царский венец, усыпанный драгоценными камнями, и воскликнула: «Смотри, мама, какой венец красивый! Прямо как тот, который тебе надели в храме!».

Справедливости ради: венцы в Покровском храме не старинные, очень даже скромные и музейной ценности уж точно не представляют. Но, как говорится, истина глаголет устами младенца. Особенно если родители младенца научили его азбуке истины...

Фото В. Смолякова

ЕВРЕЙСКОЕ СЧАСТЬЕ

Женщины танцуют отдельно!

«И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.

И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю...»

(Быт. 1.27, 28)

Натан Китайкишер из местечка Славута в Хмельницкой области несколько лет назад учился в московской иешиве (религиозной школе для взрослых) «Мекор Хаим» под крылом знаменитого раввина, переводчика и комментатора Талмуда Адина Штейнзальца. Полученные знания пошли впрок — теперь он исполняет обязанности раввина в местной синагоге.

Узнав, что Адин Штейнзальц собирается совершить путешествие по еврейским местам Украины, Натан очень обрадовался. Потому что визит его наставника совпадал с намерением Натана жениться.

Едва ли не все славутские евреи собрались на свадьбу.

Приехали и из других городов. Такой свадьбы город не знал.

Ну, разве что до исторического материализма — так ведь сколько с той поры воды утекло! А живых свидетелей и вовсе не осталось.

День свадьбы — самый радостный в жизни — иудейская традиция уподобляет одному из главных праздников Йом Киппуру, именуемому Судным Днем, Днем Покаяния, Днем Искупления.

Не странно ли: как могут сочетаться радость и покаяние?

Парадокс именно в том, что Йом Киппур — праздник.

Человек должен предстать в этот день перед Всевышним абсолютно открытым, и потому беззащитным. Человек сокрушенно пересматривает свою прошлую жизнь и принимает на себя обязательство сделать ее иной. Конечно, он осознает, что грех неотвратимо влечет за собой наказание, но он также понимает, что есть Тот, Кто может разорвать эту ужасную причинно-следственную связь и дать ему шанс. В Йом Киппур нельзя ни есть, ни пить — это день поста. И все-таки — праздник!

Жених серьезен и слегка растерян — невеста серьезна и прекрасна.

Раввин подзывает Натана: сейчас он в присутствии свидетелей завершит писанный каллиграфическим почерком на актуальном для такого случая арамейском языке ктубу — брачный договор. Штейнзальц вписывает имена жениха и невесты и задает традиционный вопрос:

— А если (не приведи, Господи!) с тобой что-нибудь случится или (не приведи, Господи!) ты ее разлюбишь и вы разойдетесь — сколько сиклей серебра получит женщина?

— Сиклей?

— Сиклей. У тебя что, проблема с сиклями? Тогда можно в долларах, рублях или гривнах!

Жених не скупится, он готов весь мир положить к ногам лучшей на свете девушки, а перспектива когда-нибудь разлюбить суженую представляется ему фантастической. Раввин, жених и свидетели скрепляют ктубу подписями. С формальностями покончено, экономические интересы невесты защищены — уходящее корнями в вечность социальное страхование.

А теперь — под хупу!

Хупа — свадебный балдахин, который держат под открытым небом на шестах четверо почетных гостей. Под хупой стоят молодые во время церемонии. Хупой называют и еврейскую свадьбу вообще. Хупа — метафора царских почестей, воздаваемых молодым, и символ крова, под который жених вводит невесту, это образ семьи, которую им предстоит создать...

Начинается кидушин — обряд обручения. Слово «кидушин» однокоренное со словом «кадош» — святой. После произнесенных Адином Штейнзальцем первых благословений жених и невеста поочередно отпивают из бокала. Жених показывает всем обручальное кольцо и надевает его невесте на указательный палец правой руки. Теперь невеста «отделена» от всех мужчин, кроме своего мужа, и «посвящена» только ему: «Вот ты посвящаешься мне в жены этим кольцом по закону Моисея и Израиля».

Раввин громко возглашает семь благословений, каждое из которых завершается общим возгласом: «Амен!».