Благодаря нашей акции российская и латвийская общественность наконец заинтересовались судьбами экипажа. На статью в «Огоньке» (№ 50 за 1998 год) мы получили огромное количество откликов. Летчики также прочли эту статью. По их мнению, это было самое полное и объективное отражение ситуации.
«Огонек» планирует продолжать освещение акции на своих страницах.
ПРАВДА О ХОЖДЕНИИ ЗА ТРИ МОРЯ
Напоминаем: 17 декабря в Калькутту вылетела делегация Международного комитета по спасению русских летчиков, что находятся в калькуттской тюрьме уже три года, ложно обвиненные. Индия обвиняет их в терроризме и военном заговоре (на борту самолета был груз оружия). «Огонек» специально занялся расследованием этого дела И выяснил истинную причину, по которой экипаж заживо гниет в тюрьме 
Акция комитета как-то всех перетрясла, заставила беспокоиться о заключенных. Это очень важно. Но самое первое следствие поездки — летчики отменили бессрочную голодовку, которую намечали на 22 декабря. За три года они привыкли к мысли о том, что индийским властям нет дела до того, живы они или нет, что смерть — от голода ли, от других ли причин — в Индии никого не пугает: ведь это миг в переселении души из тела в тело.
В общем, когда делегация вошла в зал суда и тихонько начала пробираться между креслами, летчики были потрясены.
Они сидели в суде в белых форменных рубашках. Четверо, потому что Москвитин в тяжелейшем состоянии — в больнице. Гайдаш и Клишин — в судебной клетке. Антименко, переживший два инфаркта, сидел рядом: в клетке невыносимо душно. Тиммерман, как лучше всех понимающий английский, сидел недалеко от судей — чтобы слышать. Акустика в зале ужасная.
Но потрясли не эти горькие вещи, потрясли белые форменные рубашки летчиков. Представляете, людей три года пытаются превратить в животных: их заставляют спать на полу на грязных соломенных подстилках, в камерах нет умывальников... А тут — белые рубашки.
Делегации разрешили навещать летчиков в тюрьме. В камеры не пускали. В комнате для визитов пять дней разговоров по три-четыре часа. Чтобы разобраться. Чтобы утешить.
Но как утешить Евгения Антименко, который перенес в этой тюрьме два инфаркта; который больше не надеется увидеть своих близких; к которому не может приехать жена, так как у нее тоже больное сердце, и врачи говорят, что она не перенесет встречи с мужем. Он сломлен и целыми днями смотрит на фотографии родных.
Как утешить Игоря Москвитина, который с тяжелейшей формой двустороннего туберкулеза лежит в индийском госпитале? Туристов, едущих в Индию, предупреждают: если вы зайдете в индийскую больницу с насморком, через неделю вас оттуда вынесут. А он лежит там полгода. В госпитале его дважды кусала крыса.
Полгода он полностью отрезан от экипажа. В госпитале он — объект острейшего любопытства индийцев: за Москвитиным постоянно наблюдают несколько десятков глаз. Как он говорит, от сумасшествия его спасает только то, что целый день он разбирает материалы дела.
Александр Клишин все это время пытается оставаться командиром экипажа — сохранять выдержку и спокойствие. Лучше всех знает язык Тиммерман. Он — «парламентер» экипажа. Гайдаш тоже знает английский неплохо, но он, при всем своем хорошем характере, слишком вспыльчив, каждую минуту готов к бунту. Поэтому к «дипломатии» его не подпускают. Все они истощены, зубы крошатся, зрение падает. Раньше — крепкие здоровые мужики, лучшие кадры компании «Латавио».
Шестой обвиняемый по этому делу — английский аристократ и, по слухам, агент британских спецслужб Питер Блич (тот самый, что предупредил все спецслужбы о предстоящем сбросе оружия с самолета). Человек очень выдержанный и мужественный. В суде он защищает себя сам.
Если бы не Блич, положение экипажа могло быть намного хуже. Он все время поддерживает их. Занимается с ними языком. По его просьбе врач английского консульства постоянно навещает их.
Летчиков хотели перевести в другую тюрьму. Они отказались. Не захотели расстаться с Бличем. Испугались, что будет хуже. Здесь к ним уже все привыкли. За три года сложились почти приятельские отношения с охраной. Сначала к ним, естественно, относились с мистическим ужасом: «заговорщики». В суд возили в бронированном автомобиле, в сопровождении отряда мотоциклистов. Сейчас и тюремным охранникам ясно, что они невиновны.
Главное обвинение — статья 121: «заговор с целью ведения военных действий против Индии». Мера наказания — от пожизненного заключения до смертной казни. Даже если они выживут в этой тюрьме...
Даже начинающему индийскому юристу ясно, что, сбрасывай наши летчики этот груз своими руками, такого приговора они не заслужили. Кто же предъявляет им это обвинение?
Отдел Центрального бюро расследований Индии (ЦБР), подчиненный премьер-министру.
ЦБР в Индии имеет примерно такое же влияние, как НКВД — при Сталине, и идиотов туда не набирают. Учитывая, что Блич предупреждал спецслужбы обо всех подробностях предстоящего сброса оружия вплоть до бортовых номеров самолета, логично задаться несколькими «почему»: почему сброс не предотвратили? Почему главному виновнику удалось скрыться, при том, что летчики сами передали в дело несколько его фотографий (они сняли его после сброса оружия, но с тех пор снимков никто не видел)? Почему ЦБР выгодно свалить вину на экипаж и затягивать процесс?
Блич считает, что ключ — в политическом значении «дела Пурулии». Индия — страна демократическая (с поправкой на менталитет, конечно), с президентским правлением. А Западной Бенгалией уже двадцать лет управляют коммунисты. Очень независимый штат. Предположительно, центральные власти ожидали, что смогут взвалить на правительство штата всю ответственность за заговор, введут президентское правление и с коммунистами на территории штата будет покончено.
Не удалось. Нет основных виновных, обвинения против летчиков неочевидны. Дело обещало быть очень громким, его просто так не закроешь. Затягивать суд — в интересах ЦБР. За это время обвиняемые могут просто сменить инкарнацию, то есть, по-нашему, умереть.
А с индийской системой судопроизводства суд может протянуться еще не один год. Собственно, Индия взяла ее у Британии и умножила на национальный характер. По этой системе сначала обвинитель доказывает все пункты обвинения, а защита может лишь задавать вопросы свидетелям обвинения, чтобы изобличить их во лжи. Нескольких уже вывели на «чистую воду». И когда все пункты обвинения обоснованы обвинителем — начинается процесс защиты.
Процесс обвинения идет в таком темпе: не каждую неделю с утра допрашивают одного-единственного свидетеля (в нашем суде реальны такие цифры, как 15 — 20 свидетелей в день).
В этом режиме за 2,5 года было допрошено 50 свидетелей обвинения, и опрос до сих пор не закончен.
Английский консул, увидев нашу делегацию, был растроган и глазам своим не верил: «Впервые за три года русские вспомнили о своих соотечественниках!»
Фотография Блича висит в английском консульстве напротив кресла консула. Каждый раз, когда он приходит на работу, он встречается взглядом с англичанином, который три года сидит в тюрьме в чужой стране. Представитель консульства каждую неделю навещает его в тюрьме, присутствует на судебных заседаниях.
Российское государство три года не предпринимало никаких шагов, чтобы спасти русских или как-нибудь облегчить их участь. Адвокат наших летчиков, рекомендованный нашим же консульством, оказался несостоятельным.
Иногда помощь приходит неожиданно. Из соседней камеры. Индийский правозащитник Дипак Праладка попал в тюрьму на месяц за оскорбление судьи. Там познакомился с летчиками. Их история потрясла его, и он остался в тюрьме еще на месяц, чтобы детально изучить их дело. Для него очевидно, что в ходе процесса допущены совершенно преступные нарушения. Например, самый страшный из девяти пунктов обвинения — статья 121, по которой им грозит смертная казнь («заговор с целью ведения военных действий против Индии»), неприменима к иностранцам в условиях мирного времени.
Что удивительно, Праладка в этом деле не ищет никакой личной выгоды. Его мечта — реформировать индийскую правозащитную систему.
Что касается остальных, не судебных, возможностей защитить экипаж, то Гуманитарный комитет попытался использовать их все.
Делегации удалось встретиться с председателем парламента, еще одним крупным чиновником штата Западная Бенгалия. Крупный чиновник произнес пламенную речь о том, как прекрасен был Советский Союз, и какое преступление — развалить такую страну (стало быть, есть еще в отдаленных уголках мира люди, которые переживают за Россию), что же касается летчиков, то он лично ничего хорошего о них не думает, но пообещал, что условия содержания будут улучшены.
Комитет только начал работу.
Мария ТРЕЩАНСКАЯНа фото:
- Уникальные кадры, отснятые в тюрьме скрытой камерой. Молебен. Член комитета Г. Ковриженко, И. Тиммерман, Е. Антименко
- Представитель комитета о. Дионисий передает летчикам номер «Огонька» с материалом о калькуттском процессе
- Питер Блич сейчас вручит Г.Ковриженко свою версию дела на 15 страницах плюс 60 страниц приложения