100 ПУДОВ ЛЮБВИ
Для нее все началось с фильма Валерия Тодоровского «Любовь». После успеха на Каннском фестивале и приза за лучшую женскую роль молодой актрисе посыпались предложения от режиссеров. Она приняла их с десяток, но ни один из последовавших фильмов «Любовь» не переплюнул.
Летом 1997 года она появилась на обложке «Плейбоя», что считает высокой оценкой своих достижений, сродни «Золотой Звезде» Героя Соцтруда.
Недавно у нее состоялся театральный дебют. На премьеру в Театр имени Гоголя приехали мама, сестра, дочка, друзья... Не позвала она только одного из тех, о которых помнила и очень хотела позвонить. Это бывший преподаватель Щукинского училища. Он лет семь назад принял постриг и стал отцом Исидором, служит теперь настоятелем одного из монастырей на Валааме. Она побоялась его осуждения: действие пьесы происходит «за закрытой дверью» (так и спектакль называется), в адовом пространстве, куда священнику заглядывать не подобает:«Пока репетировали, я чуть с ума не сошла. Перед выходом на сцену снимаю крестик, колечко «Спаси и сохрани» и погружаюсь в атмосферу кошмара. Но для себя, поскольку человек православный, придумала оправдание: мы играем не про ад в загробной жизни, а про ад здесь, в нашей повседневности».
...Время клонится к полуночи, пар от горячего чая мешается с дымом сигарет, а мы с Натальей пытаемся говорить о творчестве, о театре, о ее дипломной работе на высших режиссерских курсах, о тусовках, друзьях, о ее девятилетней дочери. Но разговор почему-то упорно съезжает на извечную тему — любовь. «Знаешь, — признается Наташа, — ни о чем другом сейчас не могу думать». И просит выключить диктофон, потому что это уже не для многих ушей и глаз. И вспоминая, что дочка запрещает ей курить, она все же берет очередную сигарету и полушутя-полусерьезно говорит: «Так больше продолжаться не может».
...По части отношений с противоположным полом она была воспитана в традициях классических: первый мужчина — это муж, муж — отец ребенка. И на первом курсе «Щуки» встретила своего первого мужчину, с которым они стали жить под одной крышей и вскоре родили замечательную дочь Полину. Для того чтобы получить комнату, оформились дворниками в ближайшем ЖЭКе. Работал, разумеется, муж, Наташа занималась малышкой, и когда та немного подросла, стала носить ее в сумке с собой на занятия.
Однако спустя семь лет родители Полины расстались.
«Я ХОЧУ, ЧТОБЫ С МАМОЙ БЫЛ МУЖЧИНА» 
НАТАША: Полина — моя маленькая мама, очень спокойная, рациональная, все понимает. Она меня блюдет: прежде чем выйти из дома, заявляет: «Мама, тебе надо ботинки почистить». Или: «Улыбнись, мы же в люди идем!» Я ей все рассказываю, как подружке, как своей маме. Еще когда она была маленькая, мы договорились, что либо мы будем дружить, либо вообще не будем общаться. Полина выбрала — дружить и общаться. Думаю, когда я дочке действительно понадоблюсь, лет в 14 — 15, она мне сможет доверить многое, сможет рассказать и попросить совета.
ПОЛИНА: Так и будет. Мне не очень нравится, когда мама становится грустной и задумчивой, я считаю, что женщина должна больше улыбаться, какое бы настроение у нее ни было. И еще надо быть опрятно одетой, и чтобы ботинки были начищены. Мам, поправь шапку!
...А когда у меня был день рождения, меня мама из школы забрала, мы подъехали к магазину, остановились и стали разговаривать...
Н.: Ты капризничала, вредничала, признайся.
П.: Я стала маме перечить, а она сказала, что сначала мне надо совершить в жизни какой-то достойный поступок, чего-то добиться, и это даст мне моральное право ей перечить.
Н.: Да, тогда мы с тобой станем оппонентами, и ты будешь иметь право сказать мне «нет». Мне смешны люди, которые сами в жизни ничего не сделали, а пытаются налево-направо раздавать советы. Я не только о Полине говорю, ей пока не так много лет, но ведь много взрослых людей, которые по внутреннему содержанию своему пустячны. Они мне не интересны, это люди не моей группы крови.
П.: В день своего рождения я рано утром нарисовала маме открыточку и подсунула под дверь. Это ведь больше ее праздник, потому что не мы родителей родили, а они нас. Когда у меня будут свои дети — будет мой праздник. Я очень хочу, чтобы рядом с мамой был мужчина, с которым они смогли бы жить вместе. А когда я буду взрослой, то мне очень бы хотелось быть умной, не тяп-ляп, и красивой. Совсем не обязательно иметь много-много одежды и духов, чтобы чувствовать себя счастливой. Главное — быть нужной и любимой. Сейчас мое счастье — мама, папа, бабушка...
Н.: Я прошла уже какой-то жизненный путь, вроде бы взрослая тетка, но по сей день считаю, что женщина должна быть очень умной, очень любящей и очень терпимой. И обязательно любимой, это самое главное. Как только женщина перестает быть любимой, она тускнеет.
...КАК ДВА ГОРОДСКИХ СУМАСШЕДШИХ 
Как-то Валерий Тодоровский дал начинающей актрисе совет: «Если хочешь долгой карьеры, то следи, как ты существуешь». Ей всегда нравились актеры-легенды, актеры, умеющие на экране молчать. «Это не значит, что я тоже так могу, мне просто нравится мало говорить и оставаться на экране полуоткрытой». Она и в жизни полуоткрыта. Возможно, это игра в «женщину-загадку», а возможно, от неподдельной беззащитности.
«Могу назвать себя человеком, балованным любовью, а счастливой... вряд ли. Ведь главное — не когда тебя любят, а когда ты платишь человеку тем же — искренней любовью. Я очень хотела любить, ждала, когда во мне это проснется. А произошло это всего года два назад. Вдруг. Совершенно новое чувство — серьезней, что ли, глубже, безысходней. Живу только этой любовью, ни о чем другом — ни о работе, ни об учебе — думать не могу. Мы оба принадлежим к творческим профессиям, встретились уже не мальчиком и девочкой — тогда нам было 26 и 33. И почти два с половиной года живем в состоянии всепоглощающего чувства, как два городских сумасшедших. Есть я и он, и если б не было ничего другого! Мне, как любой нормальной женщине, мало надо от мужчины. Но мое «мало» — для мужчин «много», и они этого пугаются, потому что дать женщине «джентльменский» набор — шуба, колечко, машина — гораздо легче, это всего лишь вложение денег. Для меня это не важно: есть — есть, нет — нет, я повидала роскошь и бедность. Мне нужен человек... Любовь меня уничтожает. Но так ведь нельзя — любовь должна не отнимать силы, а давать их. Может быть, поэтому мне хочется убежать от этой любви. Но жить без этого...»
— Как быть? — вдруг спрашивает она у меня.
Я растерянно скребу ложкой по пустому блюдцу и пожимаю плечами...
Ольга ЛУНЬКОВАФото А. Джуса