Три наивных вопроса

Что происходит? Кто виноват? Что делать?

3 НАИВНЫХ ВОПРОСА СЕРГЕЮ КИРИЕНКО

«Почему в России большинство всегда в меньшинстве»

Чаепитие с умным мужиком

Я шел к бывшему премьеру с головной болью.

Не своей. Общей на все свое сословие вчерашних преуспевающих офисных ребят, дилеров да менеджеров, а ныне безработных. Не обычных безработных, которые сегодня ищут место, а завтра его занимают. Отнюдь! Нам с недавних пор обещают, что мы БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ НАЙДЕМ СВОИХ ВЧЕРАШНИХ ВАКАНСИЙ, ибо «шахтеры, стуча касками по рельсам, требуют, чтобы в стране более не было паразитов».

Паразит — это я, в прошлом менеджер.

Я шел к бывшему премьеру почти что попрощаться. Сказать, что особого выбора у нас, всенародно нелюбимых, — нет. Нас считают компрадорами, виновными в сокращении рабочих мест в России. Проводниками западной культуры и образа жизни — и посему разрушителями русских ценностей.

Нам же вменяют в вину, что родители не очень заботились о «чистоте крови». Нам никогда не «перевесить» ни люмпенских голосов на выборах за коммунистов, ни хороших связей русских нацистов в спецслужбах. Поэтому мы готовы в ближайшие год-два уехать даже в откровенно криминальные страны «третьего мира», лишь бы не остаться здесь. Лишь бы выжить.

И тут Сергей Кириенко сказал, что выживать нам надо некомпетентных «генералов» из реального сектора российской экономики. Вот и спасение от безработицы. Производство «переварит» всех — потому что сейчас там нет ни приличных бухгалтеров, ни маркетологов, ни юристов. И уезжать никуда не надо — все потенциально «дорогие» рабочие места под боком.

Так я записал первый рассказ экс-премьера.

Про свечной заводик в городе Кстово

Вы, наверное, знаете, что при нефтеперегонном заводе выгодно держать производство свечей — парафин так или иначе получается при переработке нефти, и девать его куда-то надо. На моем родном «НОРСИ» есть такой свечной завод. Было время — поставлял он свечи и в Германию, и в Израиль и жил вполне прилично. Но как-то недавно приезжаю я в Кстово — встал завод. Начинаю выяснять почему. Да вот, говорят, на немца того, что его строил, наехали. Я страшно удивляюсь: на немца-то наехали лет шесть назад, он уехал — но завод-то целехонький! Почему же стоит? А невыгодно, мол, Сергей Владиленович, отвечает мне один из тамошних начальников.

Берем чуть ли не обычный карманный калькулятор, начинаем считать.

Мой визави, между прочим, человек абсолютно незлонамеренный и по-своему очень вышколенный и добросовестный управленец. Но он считал рентабельность, КАК ЕГО УЧИЛИ. А когда и где его учили — я думаю, объяснять никому не надо.

— Ты цех от света, тепла, воды отключил? — спрашиваю я. Естественно, что на «ты», потому что завод свой, родной и отношения самые теплые.

— Да нет, — говорит он, — а то оборудование ведь заморозим, жалко же!

— Так, — говорю, — записывай тогда тепло, свет и воду в нынешние расходы. А рабочих уволил?

— Нет, Сергей Владиленович, плачу им ползарплаты. Жалко ведь людей!

— Ясно, тогда пиши эти ползарплаты сюда же. А куда деваешь парафин?

— На мазут, понятное дело. Больше не на что.

— Ну, тогда пиши цену мазута как альтернативную, — говорю я ему. И после резюмирую все траты НА ТО, ЧТОБ ЗАВОД СТОЯЛ. Получаются огромные деньги.

— Не лучше ли, — спрашиваю я, — чтобы за те же деньги завод работал?

И теперь заводик этот вкалывает чуть ли не в три смены, и свечки — весьма цивильные, фигурные — вполне прилично продаются.

Собственно, к чему я это все говорю? Люди, которые пять-шесть лет назад убежали от нищеты из российского производства в банки и в инофирмы, сейчас знают, что такое ПОРЯДОК. Что такое НОРМАЛЬНЫЙ бухучет и аудит. Что такое нормальные договора. Ведь когда я пришел в свое время на свой нефтеперегонный, там на все случаи жизни был ОДИН ТИПОВОЙ ДОГОВОР — и с клиентами, и с поставщиками, хотя нигде в мире не знают, что такое «типовой договор». Люди, которые поработали в продвинутом рыночном секторе, сейчас знают, что такое маркетинг и стратегия выбора продукта, который тебе надо выпускать, чтобы он находил спрос. Они даже знают такие высокие материи, как «стратегия национальных конкурентных преимуществ» — то есть что делать нашим аэрокосмическим или оружейным фирмам, у которых вся конкуренция происходит уже не на внутреннем рынке, а на мировом.

Трагедия в том, что реальный сектор не сможет востребовать этих умников и платить им достойную зарплату, покуда в нем доминируют несменяемые и невменяемые люди вчерашнего дня. Их бы банкротить нещадно, как во всем мире — тогда бы они либо ушли, либо, смирив гордыню, начали брать к себе умных людей. Ведь частный собственник будет шевелиться только тогда, когда он боится свое кровное потерять. В противном случае частная собственность ничуть не лучше госсектора. Но вечно вчерашние лезут во власть и проталкивают такие правила игры в экономике, которые бы дали им возможность валять дурака и держать на улице умника, но не бояться банкротства. Покуда это так — экономика умирает, а из-за этого растет протестный электорат. И он опять сажает себе на голову такую власть, которая НИКОГДА не установит нормальные правила игры в экономике.

Помните, мы еще в мае просили Думу принять закон об ускоренном банкротстве? И где он? Где нормальные налоговые законы, законы о земле и еще тысячи и тысячи нормативов, без которых рынок не работает?

Думаете, в стране нет мозгов и рук, чтобы это все придумать? Да нет же, все придумано! Но ничего не прошло сквозь нашу красненькую законодательную власть. Которая назвала нас реформаторами, не давая нам ничего реформировать, но убеждая обывателя, что все беды — из-за реформ. Этот порочный круг надо рвать. И немедленно!

— Но как же его рвать? — спросил я экс-премьера. — Ведь за невменяемых — большинство избирателей. Причем почти по всем опросам. Вот когда вы пообщались и выпили водки с шахтерами, у вас разве не возникло ощущения, что моральное большинство россиян — это люди, готовые удушить демократию и рынок своими руками?

— Ничего подобного! — ответил Сергей Кириенко.

Так я услышал второй рассказ экс-премьера.

Что говорят шахтеры, когда пьют водку с уволенными премьерами России

Наверное, не все знают, что идея шахтерского сидения на Горбатом мосту — продукт обычной конкуренции горняцких профсоюзов. Так случилось, что один профсоюз придумал «рельсовую войну». Второму надо было учудить что-то покруче. Они решили пикетировать Белый дом.

Первый профсоюз выдвинул серьезные экономические требования. Там был предмет для разговора и подписания серьезных документов. Когда второму пришла в голову идея пикета, эти профсоюзные боссы (а их я, как бывший министр топлива и энергетики, знаю очень хорошо) не придумали ничего, кроме требования отставки Ельцина. И немудрено — все базовые экономические документы мы накануне подписали с первым профсоюзом.

Никто не спорит, что шахтерам очень плохо. Фокус в том, что мужики институтов не кончали и не в состоянии в тонкостях разобраться — где в экономике и в политике государства гнездятся те просчеты или преступления, из-за которых шахтеры сидят без денег и ежесекундно ходят под смертельной опасностью. Поэтому любой профбосс с более или менее подвешенным языком может прийти к людям в касках и повесить почти любую лапшу на уши: «Требуйте вот того-то и того-то». А между тем для реального исправления ситуации надо требовать совсем не того. Но никто из столичных умников не спустится в шахту и мужикам не объяснит, что идти надо не к Белому дому, а, например, к законодателям, которые заложили в бюджет НЕОПЛАТУ расходов бюджетников на тепло и свет. А значит, с гарантией оставили шахты без денег от потребителей угля.

Я несколько раз говорил шахтерским лидерам, что готов обсуждать любые проблемы, которые правительство может решить, но отставку президента обсуждать не могу по определению: это он меня может снять, а я его — нет.

И для себя решил твердо: вот снимет он меня (а я чувствовал, что так и будет) — выйду к мужикам.

Выгнали. Вышел. Пообщались с превеликим удовольствием, не обращая внимания на профбоссов, которые рядом направо и налево давали интервью о том, как свалили меня. И обнаружили очень любопытную вещь, которую позже подтвердили все социологические опросы.

Вы, конечно, уже слышали про страшные цифры о «полевении» общества.

То есть число людей, которые ради куска колбасы готовы отказаться от демократии и рынка, вроде бы растет. Страшно, аж жуть. Просто хочется убежать из страны куда глаза глядят.

Но вот этим же людям начинают задавать нормальные житейские вопросы.

А готовы ли они ради куска колбасы и порядка отказаться от возможности снять, купить и продать квартиру? Работать в приличной коммерческой структуре? «Челночить»? Жить в гражданском браке? Без санкции парткома ездить за границу и вообще иметь постоянный загранпаспорт? Не дрожать, что полно родни в Германии или Израиле? Смотреть видео и спутниковые телеканалы? И тут этот отвечающий взвивается и говорит: ну ты, умник, ты ж меня не так понял! Я ж тебе сказал — ненавижу демократию и рынок. А мои ЛИЧНЫЕ права ты не трожь! Это святое!

И получается потрясающая вещь. По тем или иным причинам в глазах избирателя полностью дискредитирован политический жаргон, на котором общается московская элита. И поэтому за слова «демократия», «рынок», «либерализм» тебя готовы собственноручно удушить. Но 65 — 75 процентов россиян, имеющих право голоса, пользуются реальными ценностями и рынка, и демократии. И не отдадут их ни за что. По недавним данным ВЦИОМа, число таких россиян не падает, а растет. Вот вам и «полевение»!

И есть две причины, по которым наши соотечественники зачастую даже не подозревают, что они ярые приверженцы демократии и рынка.

Во-первых, если в Чехословакии народ сам отвоевал у номенклатуры эти ценности, устроив «бархатную революцию», то нам они достались нечаянно. Просто упали мировые цены на нефть, рухнула советская экономика, а потом и СССР. К дареным ценностям и отношение соответственное.

Во-вторых, НИКТО НИКОМУ НИЧЕГО не объясняет!

— Ну так вы и объясните! Прямо здесь и сейчас! — сказал я экс-премьеру.

Сергей Владиленович предложил взять тайм-аут на чаепитие, после чего рассказал еще одну любопытную историю.

Кто да кто на Руси живет

Есть совершенно неопровержимые данные: деление российского общества на «правых» и «левых» некорректно. Вы же видели — часто человек считает себя «левым», а на самом деле...

Так на кого же мы реально делимся?

Все очень просто.

Вот сословие, которое может быть богатым или бедным, образованным или не очень — но эти люди имеют одну отличительную черту: они сами принимают решения, как жить в нынешних реалиях.

Идти ли в фирму, или «челночить», уезжать ли из депрессивного региона, открывать ли свое дело — все это они определяют для себя сами. Это не обязательно «средний класс» и «белые воротнички». Да простят меня политологи, но для себя я этих людей назвал «самостоятельное сословие». Это и есть те самые 65 — 75 процентов россиян, имеющих право голоса и разделяющих ценности рынка и демократии, но не всегда знающих об этом.

Каких-нибудь лет десять назад, когда государство решало, как ты будешь жить и что делать, такие люди у нас составляли меньшинство.

Большинство покорно сидело на заводах и в НИИ, ожидая от государства квартиры по очереди, машины по записи и полных прилавков. Такие люди есть и сейчас. Они ходят на те же заводы и в НИИ, сидящие без денег (просто потому, что их продукт никому не нужен), — и ждут от государства, что оно вновь решит их участь.

Этих я называю «добровольные иждивенцы». Они по возрасту, состоянию здоровья и квалификации могут работать и крутиться, но не хотят.

И, естественно, как и во всяком обществе, у нас есть пенсионеры, инвалиды и дети — то есть «иждивенцы не по своей воле». Эти и рады были бы работать — но или еще рано, или уже поздно, или здоровье не позволяет. Этим людям — ясное дело — общество должно гарантировать некий достойный минимум — ибо они не виноваты в том, что не могут обеспечить себя.

А вот дальше, смотрите, что происходит.

Как обеспечивают вынужденных иждивенцев во всем мире? Государство цивилизованно заставляет самостоятельное сословие делиться частью своих доходов с теми, кто не может работать. Для того, чтобы был этот кусок пирога — самостоятельному сословию надо дать свободу. Таков сейчас общественный договор во всех социальных рыночных странах.

Трагедия нынешней России в том, что мы пытаемся вползти даже в третье тысячелетие СО СТАРЫМ ОБЩЕСТВЕННЫМ ДОГОВОРОМ, который достался нам в наследство от стиля жизни в тоталитарной стране. Если кто забыл — тот общественный договор предполагал уголовное преследование за частную инициативу. По старому общественному договору во главу угла ставилось равенство, и на тех, кто пытался «высунуться», обрушивалась вся мощь государственного репрессивного аппарата.

И вот сейчас мы недоумеваем, почему спецслужбы, призванные обеспечить предпринимателю экономическую безопасность, вместо этого помогают рэкетиру в «наездах»? Почему налоговые органы, призванные обеспечить нормальный климат для предпринимательства, объективно выступают одним из факторов его удушения?

Да все потому же: они пунктуально выполняют старый общественный договор, сутью которого было «удавить высунувшегося». Нового договора им не предложили. Даже то, что сверхдоходы по новым налоговым законам начинаются с трехсот долларов в месяц, — это симптом: общество по-прежнему не допускает мысли, что в нем должны быть и могут быть богатые люди. Мы кричим о защите старых, малых и немощных — и душим их кормильцев! Обрекая на нищету всех участников этой драмы.

А от нищеты и озверения — один шаг до социального взрыва и диктатуры.

— Тогда почему, если самостоятельное большинство россиян такое умное, доброе и пушистое, оно все-таки выбирает себе власть, которая их душит? — поинтересовался я.

— А это отдельный разговор, — сказал Сергей Кириенко. После чего я записал и этот отдельный разговор.

Отдельный разговор о власти

В демократическом обществе на каждых выборах, тихо-мирно выбирая партии или претендентов из списка, общество диктует власти очередные задачи: за следующие четыре года сделать то-то и то-то. Не справишься — в следующий раз не проголосуем. Здесь все просто и понятно.

Диктатору такая обратная связь не нужна. Он сам ставит себе и обществу цели. Время от времени репрессивные органы отслеживают в обществе тех, кто этих целей не понял или не принял, — и отстреливают. Тоже все ясно.

Но мы и здесь оказались «впереди планеты всей». Картина отношений общества и власти в России не вписывается ни в тот, ни в другой стандарт.

Я уже говорил выше, что демократию мы получили в подарок. Подарок нам скинули и не объяснили, как им пользоваться и на какие кнопки жать, чтобы он работал для наших нужд. Громадное большинство умных людей в России не воспользовались своим правом продиктовать власти, что от нее хотят. Тем паче не все и не всегда осознавали свои хотения и нужды. И в итоге агрессивно-крикливое меньшинство добровольных иждивенцев привело, по крайней мере к законодательной власти, известно кого. Эта властная элита вскоре увидела: обратной связи между властью и обществом — никакой. И стала формировать обществу цели, взятые из виртуальной реальности. Не слушая общество — да и оно до поры до времени ничего особенного и не диктовало власти.

Умным людям, естественно, очень больно смотреть на это. Интерактивные опросы в моем родном Нижнем показывают: семеро из десяти уверены, что современные враги народа сидят во власти. Цели, которые эта власть декларировала все последние годы — демократия и рынок, — естественно, тоже дискредитированы.

Что дальше? Человек, в глазах которого дискредитирована ВСЯ ВЛАСТЬ как таковая, будет стараться держаться подальше от политики. Не ходить на выборы, не лезть в партийные структуры на местах, не вести агитацию в СМИ (даже когда есть что сказать). И это вполне понятная реакция.

Почему я не играю на рынке в наперсток? Там обманут. Почему не хожу к урнам и не лезу сам в политику? А там то же самое, что у наперсточников — и пусть попробует кто доказать, что нет!

В результате сказка про белого бычка — агрессивно-крикливое меньшинство приходит к урнам и вновь формирует власть в соответствии со своим старым общественным договором. По которому, если мы помним, на любого «высунувшегося» обязаны наехать и рэкетир, и человек в погонах, и налоговый инспектор.

Посмотрите данные ВЦИОМа, ФОМа, кого угодно — и ужаснетесь.

Политическая активность наших людей ТЕМ ВЫШЕ, чем ниже у них уровень образования! При переходе от каждого более образованного слоя к менее образованному ОНА РАСТЕТ ВДВОЕ! Студенты, бизнесмены, клерки — избирательная активность от трех процентов до одной трети лиц, имеющих право голоса. Эти люди убеждены, что так они протестуют против коррупции властных элит и неграмотного руководства страной. На самом деле они отдают судьбу страны в руки своих душителей.

И в конечном счете они своим неучастием в политике голосуют за то, чтобы в стране в некий день не стало избирательных урн. Надо сказать, что они не первые, кто так или иначе числит урны лишним элементом общества — тут собралась прекрасная компания: Гитлер, Чаушеску. Ну, и так далее...

И не надо говорить, что уже некому и некогда в оставшееся до выборов время растолковать нашему самостоятельному большинству, что и как. И не надо ссылаться на то, что даже умные и честные люди из-за крайней нужды в деньгах вновь готовы пудрить избирателю мозги. Общество, хотя и медленно, но меняется.

Думаете, у покровителей русских нацистов мало денег, чтобы оплатить умные и тонкие профашистские публикации, которые переориентируют общественное мнение в пользу людей со свастикой? Думаете, мало нищих журналистов? Да нет же — есть и деньги у наци, и нищие репортеры. Но где мы видели профашистские статьи, кроме как в собственно фашистских изданиях? Деньги от ЭТИХ уже не берут даже в ситуации крайнего напряга — есть определенный порог, который никто не хочет переступить.

Самостоятельному сословию надо осознать, что оно в большинстве. Что оно в состоянии отстроить властную пирамиду в России буквально заново, и под свои нужды. Незачем уезжать из России из-за того, что агрессивной кучке добровольных иждивенцев пока удавалось навязывать стране свои правила игры. Гораздо легче перевесить их голоса на выборах.

Вот и вся история...

Фото С. Величкина