Не то Рождество-2
В прошлом номере «Огонька» публицист А. Пересвет ломал голову над вопросом: почему у нас не только в будни, но и по праздникам все не как у людей? Почему все отметят 2000-летие Рождества Христова (выражаясь светским языком, начала новой эры) в один день, а именно 25 декабря, — и только мы в России встретим эту дату по старому стилю? Что это: национальное своеобразие, отсталость или элементарная глупость?
Хочется разобраться в этом до конца. К чему всех желающих и призываем
После крика души Александра Пересвета мне хочется: а) немедля стать католиком; б) жить где-нито в Баварии; в) сочинить брюзгливую заметку по поводу того, что местные иудеи, буддисты и редкие мусульмане «уперто» празднуют Новый год не по-людски — то есть не как все остальные. Это я шучу.
В действительности мне хочется взглянуть на вопрос, поставленный А. Пересветом, несколько шире.
Хочется вспомнить: а) советские времена, когда празднование Рождества и старого Нового года было некоторым диссидентством, а никак не признаком «упертости»; б) старика Иммануила Канта — его известный афоризм про звездное небо над головой и нравственный закон в душе, афоризм, выносящий за скобки наши счеты с Государством и Церковью, как бы мы к ним ни относились и в каких бы они друг с другом отношениях ни пребывали; в) императора-реформатора Петра Великого — ибо с него русский календарный беспредел начался. Принудительная стрижка бород и переодевание бояр в чулки и панталоны — это ж были просто какие-то семечки в сравнении с указом Петра Алексеевича, согласно коему насельникам Империи надлежало день после «31 десембрия года 7208 от Сотворения Мира считать 1 януария года 1700 от Рождества Христова». Вообразите эффект! Штука посильнее отмены буквы «ять».
До указа Петра, приуроченного к наступлению очередного века н.э., Рождество отмечалось россиянами 25 декабря по юлианскому, само собой, календарю, а Новый год — вообразите, 1 сентября, по обычаю ветхозаветному. И никто не вякал: вон ведь в Библии вначале было Сотворение Мира, и лишь спустя пять с половиной тысяч лет — Рождество, ну тем же манером все обстоит и у нас, в нашем самом правильном на свете календаре.
Некоторые стародумы, впрочем, припоминали, что предки жили по календарю еще более правильному: Новый год ими отмечался именно после Рождества — 1 марта. Правило сие связано было, однако, не столько с пробуждением природы от спячки либо с атавизмами и рудиментами проклятого язычества, с его культом Солнца и Земли, сколько с активизацией половой жизни и полевых работ. Натура брала свое. Церковь тоже брала свое. Но и Государство желало урвать свой кусок. И Петр Алексеевич — вылитый артист Урбанский из кинокартины «Коммунист» — начал рубить окно в курной избе...
Как говорил товарищ Сталин, «Петруха недорубил». То есть не перешел вослед просвещенным европейским монархам на григорианский календарь, по которому те взяли моду жить с конца XVI века. Мода продолжалась вплоть до нашего столетия — последними к числу просвещенных присоединились, кажется, монархи Болгарии, Греции и Китая (в Японии григорианский стиль император ввел еще в прошлом веке, нимало не навредив религиозным традициям).
Но что немцу (или японцу) здорово — то русскому смерть!
И наша не дорубленная Петрухой, а затем и товарищем Сталиным Патриархия в минувшем году приняла особое постановление о нецелесообразности перехода по случаю приближающегося 2000-летия Рождества Христова на признанный всем остальным миром календарный стиль.
Почему?
Это, наверное, самый интересный вопрос. Потому что, если наша Патриархия что решает — она делает это как бы от имени всех православных граждан и, с другой стороны, вменяет это им, всем и каждому, в обязанность.
Дело, по-моему, не в том, что споры о «правильности» и «неправильности» юлианского и григорианского летосчислений продолжаются доныне. И не только богословы их ведут, но и астрономы, физики, математики.
Дело не в том, что остаться в меньшинстве, в компании с греками-«старостильниками», сербами и «каловчанами» — Зарубежной Русской Церковью, делающей вид, будто живет в 1913 году, — если не честь, то своего рода доблесть.
Дело также и не в том, что «отсталый» календарь и архаичный богослужебный язык — те области жизни, которые сохранились при большевиках в неприкосновенности просто оттого, что у большевиков до этого как-то руки не дошли. Да и на руку им это было, большевикам: православные праздники обычно выпадают на рабочие дни, кроме, разве что, Пасхи и Троицы, которые можно специальным указом объявить опять-таки рабочими днями нито коммунистическими воскресниками. Что же касается богослужебного языка — чем его меньше людей понимают, тем больше это снова-здорово на руку большевикам!
«Упертость» Патриархии, раздражающая А. Пересвета, раздражает меня едва ли не сильнее — но не показушными трансляциями по телевизору во дни, когда большинство наших сограждан успевает перебеситься (наесться-напиться-обменяться новогодними гостинцами), а кое-кто и елку на свалку вынес («и в суете тебя сняли с креста, и Воскресения не будет»). Меня удручает, что Патриархии все более мила роль этнографического заповедника в открытом обществе. Пристрастие это усугубляет раздвоенность, фрагментарность нашего национального, простите за умные слова, сознания. А ведь Церковь — любая, православная, католическая, какая бы то ни было — теоретически, единственное место на земле, где человек осознает, зачем ему нужен Праздник.
Мы не знаем, когда, по какому стилю, по чьему образу и подобию праздновать Рождество и Новый год, как и в какой день поминать умерших родственников и друзей, мы разучились и не научились наново праздновать, отмечать что-нито вообще. Рождество — праздник? Ведь не каждый ответит враз и однозначно. По-другому вопрос поставим: «Рождество — нерабочий день?» «Ну конечно! Вон, в календаре написано». А Первое мая — праздник? Вроде объявлено, как Рождество и Пасха, нерабочим днем. И Седьмое ноября объявлено. Кажется, даже Восьмое марта. Значит, праздник? А почему? В честь чего? Чтоб выпить? Чтоб салата имени католика Оливье съесть?..
Когда люди разобщены, меньше всего виноваты в этом календари. Невзирая на календарь, прислушиваясь лишь к зову совести и всматриваясь в звезды над головой, любой из нас волен, когда захочет, отметить Новый год. Хоть в собственный день рождения. Хоть с ближайшего понедельника. Кто во вкус войдет — может Рождество с Новым годом отметить сначала по-католически, потом по-православному, потом еще в придачу отметить с китайцами и вьетнамцами на ближайшем оптовом рынке: все знают, что на дворе — Год Кота (он же Кролик).
Однако случается такой момент, когда тебе хочется поделиться радостью праздника не только с ближними, или с вьетнамцами на оптовом рынке, или с теми, кто живет где-нито в Баварии, пусть они там «неправильной» веры и вообще говорят по-басурмански, а не на чистом церковно-славянском.
Хочется праздновать со всем миром.
Патриархия раскручивает в преддверии наступления третьего тысячелетия новой эры свою просветительную программу. Отдельную от той, в которой примет участие весь остальной крещеный мир. Мне, конечно, хотелось бы во дни, объявленные всероссийским праздником, побывать в Святой Земле, преклонить колени в убогом вертепе, откуда берет начало вся наша классическая и современная культура. Но гораздо больше хочется провести Святую ночь пусть у себя дома, но зная, что вместе с тобой миллиарды землян переживают важность минуты, благодаря Рождественскую Звезду, и за Андрея Рублева, и за Пушкина, и за Чайковского — но и за Боттичелли, Шекспира, Моцарта...
Хочется — а не можется. И остается волком выть, смотря по телевизору в непросветный вечер рабочего дня репортаж из какой-нито Баварии.
Но не потому, что у них другой календарь и на столе вместо «Оливье» — индейка.
Потому, что они никогда и никому не позволяли отнять у них радость праздника.
Михаил ПОЗДНЯЕВ